Андрей Мансуров - Его Величество Авианосец

После стадии «выпученные глаза» наконец наступила стадия «оперативного реагирования». Все защёлкали тумблерами, и стали отдавать команды механизмам. Док сжал кулаки. Разжал их:

– Матс. Хватит дёргаться. И прекрати трогать себя за лицо. Тебе придётся потерпеть – будет больно!

Из-под стола док выудил громоздко-нелепую конструкцию, опутанную проводами и топорщащуюся деталями:

– Протяни руки сюда, ладонями ко мне! – Мангеймер повёл раструбом загудевшего агрегата вдоль ладоней, лаборант заорал:

– А-а-а!.. Больно же! Вы – что, издеваетесь, сэр?!

– Нет, баран безмозглый – тебя пытаюсь спасти! А сейчас – лицо!

Лицо Матса под микроизлучением быстро покраснело и стало напоминать пережаренный лангет. Лаборант только прикрыл веки – чтобы не ослепнуть!

Док положил излучатель прямо себе на стол:

– Теперь иди в Блок номер двенадцать. Двери тебе откроет Питер – кивок Питеру.

– Но профессор… Это же значит – что вы меня… Изолируете?

– Ну да. А чего бы ты хотел? Ты теперь – потенциальная угроза для всего живого на «Рональде Рейгане». Так что будь любезен – иди!

– Я… Я… Никуда я не пойду! – в тоне хватавшего воздух ртом лаборанта вдруг прорезался характер, – Если вы меня там, – кивок головой на пластосиликоновое бронированное окно бокса, – закроете – всё! Мне пипец! А то я не знаю, что живым мне оттуда не выбраться! Затрахаете опытами!

– И – что? Ты как хочешь умереть: героем, или – предателем человечества?

– Знаете, док, вы – злобный и циничный гад! Нашли время иронизировать!

– Я не иронизирую. – в руке доктора вдруг возник предмет, который он, собственно, всегда носил в кармане рабочего халата, но только сейчас извлёк на свет Божий – впервые за эти годы. Парализатор. – Или ты заходишь сам. И ждёшь, когда мы засунем туда и разные средства обеззараживания, и придумаем способы спасти тебя, или…

Или тебя туда занесут. Парализованного. И тебе будет ещё и очень (Гарантирую!) больно.

Рука, державшая миниатюрное, аккуратно (в отличии от излучателя) выглядевшее оружие, не дрожала. Матс сглотнул. Потом всё же попятился:

– Ну, док, вы и редкостный тварь. Похлеще чёртова студня…

– Был бы ты на моём месте – и ты стал бы тварем. И не из страха за себя. А из банального здравомыслия. Подумай сам: чего ты добьёшься, если сейчас осложнишь нам работу своим сопротивлением?

Мы просто можем не успеть дезактивировать тебя как надо!

– Ладно… Считайте, что я «внял голосу рассудка»…

Матс свирепо дёрнул плечом, повернулся, увидел, что Питер Коллинз уже открыл двери блока, и прошёл за тройные прозрачные двери. Доктор Мангеймер, закрыв и заперев их, вздохнул (вслух) и грязно выругался. (Про себя!)

Чувствовал он себя последней сволочью. И…

Жутко боялся.

Он только надеялся, что дрожание коленок не заметят подчинённые…

Нехорошие предчувствия охватили, впрочем, не его одного – остальные лаборанты с побледневшими лицами не сводили глаз с руководителя. Доктор сказал:

– Немедленно всем одеть мейларовые перчатки. Собрать все предметные стёкла с объектом. Накрыть предметным стеклом и препарат на столе Матса. Отправить всё в загрузочный люк печи.

Суеты, конечно, не наблюдалось, но всё оказалось сделано буквально за секунды.

– Доктор! А препарат Матса-то… накрыт стеклом! – Питер Колинз брезгливо, словно в зажиме – издохшая неделю назад кошка, нёс предметное стекло Матса к печи.

– Всё равно – засунь-ка его туда!

Только убедившись, что всё сделано, как он велел, Мангеймер вытер прямо рукавом халата обильный пот на лбу. Подошёл к переговорному устройству:

– Матс! Как это получилось, что студень в тебя плюнул? Ведь он же был под стеклом!

– Не знаю, док. – Матс, сидящий прямо на полу (поскольку никакой мебели в блоке для изоляции не имелось) усиленно тёр красный лоб и чесал щёки – похоже, ощущения напоминали те, что возникают при солнечном ожоге, – Но, думаю, что почти вся масса сбежала на край стёкол. И стреляли в меня именно с края стекла!

– Ладно, понятно. Вернее – не понятно, но предположим, наш друг может передвигаться и в нанометрическом пространстве меж стёкол… Подожди, сейчас обработаем всё здесь, в комнате, и тобой займёмся.

Включив снова аппарат, доктор подумал, что, возможно, он уже опоздал. И теперь, похоже, один из «способов нападения», как это назвал бы подполковник Дорохов, чёртова студня, им известен.

Вот только – толку…

Он сам вложил в приёмный люк бокса двенадцать коробку с хирургическими интарументами:

– Матс. Здесь – скальпели. С лазерными, и обычными лезвиями. Шприцы с обезболивающим. Если чего почувствуешь – лучше просто… вырежи. Или – отрежь. Лучше остаться без пальцев, чем… Сам знаешь.

– Да, док, знаю. – на ставшем теперь блёкло-синим лице лаборанта проступили крупные капли пота, и губы он кусал так, что только что кровь не выступала, – Если что… Передайте Рэйчел и Вайолет, что я их… Любил. И буду любить всегда. Прощайте.

Мангеймер и сам поджал губы. Затем взял себя в руки:

– Внимание! Всем подойти. Начнём с тебя, Лаллана. Раздевайся. Одежду и обувь в печь. – доктор, поводив раструбом наспех собранного микроизлучателя по полу, ткнул стволом на это место. – Становись сюда!

– Но док… Эта дрянь сожжёт мне весь… Э-э… Верхний слой кожи!

– Будешь много выступать – отправлю к Матсу. – желваки, ходящие под кожей скул не оставляли сомнения, что док так и сделает. – Становись уже! Времени – в обрез! Абомиянг! Ты – следующий!

Пока Лаллана поворачивался, поднимая руки и ноги, и орал и ругался, док думал, что времени и правда – в обрез. И то, что он делает, может и не помочь, если хотя бы пара молекул студня всё же витает в воздухе, и попала – в лёгкие ли, или на кожу…

Да и весь объём помещения придётся теперь обработать – даже подволки! Пытаться спастись – надо!

Иначе всем им – смерть!

И ещё – какая ужасная…

– Как – заражён?! Вы же говорили, что ваш чёртов персонал самый квалифицированный, умный, и всё такое прочее!

Удерживая трубку телефона вспотевшей, несмотря на отсутствие одежды, ладонью, доктор Мангеймер кусал губы:

– Совершенно верно, генерал, сэр. Но мы же не могли предположить, что фитюлька размером-то с несколько тысяч молекул – с булавочную головку! – может дистанционно выстрелить прямо с предметного стекла!

– И чем же это она «выстрелила»?

– Разумеется, своим же телом! – доктору уже не хотелось пенять начальству на непонятливость, иногда граничащую с тупостью, – Ну, то есть – достаточно всего нескольких нанограмм, чтобы заражение произошло. И в данном случае то, что «снаряд» преодолел двадцать сантиметров – невероятная удача! Для студня.

Ну, и для нас – если б он «промахнулся», мы бы и не узнали, что уже находимся в «заражённом» помещении… А ещё – счастье, что Матс «плевок» почуял. А вот – если бы нет… Кто-нибудь мог и наступить. И, ничего не подозревая, разнести заразу по «Рональду».