Александр Александров - Следователь (СИ)

- Да что же это такое! – воскликнул он в сердцах. – Может, лошади понесли?

- Наши? С оберегами?!

- Ну… А, черт – смотри, смотри!

Впереди мигнули фонари повозки Юзика. Повозка лейтенанта выехала на перекресток и загородила дорогу. Но карета Цапли и не думала тормозить: резко свернув в сторону она понеслась дальше, пробиваясь через сугробы на обочине.

- Да они уходят! – ахнул Нобль.

Едва не перевернувшись, карета вырвалась на дорогу и, не сбавляя скорости, рванула в сторону леса. Даже сквозь вой ветра Фелч услышал удивленные возгласы, а затем повозка Юзика сорвалась с места и помчалась за сбрендившим экипажем Цапли.

- Сворачивай! Сворачивай, кому говорят!

Фелч знал, что делает. Пусть он и не был семи пядей во лбу, но править санями он умел лучше всех в участке. Когда до перекрестка оставалось саженей двадцать, он резко свернул на обочину и погнал по полосе, пробитой в сугробах каретой чокнутого ефрейтора. Нобль заорал, вокруг взметнулись снежные вихри, захрапели кони, а следующий миг сани вновь оказались на ровной дороге.

- Псих! – взвизгнул сержант, выплевывая набившийся в рот снег. – Угробить нас хочешь?!

- Не уйдут! – Фелч решительно тряхнул головой. – Обойду их справа. Надо загнать их на дорогу к станции.

- А получится?

- Попробую. Но что же это такое творится?! Цапля что, сговорился с этим душегубом?!

- Знать не знаю. Но то, что они сматываются – факт… А вот и Юзик!

Экипаж лейтенанта появился в белой пелене позади них. Было видно, что Юзик безнадежно отстает. Нобль крепко выругался и достал револьвер.

- Это еще зачем?! – оторопел Фелч.

- За шкафом, – сержант прицелился и нажал на курок.

Хлопнул выстрел. Дико заржали лошади. Карета Цапли пошла юзом и Фелч едва успел рвануть вожжи. Один из фонарей все-таки слетел с подвески и исчез в сугробе. А в следующий миг спереди раздался резкий сухой треск и карета ефрейтора, подняв облако ледяной крошки, завалившись набок, рухнула в снег.

Сержант пьяным зигзагом обошел упавшую карету, прижался к обочине и развернул сани, блокируя дорогу. Позади, шагах в ста, остановилась повозка Юзика; сам старик на ходу спрыгнул в снег и, выхватив револьвер, побежал к месту крушения, по колено проваливаясь в сугробы. Нобль с Фелчем последовали его примеру – жандарм успел бросить завистливый взгляд на оружие напарника: здоровенную «пушку» с длинным дулом. «Фродо и СынЪ» умели делать не только заводные экипажи.

- Эй, там! – Юзик едва перекрикивал разбушевавшуюся метель, – а ну быстро выходи! И руки держать на виду!

Фелч с Ноблем подбежали к опрокинувшейся карете первыми. Ее уже успело слегка запорошить снегом; один из фонарей, чудом уцелевший при падении, все еще слабо светил круглым «окошечком». Где-то в темноте дико ржали вырвавшиеся из упряжи лошади.

Рядом с деревянной коробкой на снегу темнело продолговатое пятно. Подойдя чуть ближе, Фелч разглядел Цаплю. Шапка жандарма слетела с головы; руки Цапли двигались вверх-вниз, словно тот пытался сделать «снежного ангела». Взгляд у него был совершенно безумный – правый глаз вылез почти на лоб и налился кровью, а левый дергался в глазнице, как издыхающая рыбина в корзинке.

- Эй! – заорал Нобль, – Цапля, что случилось?! Ты в порядке?

Тело Цапли как-то странно дернулось, почти изогнувшись дугой, а затем жандарм, резко поднявшись, сел. Выглядело это жутко, будто кто-то, прятавшийся в ночном небе за занавесом метели, дернул Цаплю за невидимые ниточки. И сидел он как-то не по-людски: ровно, точно проглотив багор.

- Слушай, ты, полудурок! – срываясь на хрип, закричал возмущенный Фелч. – Что это еще за фокусы?! Он тут, понимаешь, сидит, греет в снегу свою жо…

Рука Цапли резко дернулась, и Фелч услышал негромкий хлопок. Что-то маленькое и быстрое рвануло воротник его шубы, едва не швырнув жандарма в снег. Звук повторился и на этот раз Фелч почувствовал тупой удар чуть пониже правого плеча. По животу потекло горячее и густое, в глазах потемнело.

«Да ведь он в меня стреляет», пронеслось в голове у пораженного жандарма.

Из ступора его вывел Нобль. Сержант резко толкнул Фелча, отбрасывая его с линии огня, и быстро выстрелил три раза подряд.

Первые две пули прошли мимо цели, впившись в деревянное дно кареты. На третий раз сержант попал: лицо Цапли превратилось в кровавую кляксу, и безумец завалился назад, тут же скрывшись под снежным саваном.

- Ты цел?! – Нобль схватил Фелча за плечи и тот, не сдержавшись, завопил от боли.

- А-а-а! Не трожь, дубина! Плечо…

- Серьезная рана? Встать можешь?

- Могу… Наверно, могу… Слушай, – Фелч чуть не плакал, – это ж Цапля! Мы с ним вчера в карты резались. Рыбу удили… Чего это он…

- Не знаю! – гаркнул Нобль. – Но он нас чуть не прикончил. Снимай шубу, надо перевязать…

Бабах! В боку кареты появилась рваная дыра, полетели щепки. Нобль упал рядом с Фелчем и вжался в снег. Следующий выстрел сорвал с жандарма шапку, превратив ее в шерстяной дуршлаг.

«Ружья», понял Фелч. Но откуда…

В двадцати шагах от дороги он увидел три фигуры: двух здоровых мужиков с ружьями наизготовку и высокого человека в куцем пальтишке, целившегося в них из маленького никелированного пистолета.

- Юзик?!

Нобль схватил его за руку и потащил к себе, под прикрытие упавшей кареты. Вовремя: следующий ружейный выстрел проделал воронку в снегу как раз там, где мгновение назад лежал жандарм. Краем глаза Фелч увидел, как стрелявшие по ним люди синхронно, как на параде, переломили ружья и стали их перезаряжать.

- Юзик! – закричал Фелч, чувствуя, как по щекам текут слезы боли и негодования, – Ты что же это творишь, собака?! Это же мы!!

Бах! Бах-бах! Три пули вырвали щепу из кареты как раз у него перед носом. Юзик всегда славился среди жандармов не только сволочным характером, но и исключительной меткостью.

- Эй! Слушай, мужик, что происходит?! Почему они по нам лупят?! – Фелч повернулся к Ноблю. – Что мы им сделали?!

- Не знаю, что мы им сделали, – лицо сержанта было белее мела. – Но знаю, что они с нами сделают, если сюда доберутся. У меня осталось два патрона, так что дай-ка сюда свои «стволы».

- Нет-нет, – забормотал Фелч, – так нельзя! Это же свои! Понимаешь, свои! Не можно по своим…

- А они что делают? – резонно заметил Нобль. – Я не знаю, сговорились они все разом с этим душегубом или нет, но Цапля тебя едва не убил. Поспоришь?

Фелч застонал и протянул сержанту револьверы. Возразить, по существу, ему было нечего. Он знал только одно: не стал бы Юзик, Юз Фейербах, старый солдат и отец троих детей стрелять в них из пистолета, да и вообще из чего бы то ни было. Ни за что бы не стал.

Тем временем Нобль, всегда отличавшийся предельной прагматичностью, поднял шапку Фелча, нацепил ее на дуло своего огроменного револьвера и выставил из-за кареты. Дуплетом грянули ружья, и клочья шапки улетели в буран. Тогда сержант выглянул из укрытия и выстрелил два последних патрона, оставшихся в его «пушке». Фелч увидел, как один из стрелков вдруг завертелся на месте и, как подкошенный, рухнул в снег. Со вторым происходило что-то странное: он бодро переломил ружье, вытряхнул стреляные гильзы, потянулся к патронташу и тут, ни с того ни с сего, стал медленно оседать. Жандарм увидел темное пятно, расплывающееся у стрелка на груди, и понял, что Нобль попал в обоих.