Брайан Герберт - Ментаты Дюны

Родерик задумчиво молчал, потом наконец заговорил:

– Директор Венпорт, империя должна процветать, но нам нужно достичь гораздо большего. После битвы при Коррине мой отец и дед создали эту империю, и я хочу добиться того, чтобы у нас была хорошая коммерческая база для будущих поколений. – Его лицо смягчилось, и теперь было видно, что он устал от навалившихся проблем. – С ресурсами «Венхолдз», при сотрудничестве с вашей стороны мы могли бы вместе достичь этой цели. Я верю, что она у нас общая.

– Согласен, сир. Мы должны сосредоточиться на созидании , а не на разрушении. Выбрать не страх, а надежду. И поэтому я умоляю вас приложить все возможные усилия, чтобы контролировать Манфорда Торондо и его фанатиков-батлерианцев. На Баридже они уничтожили один из моих кораблей вместе с грузом, экипажем и бесценным навигатором. Здесь, в Зимии, они убили вашу дочь и без счета других людей, сожгли часть города. Император Сальвадор мог смотреть на это сквозь пальцы, но вы…

Звуки за стенами зала аудиенций, выражавшие согласие и несогласие, звучали все громче.

Родерик, казалось, рассердился, с его лица сбежали краски. Он наклонился вперед.

– Я хорошо это знаю, директор Венпорт. Согласен, нужно что-то предпринять.

Чтобы скрыть радость, Джозеф склонил голову и принял самый кроткий вид.

– Если только «Венпорт холдингз» способна помочь, мы…

В зал для аудиенций вошел гонец и побежал к трону. Императорские гвардейцы приготовились остановить его, но выслушали поступившее сообщение и пропустили.

Джозеф осмотрелся, гадая, что происходит. Норма Сенва плыла в своем баке, приблизившись к иллюминатору. Она заговорила, обращаясь к Джозефу, хотя ее могли слышать и окружающие:

– Императорский баркас вернулся, потрепанный, но целый. Он затерялся в свернутом пространстве, но пилот оказался на высоте. В отчаянном положении он сумел привести баркас на Салусу, и выживший экипаж передал срочное сообщение.

Гонец поднялся по ступеням трона и заговорил с императором Родериком.

Джозеф чувствовал себя так, словно на него опускался топор палача. Баркас цел? Значит, живы свидетели! Тареф не сумел вывести из строя двигатели Хольцмана.

Экипаж баркаса знает, что Джозеф предал и убил Сальвадора, а вдобавок у Арракиса баркас едва смог уйти от атаковавших его кораблей «Венхолдз». Если его экипаж уцелел, они расскажут императору, что все это устроил Джозеф Венпорт.

Он повернулся к Норме и прошептал:

– Мы погибли.

Не успел задыхающийся гонец закончить сообщение, как Родерик Коррино поднялся с трона, его лицо исказила ярость.

– Вы, директор Венпорт! Вы убили моего брата!

Он позвал стражу. Гвардейцы бросились к ним, выхватывая оружие. Они и сотня участников аудиенции окружили Джозефа. Его разорвут на части! Он не видел выхода.

– Такого развития событий я не предвидела, – сказала Норма Сенва. – Опять придется тебя спасать.

Джозеф почувствовал покалывание, и зал аудиенций затуманился и стал распадаться. Послышался хлопок от заполнения воздухом внезапно образовавшегося вакуума: Норма Сенва свернула пространство вокруг них, унеся прочь свой бак и Джозефа Венпорта.

Когда корабль Драйго Роджета прибыл на Денали, Эразм наконец позволил себе поверить – они в безопасности. Их положение решительно улучшилось, и он очень интересовался тем, что ожидает его и Анну Коррино.

Но это было слабым утешением после потери Гилберта и вполне вероятной гибели школы ментатов: узколобые батлерианцы либо вообще запретят преподавание, либо решительно все изменят. Эразма одолевало сильное смятение, мыслительные процессы путались, и это было совершенно непривычно. Столетиями он пытался понять переживания людей, но теперь, начиная в них вникать, независимый робот нашел, что они ему совсем не нравятся.

Эразм был глубоко встревожен. Он вспоминал день, когда шаттл Драйго устремился к свертывающему пространство кораблю на орбите Лампадаса. Даже оттуда робот продолжал наблюдать через свои шпионские глазки, но без обычной отчужденности. Он с любопытством смотрел, как его преданный воспитанник опускается на колени посреди издевающихся варваров в виду школы ментатов. Чувство утраты не поддавалось количественной оценке.

Эразм спас молодого человека из загонов для рабов на Коррине и обращался с ним исключительно хорошо. Он изменил жизнь мальчика-раба и свою тоже. Оба выросли в этом эксперименте.

И все закончилось ужасной сценой на Лампадасе. Окруженный спятившими батлерианцами, Гилберт склонил голову и закрыл глаза. Любопытно, что лицо его выражало удовлетворенность и внутренний покой. В последний миг он даже улыбнулся. Эразм этого не понимал.

Затем мастер меча отрубила ему голову, уничтожив отличный эффективный мозг.

При виде смерти ученика, который был ему и защитником, и другом, по гель-цепям робота прошел разряд – ослепительная вспышка, на несколько мгновений лишившая его возможности обрабатывать данные. За эти мгновения, равные вечности, для Эразма все как будто бы изменилось, словно поменялись фундаментальные законы реальности. Этого он совсем не ожидал.

За столетия своей жизни Эразм видел бесчисленные человеческие смерти, но никогда ничего подобного не чувствовал. Гилберт умер! Его спутник, такой интересный собеседник, такой азартный ученик… такой заботливый и надежный друг. Умер. Мертв. Убит. Непоправимо. Гилберта невозможно заменить. Эразм никогда раньше не испытывал такого острого, болезненного чувства потери.

Что-то изменилось в его пластичной программной основе. Не получалось сохранять хладнокровие и объективность; вместо этого его охватили чувства, близкие к отчаянию, отвращению и гневу. А затем в каскаде информации, связывая одни данные с другими, он получил новое прозрение, совершенно неожиданное вдохновение, еще одно осознание, от которого захватывало дух. Он получил ответ, который пытался найти больше двух столетий.

Не это ли привело в такой слепой, полный ненависти гнев Серену Батлер, когда независимый робот сбросил ее шумного надоедливого ребенка с балкона? Теперь, казалось ему, он понял, что вызвало ее мгновенную безрассудную реакцию. Теперь поступок Серены обрел смысл, какого Эразм не усматривал раньше. Он увидел искру, воспламенившую джихад со всеми его гигантскими последствиями.

Гилберт умер. Его убили батлерианцы. В мозгу Эразма бурлили бесчисленные мысли, и все они были темными, яростными, мстительными.

Вот какие чувства он принес с собой на Денали. И хотя Эразм всегда следил за разными представителями человечества, особенно за сторонниками машин и фанатичными противниками технического прогресса, теперь он испытывал искреннее отвращение и ненависть к тем, кто уничтожил человека, заменившего ему сына.