Юрий Арис - Первая Стая (СИ)

Но не все. Они рискнули сделать мне операцию, и я ее пережил. Из моей головы достали осколок, но вместе с ним пришлось удалить и последний контролирующий меня датчик. Правда, они не знали, что он последний, а я не знал, что он в голове… Но теперь его нет.

Выяснилось, что я восстанавливаюсь лучше зверей первой серии, хоть и не так хорошо, как Кархародон. Они удалили мне обломок кости на левой руке и готовились делать протез, но тут оказалось, что я способен отращивать потерянные конечности. Рука появлялась медленно, странно… Женька сказал, что рука росла так, как растет молодое дерево: понемногу, но стабильно. Сначала появилась кость, затем на ней начали нарастать мышцы. Уже на этом этапе руку закрыли похожей на гипс повязкой, чтобы я случайно не травмировал ее.

Поначалу люди беспокоились, что нет возможности погружать меня в воду, однако обнаружилось, что моя кожа больше не пересыхает на открытом воздухе, хоть я и был без брони. Кто-то решил, что это естественная адаптация организма, кто-то посчитал последствиями операции на головном мозге. Выяснить наверняка они решили позже, когда я выздоровею — или через вскрытие, если я все-таки умру.

Первую неделю я лежал в человеческой больнице, а потом достаточно окреп для путешествия на базу. Там я еще полторы недели провел в больничной палате, но оказалось, что в искусственном лечении я не нуждаюсь. Вернее, они больше не могли мне ничего дать. И тогда, по предложению Литы, меня перевели в одну из комнат отдыха, предназначенных для смотрителей. Здесь постоянно поддерживали влажный воздух, чтобы мне было легче дышать, но других мер не принимали.

— Лита решила, что тебе так будет лучше, — сообщил Женька, откидываясь на спинку стула.

— Она хорошо знает меня. Ненавижу больничные палаты, — я не стал добавлять, что после смерти Кинга я ненавижу их еще больше. — Так я тут две с половиной недели?

— Считай, три, в комнату отдыха тебя перевели пару дней назад.

Я хотел узнать, что все это время делала Лита, но задавать такие вопросы было еще больнее, чем двигаться.

В комнату заглянул врач:

— Женя, вам пора идти, он еще слишком слаб.

Что верно, то верно, слабее некуда. Конечно, у меня были вопросы, но меня уже начинало клонить в сон. В таком состоянии я все равно ничего не запомню.

— Я еще зайду, — пообещал Женька, направляясь к выходу.

Я хотел попросить его кое о чем, но подумал, что это лишнее. Если захочет, сама придет…

Скоро я убедился, что выздоравливаю очень быстро. Через пять дней после моего первого пробуждения боль окончательно отступила, но двигаться было чертовски тяжело.

Увы, броня не восстанавливалась. Даже когда мои раны полностью зажили и с меня сняли повязки, в моей чешуе оставались проплешины. На затылке, полоса на ребрах, ну и, конечно, левая рука… Она заживала медленней, я не видел ее под повязками и не хотел видеть.

Плохо дело. Если чешуя не восстановится, я больше не смогу сражаться, я стану слишком уязвим. Даже думать об этом не хочется! Она зарастет, должна зарасти. А иначе зачем я выжил?

Меня навещали часто, по нескольку раз в день. Те, кто раньше отворачивался при моем появлении, казалось, простили мне все. Мне было приятно их присутствие, оно отвлекало от мрачных мыслей.

У Женьки пока не было заданий, он все равно скучал, так что он заходил ко мне поболтать чаще других. Артем бывал реже, зато он научил меня играть в шахматы, а это увлекало больше любых разговоров. Пару раз заглядывал Виктор, он приносил мне книги, рассказывал о литературе. Было интересно, хоть и несколько заумно.

Однажды налет на мою комнату устроили звери первой серии: Цербер, Лино и Титан. Цербер пытался со мной поговорить, хоть всем своим видом давал понять, что не очень-то за меня беспокоится. Я видел, что он лжет. Лино притащил мне какие-то свои игрушки, и это было чертовски мило. Титан только сказал, что я могу рассчитывать на него, но не уточнил, в чем. Я и сам прекрасно знал; он в тот момент смотрел на мою левую руку.

Я не мог и предположить, что они так поступят — сами, без принуждения. Женька, конечно, мог подговорить Лино, но не гордого и независимого Цербера.

Мы разговаривали о многом, однако некоторые темы оставались закрытыми. Я не хотел вспоминать о том, что произошло на станции, а они не знали, что стало с Первой Стаей и остальными. Я не спрашивал о Лите; молчали и они.

Она и близко не подходила к моей комнате, может, покинула базу… получается, не простила меня.

На шестой день ко мне пришел Лименко.

— Пожать тебе руку уже можно? — усмехнулся он.

— С крайне бережливостью, как хрусталь.

Он последовал моему совету, после чего сел напротив меня.

— Как ты?

— Если объективно, то паршиво, — признал я. — Моя броня не восстанавливается, рука болит, я могу есть только через трубочку, потому что все съеденное обычным путем тут же выходит обратно. Если вежливо, то я в порядке. А как дела у вас?

— Все шутишь… Значит, будешь жить.

Он рассматривал меня долго, изучающе, будто надеялся прочесть мои мысли. Я сначала терпел, а потом уставился на него выпученными глазами.

Лименко рассмеялся:

— Ты не перестаешь поражать меня, Кароль! То ведешь себя, как последний подонок, то делаешь то, что не под силу многим людям.

— Да. Я очень разносторонняя личность.

Он достал пачку сигарет, собрался закурить, но передумал.

— Первая Стая пока себя не проявляла. Мне бы хотелось сказать тебе, что ты их уничтожил…

— Лучше не говорите, — я не нуждался в этой их любимой лжи во спасенье. — Я знаю, что не уничтожил, не мог. Им ничего не стоило прошибить стену и убраться оттуда.

— Да…

Казалось, он чувствует себя виноватым за мою неудачу. И кто кого сейчас должен утешать?

— Но хоть кого-то я задел?

— Боюсь, что нет. Мы нашли в завалах три трупа, все из нашего отряда. Остальные наши звери просто исчезли.

Ага, значит троих мне удалось убрать… Надо бы ему кое-что пояснить:

— Они уже не ваши. Любой зверь, который встретится с Первой Стаей, подчинится им.

— Как это?

Как только я вспоминал об этом, внутри все холодело. Может, я и преодолел инстинкты, но шрам остался. Я пока был не готов говорить об этом.

— Я… не могу объяснить. Пожалуйста, поверьте мне. Не посылайте против них зверей. Рано или поздно Первая Стая объявится. Скорее всего, они тоже ранены, и некоторое время вы можете быть спокойны, но потом они вернутся. Травите их, стреляйте, устраивайте ловушки, но не позволяйте им встречаться со зверями первой серии.

Я видел, что ему неприятно узнавать все это, хотя вряд ли он злится на меня. Просто их проблема стала серьезней, естественно, он не будет радоваться!

А у меня пока хватало забот и без Первой Стаи. Лименко мог дать мне больше информации, чем смотрители.