Юрий Арис - Перерождение (СИ)

— Как много ты об этом знаешь? — продолжала рассматривать меня Лита.

— Достаточно, но все еще не понимаю, что такое «изнасилование».

— Но что такой «насилие» ты знаешь?

— Вроде бы.

После шести месяцев в клетке — как не знать!

— Тогда объяснить просто: изнасилование — это секс, сопровождающийся насилием. То есть, без согласия одной из сторон, но при неуместной активности другой. А тут еще, судя по всему, жертву сильно ранили перед тем, как все началось, этого урода явно кровь возбуждает.

Это было неправильно — по всем законам природы; я чувствовал нарастающую волну гнева.

— Как часто такое встречается среди людей? — холодно спросил я, стараясь сдерживать свои эмоции.

— Слава Богу, редко. Но когда встречается, это опасно. Таких людей мы называем «маньяками». Они отличаются от других, от нормальных людей.

— Еще хуже? — не удержался от колкости я, и тут же пожалел об этом: глаза моей смотрительницы потемнели. — Так, признаю, шутка была неудачной.

— Да, тяжело с тобой. Они могут называть тебя кем угодно, только не животным.

Она не стала уточнять, что это за «они».

— Что-нибудь еще ты узнал? — поинтересовалась Лита.

— Да. Все тела находятся в этой части озера, ту, дальнюю, можно считать чистой. Так что можете плавать, если хотите.

— Уж лучше нет, — она смутилась, отвела взгляд.

Это меня удивило: я не сказал ничего особенного. Мне стало любопытно.

— Но почему?

— Я… Ну… В общем, я не умею плавать!

— Как это?

Я был уверен, что все смотрители должны уметь плавать, раз они работают с нами. Оказалось — нет.

— А вот так. Никогда не умела. Знаю, знаю, это неправильно, особенно учитывая мою работу. К счастью, мне не стали устраивать физические испытания, решили, что достаточно ведомости из академии. Но только в академии плавание не было обязательной дисциплиной.

— Как же вы тогда, на испытании, прыгнули со мной с воду?

— Поэтому я и хотела доверять тебе, — пояснила Лита. — Правда заключается в том, что в воде я… не совсем чтобы беспомощна, но близка к этому. Я умею задерживать дыхание — и только. Я не могу плавать. Наверное, это не очень умно с моей стороны — рассказывать тебе все это. Не зазнавайся, понял?

— Я и не зазнаюсь. Детонатор все еще у вас.

Она удивленно моргнула, потом рассмеялась:

— Ну ты человек, честное слово!

— Это воспринимать как оскорбление или как комплимент?

— Как хочешь.

Она села рядом со мной, хотя доски были грязные и мокрые. Я не сказал ничего, мне нравилось сидеть рядом с ней без слов, без ожидания приказов, хотя я никак не мог найти объяснение этому.

Становилось жарче, где-то совсем близко жужжали стрекозы. Моя чешуя начинала пересыхать, я знал, что очень скоро должен буду вернуться в воду.

Но прежде я хотел кое-что узнать:

— Как прошла ваша встреча с лесником?

— Коротко и немногословно. Из списка подозреваемых он выбывает окончательно, он даже протеза не носит. Собственно, у меня нет списка подозреваемых. Потому что никто из людей, находящихся на территории заповедника, не тянет на маньяка-убийцу.

— Так уж и никто?

— Совсем, — кивнула Лита. — Лесник так точно нет, по уже названным причинам. Его жена дама бойкая, но немолодая, да и потом, у нее какие-то проблемы со спиной, она старается не отходить от дома. Ну и главное, она женщина, а мы ищем мужчину. Отпадают и две дочки лесника, хотя девицы еще те. Но они, как мне сказали, к озеру не приближаются, потому что плавать не умеют, и я их прекрасно понимаю.

— То есть, семья лесника вне подозрения? — уточнил я.

— К сожалению, хотя вариант был заманчивый.

— А что с отдыхающими?

— Тоже не густо. Там сейчас отдыхает семейная пара, празднующая тридцатилетие совместной жизни, и бизнесмен из Москвы. Решил от суеты сбежать.

— Вот это уже интересно.

Но Лита сразу же разрушила мою только-только появившуюся версию:

— Не сильно. Да, он здоровенный детина, поэтому он мог бы сойти за нашего маньяка. Но он тут отдыхает первый раз, приехал неделю назад, а до этого в заповеднике никогда не был. Так что у нас остаются два варианта: либо за всем этим стоит абсолютный псих, прячущийся где-то в лесу, либо убийцы здесь больше нет. Мне не нравятся оба.

— А второй-то почему? Если его больше здесь нет, вам не о чем беспокоится.

— Это верно, но в таком случае мы провалим свое первое индивидуальное задание. Для нас обоих это неприятная новость. Я потеряю работу, ты — жизнь.

— Вас уволят, если я не выдержу испытания? — удивился я.

— Сама уволюсь.

Я ожидал, что она добавит что-то, назовет причины, но Лита молчала. Становилось жарче, моя чешуя стала болезненно сухой.

— А у лесника есть лодка? — спросил я, опуская хвост и ноги в воду.

— Вроде бы, есть, стоит во дворе. Но я не уверена, что на ней можно плавать, кажется, она дырявая. Тебе зачем?

— Просто так поинтересовался, на всякий случай

Я узнал все, что нужно. Теперь я мог позволить себе погрузиться в спасительную прохладу, пусть и очерненную чужой смертью.

Летние ночи короткие, настоящая темнота наступает всего на несколько часов. Это я помнил по рассказам моего друга, а теперь имел возможность проверить и сам. Мне нужна была эта темнота.

Тот факт, что приходится действовать без разрешения Литы, меня совсем не радовал. Я все еще не был уверен, что она не воспользуется своей возможностью наказать меня — убить, то есть. Однако я знал, что говорить ей о моих намерениях не следует. Смотрительница захочет помочь, а вместо этого станет помехой.

Я выбрался из воды возле ее дома, прошел мимо окна, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Литу я почти не видел, но чувствовал ее спокойствие. Почему-то вспомнилась зеркальная стена в научном центре, позднее дежурство ассистентки, охранник. Воспоминание, на мой взгляд, совершенно неуместное, поэтому я быстро отогнал его и продолжил путь.

Найти дорогу было несложно, местами она даже была освещена. Вот это мне и не понравилось, меня могли заметить, пришлось идти через лес, по правую сторону от дороги. Так я добрался до трех зданий, окруженных совершенно не впечатляющим забором — пробраться сквозь эту развалюху мог даже заяц.

Самое большое здание, видимо, и было гостевым домом. Свет там горел в одном окне, за которым я увидел старых людей. Наверное, та пара, о которой говорила Лита. Чуть поодаль стоял дом лесника, от жилища гостей его отделяла какая-то хозяйственная постройка. Впрочем, люди могли жить и там, я еще не до конца разобрался в их повадках.

Я постарался почувствовать всех людей поблизости и, кажется, у меня получилось. Кроме этих стариков спали все, причем четверо из них — парами. В разных домах.

Это не могло не заинтриговать. Лита сказала, что отдыхающих в домике трое, а между тем я чувствовал в гостевом доме четверых: стариков, а этажом выше — молодых мужчину и женщину. Вместе.