Рем Манулов - Шёпот Зуверфов (СИ)

Снаряд ударил в бок машины, затрещали оповещения о серьёзных деформациях обшивки, о нарушении работы двигателей. Автоматически сработала технология «свободного планирования», при которой гироплан превращался в аэроплан. Затем стали гаснуть технические огни, отказали оборонительные орудия. Программное обеспечение сошло с ума, подхватив мгновенный убийственный вирус. Машина пошла вниз, на дно. Атлас бросился к иллюминатору и узрел, как все гиропланы, в том числе и лёгкий, на котором находился Заволло, обречённо несутся вниз.

— Что делать?! — кричал Кей.

— Подушки! Должны быть подушки!

Атлас рывком подкатил своё кресло к капитанскому мостику.

— Выпускайте подушки! Они смягчат удар! Иначе расшибёмся о скальные выступы! Они вот-вот начнутся!

Пилот кивнул, крикнул что-то своим подчинённым, и они поспешили в багажный отсек. Наконец все приборы утихли, всё вокруг наводнила тьма. Гироплан снижался стремительно, но ровно, не входя в штопор и не переворачиваясь на спину. Атлас услышал, как затарахтели автономные генераторы, раскручивая лопасти вентиляторов. Рензо облегчённо вздохнул, когда с трудом разобрал в темноте белое массивное облако, заботливо окутавшее днище их парящего гироплана. И тут же корпус судна наткнулся на препятствие. Тряхануло неслабо, но обошлось.

— И в таком духе мы проведём весь оставшийся путь, — проговорил в тишине Атлас, обращаясь к Кею, который лежал рядом с выпавшим из коляски другом.

— Хреново как-то, — ответил Кей.

— Ты боишься темноты, Кей? — спросил Рензо.

— Нет. А ты?

— В жизни ничего страшнее не встречал, — проговорил Атлас, и больше никто не обронил ни слова.

Представьте черепаху. Самую обыкновенную, с клетчатым панцирем и вытянутой мордой, с короткими неуклюжими лапами. А теперь мысленно увеличьте туловище черепахи, растягивая и её панцирь так, чтобы образовался овал, затем эллипс. Сотрите воображением лапы, а вместо них нарисуйте плавники. По два с каждой стороны. Форма у плавников гетероцеркальная, как у хвостового плавника акулы, и увеличенная многократно. И возьмите в руку воображаемый нож, разрежьте панцирь этого существа на три части и каждую вздыбьте, будто горб верблюда или пустынный бархан. И самое любопытное — морда. Она напоминает форму эфеса, из которого выдернули лезвие. Огромные глаза этого существа горят обычно жёлтым, из пасти торчат два тупых, но крепких титанических отростка, которые и клыками не назовёшь, потому что они не созданы для охоты или пережёвывания пищи. А в самой ротовой полости, насчитывающий миллионы острых осколков-зубов, располагается широкий и алый язык, подаваемый в качестве изысканного деликатеса на все столы севера. Таков гигант северных морей, о коем ходили легенды тысячи лет. Таков Олов — самый большой, величиной с двадцатиэтажный дом, и самый непредсказуемый обитатель Мирового океана. Из его панциря гибриоиды мастерят себе жилища, орудия и инструменты. А северные илейцы раз в пять лет устраивают охоту на монстра, чтобы накормить его мясом весь остров, закатив яркий праздник. Дань старым богам и традициям и одна из визитных карточек Олос-Марка. Потому, когда Инсар прибыл в столицу севера, всё вокруг пестрело красочными огнями гирлянд, народ развлекался, отовсюду доносились музыка, песни и беззаботный смех.

Крупный портовый центр севера Олос-Марк принимал тысячи туристов каждый год. Многие из них отправлялись в турне по пещерам и горным рекам, других интересовали сказочные фьорды, третьим не терпелось окунуться, пусть частично, в быт исиудских монахов, монастырь которых возвышался в горах на северо-западе острова. Добираться туда приходилось на самолёте, потому аэродром Олос-Марка практически не затихал. Разместившись неподалёку от города, он докучал чаще всего самим путешественникам, не давая, как следует, уснуть и отдохнуть после дороги. Местные давно привыкли к гулу двигателей и не жаловались. На севере недолюбливали гиропланы — эти «игрушечные висячие коробочки, которые вот-вот рухнут». Однажды гироплан угодил в здание ратуши, развалив одну из старых башен. Пилот был пьян, но гиропланы с тех пор посчитали нестабильными и ненадёжными. Северяне весьма консервативны и, что ещё хуже, суеверны. Поэтому, наверно, земля снегов и ледников так и кишит всевозможными историями о разного рода волшебных существах, событиях, где замешаны силы неясного, мистического порядка. Обогатившись инфраструктурой, новыми технологиями и преобразовавшись в цивилизованное общество, север всё же умудрялся оставаться местом скопления древних тайн и устных баек, от которых мороз по коже.

Дневник Инсара Килоди:

«Оставшись наедине с собой, со своими мыслями, я могу в относительной тишине объять всё, что стряслось со мной в последние месяцы, во весь прошедший год или даже больше. Я до сих пор не помню, как обзавёлся даром-проклятьем, лишь неясные сны и туманные толкования, от которых зевается и тошнит. Старик Мбалли, человек-механизм, трепался о прошлом, о проклятье, о глупостях, сказках, верят в которые, быть может, дети и наивные пустозвоны. Я не вижу снов, что мучили меня раньше. Я снова выпустил «чернила», но теперь они питают меня великой силой. Я чувствую её ежеминутно, при любом вздохе, при банальном движении. Они стали частью моей сущности, и я не в силах их больше прогнать, да и не хочу. Кого поручил бы мне убить Мбалли? Пожалуй, только этот вопрос будет мучить меня, но, надеюсь, не слишком долго. Многое поменялось. Я изменился. Коротышка оказался талантливым толстосумом, деньги которого помогли мне построить собственный дом из дерева и бетона, завести в нём правила и оградить от назойливого внешнего мира. Кто кем пользуется? Я не раз задавался этим вопросом. Измир хитёр и пронырлив, иначе не сколотить богатство, коим он обладает. Я нужен ему. Но для чего? Создать культ, секту? И поклоняться ужасному богу Хсару? Или объединить гибриоидов с илейцами для выступления супротив главного врага? Сономиты? Как бы ни так. Детра! Детра и никто больше! Договорившись с посредниками — «Чёрной улиткой», — я вмешался в планы Измира. Насколько серьёзно? Рассчитывал ли он на содействия Принца Сент-Валена, который воссел на главный трон и уж точно стал Королём? Любопытно наблюдать за событиями, повелевать ими, будто кукловод. Готова ли Илейа к войне? Какое мне дело. Что советует дорогой друг Хакко? Стать чем-то большим, стать символом, породить то, чему станут преклоняться. Зачем возводить храм Хсара без его наместника? Стать помазанником Хсара, стать культом, который порождает веру, пропагандирующую красивую смерть и блага где-то там, за границами мироздания. Каждый раз, задумываясь над этим, идея нравится мне всё больше, принимает яркие очертания, рисуются колоритные картины будущего. И лишь Джулия не выходит из моих снов. В них я обладаю ею, всей, без компромиссов. Она боится меня. Мне это нравится. А потом мы гуляем по парку Трезубца. По тому самому парку, где впервые встретились. Нам хорошо, и Зуверфы, понимая это, будто исчезают, затухают, давая нам побыть наедине, насладиться друг другом. Затем снова приходит тьма, вязкая, без оттенком или бликов. Я ощущаю Джулию, вхожу в неё, не стесняясь, без предупреждения. Она кричит так громко и так самозабвенно, что мерещится, будто это уже не Джулия, а античный неведомый зверь — дух или призрак, испускающий последний вопль. Тогда я покрываюсь холодным потом, мои ноги набиваются ватой, меня накрывает страх. Я просыпаюсь. Всегда с перепачканным и мокрым от пота бельём. В последние месяцы я перепробовал множество женщин — все они безудержно желали меня, но ни с одной я не испытал этого безумного сплава из бурного, разрывающего экстаза и звериного, инстинктивного страха».