Эрин Боуман - Замерзший (ЛП)

Блейн некоторое время смотрит на меня с усмешкой, наклонив голову. И затем он атакует. Он бежит во весь опор, мчится без каких-либо признаков промедления. Он собирается сокрушить меня, броситься на меня, задушить меня голыми руками. Я отскакиваю в последний момент, ударяя его в обороне.

Блейн пошатываясь, останавливается, прижимая руки к животу. Когда он убирает их, его ладони оказываются влажными от крови.

- Грей?

Его голос как-то изменился, стал мягче. Он падает на колени и смотрит на меня. Появляется луна, освещая Клейсут, как солнце днем. Мир становится все ярче и ярче, словно он вот-вот взорвется, и зрачки Блейна сужаются так резко, что это невозможно не заметить. Я делаю к нему шаг. Моя тень падает на его лицо и его зрачки расширяются. Его глаза снова становятся нормальными. Они нормальные, но я клянусь, я и не думал о них до этого. Он просто до этого был сам не свой.

Блейн кашляет — кровь забрызгивает глинистую землю — и он падает замертво.

Я бегу к нему, переворачиваю его, но он уже мертв. У него стрела во лбу и вокруг нас глина становится снегом. Окровавленный снег, берущий свое начало из-под черепа Блейна, распространяется дальше: стремящийся, раздувающийся, покрывающий мир красным. И потом кровь повсюду. На моей одежде, моих руках, моем лице.

Блейн, садясь, выпрямляется и сжимает мой локоть. Каждый дюйм его глаз – черный, кровь струится из них подобно слезам.

- Ты убил меня.

Я вскакиваю — весь вспотевший, трясусь и кусаю костяшки пальцев, сдерживая рыдания. В темноте, все, что вижу, это Блейн. Мой брат был в той Копии, которую я убил около с Стоунуолла. Как и Джексон, настоящий Блейн тоже находился внутри под программой, и я убил его. Я убил его, прежде чем он смог высвободиться.

«Ты не знал» , - говорю я сам себе. - « А если бы и знал, то это не тоже самое. Это был не он на самом деле».

Я закрываю глаза.

Я могу жить с этим. Я буду с этим жить.

Мне придется.

Титус и Бруно пришли забрать нас утром, но развязали только Клиппера и меня и вывели из комнаты. У меня было неприятное ощущение, что я присутствую исключительно на тот случай, если Титусу потребуется пересмотреть нашу сделку. Я надеюсь, что до этого не дойдет.

Мы проходим мимо большой группы жителей Бурга, когда направляемся в «Комнату Свистов и Жужжаний». Они разделены на пары и заполняют отдельный коридор. Замыкает колонну Блик. Я должным образом вижу его впервые, и он выглядит иначе, чем смотрелся при лунном свете. Он наверняка моего возраста. В отличие от большинства жителей Бурга, его волосы не свалялись в колтуны, он стрижет их невероятно коротко, как будто он довольно часто проходит по ним лезвием. Он прогуливается с распрямленными плечами, с почти скучающим лицом, но девушка рядом с ним, кажется, не замечает этого. Она ему игриво улыбается.

Глаза Блика находят мои, и прежде чем завернуть за угол, он легко и равнодушно пожимает плечами. Я точно знаю, что он чувствует. Я испытывал то же самое все время после близости в Клейсуте. Трудно ненавидеть то, что предстоит, потому что это далеко от пыток, но формальность всего дела одновременно и истощает и гнетет. Я не виню Блика из-за его эмоций. Если есть что-то, чему я удивлен, так это то, что так мало людей в Бурге разделяют его чувства.

- Приступай, парень, - говорит Титус, пихая Клиппера вперед.

Мы достигли «Комнаты Свистов и Жужжаний». Дверь выглядит тяжелой, толстой и прочной, без петель и ручек. Ее очертания распознаются только благодаря тому, что она находится в углублении от остальной части коридора, примерно на ширину ладони.

Клиппер открывает маленький, серебристый ящик, расположенный рядом с дверью, который внутри выглядит как ряд кнопок. Он вытаскивает их, обнажив месиво из проводов и небольших панелей, которые блестят при свете факелов. Они, кажется, имеют больше смысла для Клиппера, чем кнопки, потому что он наклоняется, чтобы достать что-то из сумки. Спустя какое-то время, он приделывает свои провода к ящику на стене, а затем прикрепляет их, к какой-то тонкой, портативной панели.

Мальчик сползает на пол, устройство находится на его коленях, и ждет. На экране что-то нерегулярно мигает, но это происходит до тех пор, пока постоянный синий свет не освещает его лицо, что заинтересовывает Клиппера. Он судорожно что-то выстукивает на устройстве, высунув язык из уголка рта, прищурив в концентрации глаза.

- Нож, - говорит он, вскакивая на ноги. - Мне нужен нож.

Титус колеблется.

- Ты хочешь открыть дверь или нет?

Титус щелкает пальцами и Бруно исполняет просьбу. Клиппер берет нож и собирает провода, вывалившиеся из серебристой коробки, сжимая их вместе у стены в некое подобие порядка. Он считает, пересчитывает, проводит между ними лезвием. Закусив губу, он прижимает нож к двум проводам и режет. Провода разделяются. Он лезвием снимает кожух с этих проводов и скручивает их вместе. Бруно забирает обратно свой нож.

Клиппер возвращается к судорожному постукиванию на сине-горящем устройстве. Я задаюсь вопросом, почему он потрудился разрезать провода, если он только хотел соединить их, когда низкий, механический щелчок эхом отзывается за дверью. Титус кидается вперед.

- Ты сделал это, - шепчет он.

И Клиппер сделал.

Дверь двигается. Мы стоим, затаив дыхание, в то время как «Комната Свистов и Жужжаний» открывается.

ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

СТРАННО ПАХНЕТ.

Но не ужасно.

Просто пахнет. Как затхлый воздух. Как в забытом помещении. Как в месте, в которое давно не заходили.

И оттуда идет шум. Постоянный гул, который и дал название комнате. С открытием двери он стал громче.

Клиппер входит первым, освещая путь экраном своего устройства. Спустя некоторое время слышится глухой, протяжный звук, как если бы он открыл окно, которое не хотело открываться, и слабый свет заполняет комнату.

Комната квадратная и окрашена в темные цвета — серые и пегие, как безжизненные поля под зимним небом. Справа находится механизм, который напоминает мне технологию затворки в Долине Расселин. Компьютеры располагаются на длинном столе, покрытом пылью, а дополнительные экраны висят на стене над ними. Другие стены комнаты покрыты большими, прямоугольными элементами, они все металлические и висят заподлицо по краям. Жужжащий шум исходит от одного из них.

- Генераторы, - говорит Клиппер, быстро их осматривая. - Как я и подозревал. Их силы недостаточно, чтобы питать весь город, поэтому они, должно быть, для этих компьютеров. И для камер, наверное, тоже. Электрические кабели и трубы должно быть проложены под землей — я имею в виду, мы поэтому не видели их по пути сюда. Звон - это звук, который издают генераторы, когда они включаются и выключаются, наполняясь энергией, но я все равно не понимаю: зачем тратить ресурсы на то, чтобы держать камеры включенными, если она думают, что вы все вымерли?