Алеш Обровски - Багровый океан

– Уже лучше, – оживился ученый. – Как ты хочешь, чтобы тебя называли?

– Например, Хэнс.

– Прекрасно. Как самочувствие, Хэнс?

– Сносно. Плечо немного болит.

– Это пройдет, – заверил Ричард.

Он сложил губы трубочкой и на минуту задумался. Хэнс был уверен, что причиной этому послужила именно жалоба о боли в плече. Спустя некоторое время Ричард повернулся к столу и, достав из ящика блокнот, что-то быстро нацарапал в нем.

– Ладно, продолжим. Смотри на монитор и описывай все, что там видишь.

Хьюстон повернул голову. На экране сменялись картинки. Хэнс молчал. Потом снова возникло изображение его лица.

– В чем дело? – спросил Ричард.

– Слишком быстро, но я успел заметить какой-то фрукт, пару геометрических фигур и, кажется, космический корабль.

– Это было яблоко, график пересечения математической функции с прямой и водяной насос в разрезе, – произнес ученый несколько раздраженно. – Либо ты решил поиграть со мной, либо программа обучения оказалась неэффективной. Показания говорят о втором. Хотя…

– Водить вас за нос в моем состоянии?.. – усмехнулся Хэнс. – Я плохо соображаю, что происходит, а вы меня спрашиваете о каких-то… насосах.

Услышав эту реплику, ученый заметно огорчился. Последовали несколько мучительно долгих минут раздумья, потом Ричард вышел. На его место сел другой. Он не представился.

Далее следовала куча всевозможных тестов. Хэнса просили описать строение человеческого тела, устройство автоматической винтовки, принцип действия реактивной тяги и еще много всего.

Ученые проверяли его осведомленность относительно обычных человеческих вещей, постоянно углубляясь в какие-то области, в которых Хэнс мало что понимал, но подозревал, что на последнем этапе клонирования знания об этих областях должны были инсталлироваться в его мозг. Этого, по каким-то причинам, не произошло.

Программа обучения, – сделал вывод Хьюстон, – чем бы она ни была, ни черта не работала. Он просто рассказывал ученому все, что помнил из прошлой жизни. То, что она когда-то закончилась, и он все-таки погиб на этой проклятой войне, Хэнс теперь уже прекрасно осознавал.

Потянулись бесконечные дни. Отдельная комната без окон с неоновой лампой под потолком, с кушеткой, столом и беговой дорожкой в качестве тренажера, стала для Хэнса спальней, кухней, спортзалом и тюрьмой. Изредка его выводили на тесты, предварительно напичкав всевозможными инъекциями.

Хэнс, как образец, не удовлетворял требованиям ученых. Это было видно по их озадаченным лицам. Восторг от успешного создания Образца Номер Один быстро сменялся недовольством.

К чему его готовили, Хьюстон не знал, скорее всего, ни к чему. С него просто снимут все показатели и пустят в расход. Это удручало. Все чаще Хэнс задумывался о побеге, но руки и ноги ему сковали браслетами, соединенными тоненькой, но весьма прочной цепочкой. Они не мешали передвигаться, но побегать, либо помахать кулаками в подобной «экипировке» вряд ли было бы возможным. Порой, после занятий на беговой дорожке, где он вынужден был передвигаться мелкими, почти семенящими шажками, ему казалось, что он способен обогнать кого угодно, если только удастся избавиться от этой проклятой цепи.

Иногда, по ночам Хьюстона мучили боли в плече и в грудной клетке. Естественно, характер недуга был фантомный, но беспокоил вполне реально. Подсознание никак не хотело забыть этих ощущений и часто тревожило его.

На десятый день после «рождения» пришел Ричард, которого Хэнс не видел со времени их первой встречи. Ученый был хмур и о чем-то напряженно думал.

– Хьюстон, – произнес он, усевшись на край кушетки. – Я думаю, за все время пребывания здесь, ты уже понял, что с тобой произошло.

– Да, – ответил он, стоя лицом к экрану, изображавшему земной пейзаж и служащему заменой окна.

Сердце Хэнса подпрыгнуло, но он не подал виду, хотя и был удивлен осведомленностью Ричарда относительно своего полного имени.

– Кое-какие вопросы остались, хотя я уже не надеюсь получить на них ответы.

– Что тебе интересно?

Казалось, ученый просто пришел поговорить по душам, но всем своим видом он выражал крайнюю степень озабоченности.

– Для начала, – спросил Хэнс спокойно, – откуда вам известно, как меня зовут, точнее сказать, звали? Насколько я помню, я не произносил своего полного имени.

– Все это просто. Образец крови, взятый у тебя на определение карты ДНК, имел подпись: сержант Хэнс Хьюстон, тридцать пять лет, патологий не обнаружено. Я был удивлен, когда ты пожелал, чтобы тебя называли этим именем, поэтому и заинтересовался данным феноменом.

Хэнс вспомнил, что в медблоке, где он «прохлаждался, пока все работают на солнцепеке», по словам Паркера, у него взяли большее, даже по медицинским меркам, количество крови. Значит, его собирались клонировать. Хотя все это вполне объяснялось тем, что ученым требовалась какая-то база для воспроизводства солдат, и кровь могли брать у всех подряд.

– Феноменом? То есть, этого не должно было быть? – спросил он, вспомнив слова Ричарда.

Ученый вздохнул, потом продолжил:

– Многое в этой истории еще не ясно. Если честно, я впервые сталкиваюсь с подобным проявлением генетической памяти. Я не знаю, как выглядел тот Хэнс Хьюстон, хотя и предполагаю, что был похож на тебя. С генетикой не поспоришь. Но память… ты должен помнить лишь то, что произошло с тобой после рождения, я имею в виду твое последнее рождение.

Он открыл блокнот и, перевернув несколько страниц, спросил:

– Что ты еще помнишь из прошлой жизни, кроме имени?

– Помню все. Как будто я и не умирал вовсе, словно продолжаю жить. Как если бы это было неделю или месяц назад. Сколько времени прошло?

– Чуть более трех лет с момента взятия образца крови, – произнес Ричард, сделав пометку в блокноте. – Что послужило причиной твоей смерти?

– Полковник Гаррет Паркер.

– Он преступник?

– Скорее всего, нет, сточки зрения военного времени. Он послал меня и еще несколько человек на самоубийственное задание. О невозможности выбраться живыми мы не знали. Он не подготовил путей к эвакуации на случай выживаемости кого-либо из членов отряда. Но… Нас всех можно было вытащить, легко и не спеша. Все эти смерти – не вынужденная жертва, а настоящее убийство, по-другому я не могу сказать.

– Гаррет Паркер сейчас генерал космического флота западного Гайганского сектора. Благодаря его действиям было освобождено девяносто процентов утерянной во времена первой конфронтации территории суши. Это очень нелегкая война для человечества, и каждое необдуманное действие может переломить ход всей истории. Поэтому обвинить Паркера в халатности по отношению к подчиненным здесь нельзя. Так что смерть твоя, в любом случае, не была напрасной.