Валерий Волков - Блатные из тридевятого царства (СИ)

-- Сюда его! -- Крикнул я.

Пока разгребали груду досок, поднимали дверь, слабый голосок Кривого резал уши:

-- О-о-о-ой!.. О-о-о-ой!.. О-о-о-ой!...

Наконец завал разобрали и Евсей с Федькой подняли атамана. Тот всплеснул руками и раззявил рот так, что гланды наружу полезли:

-- О-о-о-ой!.. О-о-ой цве-е-е-е-тет калина-а-а-а-аа в поле-еее у ручья!...

...тихая Варфоломеевская ночь подходила к концу, начинало брезжить спокойное, мирное утро стрелецкой казни...

Ближе к обеду, упрев на солнышке, разбойники начали приходить в себя. Первым ожил Косолапый. Еще не поняв, что произошло, он покрутил опухшей мордой и задал риторический вопрос:

-- Кто пьянствовал с моей рожей и помял ее?

Выждав, пока и остальные начнут воспринимать действительность хотя бы в черно-белых тонах, я поднялся с земли. Скрестил руки на груди и прокурорским тоном произнес:

-- Все ни так уж плохо, как вы думаете, все гораздо хуже. -- Такое начало произвело нужное впечатление. Не снижая оборотов, я продолжил: -- Начинаем первую игру сезона в вопросы и ответы. Для тех, кто не пробьется в финал, в качестве поощрительных призов братья Лабудько приготовят свои любимые блюда: отбитые почки по-таежному, жаркое из поломанных ребер, сломанная челюсть под майонезом и так далее. С полным перечнем меню проигравшие ознакомятся позже. А теперь внимание! Первый и единственный вопрос отборочного тура -- где наши деньги? Время на раздумья истекло. Атаман, кто будет отвечать?

Кривой долго и тупо смотрел в мою сторону. Пытался сообразить, чего от него требуют. Наконец тяжело вздохнул и произнес:

-- Опохмелиться дайте.

-- Перебьешься. И так без меры укушались, весь стратегический запас выжрали.

-- Не, -- икнул главарь, -- меру мы знаем, но разве ж ее выпьешь.

-- Короче, -- рявкнул я, прекращая дискуссию, -- где деньги?

-- Тебя, Пахан, помню, Леопольда помню, деньги -- не помню.

Я медленно досчитал до десяти. Старый как мир способ помог немного успокоиться. Что делать? Вдруг Кривой и правда амнезией с похмелья страдает. Как не хотелось учинять допрос с пристрастьем, но другого выхода я не видел. Ни в моем вкусе шастать по белу свету в облике побирушки. Стараясь не сорваться на крик, я поинтересовался:

-- Кривой, ты в школе учился?

-- Не сподобился как-то.

-- Оно и видно. Ничего, дело поправимое, -- успокоил я атамана. -- На прохождение полного курса времени, к сожалению, нет, но вот пару уроков по биологии провести успеем. Тема занятий -- внутренний мир человека. Отбросим в сторону духовную сущность и сразу перейдем к более приятным вещам -- осмотру кишечника с дальнейшим наматыванием на ближайший сук.

Кривой суть сказанного уловил. Видно по глазам и по неприятному запаху, что стал исходить от атаманского тела.

-- Вы за кого меня, дурака, принимаете! -- Пропищал он дрогнувшим голосом.

-- Заткнись! -- Заорал я. -- Последний раз спрашиваю -- где золото? Минута на размышление. Потом начнем урок, если биологии окажется мало, изучим ботанику. Будем отделять пестики от тычинок. Это, кстати, -- обвел я взглядом притихших разбойников, -- касается всех. Покайтесь, облегчите душу. Добром прошу.

А в ответ тишина и мрачное сопенье со всех сторон. Слева обреченное -- банда во главе с атаманом застыла в экстазе, ожидая начала учебного процесса. Справа усердное -- Ванька с Васькой и кузнец Сорока, отобранные Евсеем в преподавательский состав, деловито закатывают рукава. Чем бы все кончилось, не знаю. Вряд ли бы я решился на что-то большее порки. Гнетущую обстановку разрядил невесть откуда взявшийся дед Кондрат:

-- Плюнь на них, Пахан, нашел я золото, Лёнька его прихватил. Пьяный-то пьяный, а про деньги не забыл.

-- Уф! -- Отлегло у меня на душе.

-- Ох!!! -- Обвисли на веревках разбойники.

-- Эх! -- Досадливо выдохнул Фраер. -- Чего теперь делать?

-- Прочти лекцию о человеколюбии, а для усвоения материала по десять плетей каждому и пусть катятся восвояси.

-- Значит так, -- начал Евсей, -- зарубите себе на носу -- человек человеку друг, товарищ и брат. Вы это поняли козлы?

-- Ай! -- Тоненько взвыл Косолапый, почувствовав на спине жгучий поцелуй вожжей.

-- Ой! А-я-й! -- Подали голоса остальные члены банды.

Уяснив, что брошенное семя вошло в благодатную почву, Фраер скромно отступил в сторону.

Закончив экзекуцию, принялись собираться в дорогу. Несмотря на бессонную ночь и бурное утро решили с выступлением не затягивать. Пообедав, а заодно -- сразу позавтракав и поужинав, уселись в пролетки и двинули вслед за солнцем. Если Кривой не врал, версты через три имелся проселок, а там -- куда русский "авось" выведет.

Наша команда уменьшилась на двух человек. Где искать Лёньку я примерно представлял, а вот куда делся Пантелей, не знал никто. По всему выходило -- бежал проводник, пока мы с бандитами нянчились. Бог ему судья. Не тот повод, чтоб печалиться.

Отпущенные на волю разбойники провожали со слезами на небритых щеках. Наверно жаль было расставаться. Атаман пыхтел особо зло и выразительно. Чтоб прощание не затянулось, мы предусмотрительно конфисковали огнестрельное оружие, а в купе с ним и колющие с режущим. Лихое мужичье, сутуля распухшие от порки спины, двинулось в глубь леса.

-- Флаг в руки, ветер в спину и паровоз навстречу! -- Благословил я их напоследок.

Не успели мы проехать и сотни метров, пришлось остановиться. Как есть сотворилось чудо -- явился ангел небесный в плоти и крови. Для воплощения, скажу прямо, небесное создание выбрало не самые подходящие телеса. Могло бы и поприличнее облик сыскать.

Граф, или то эфирное высшее существо, что в него вселилось, был облачен поверх перемазанного землей мундира в белое давно нестиранное рубище. В левой руке, высоко над головой, он сжимал крест, сляпанный из березовых сучьев, а правой отчаянно крестился, бормоча под нос молитву. Завидев нас, Лёнька простер ладони к небу, безумно закатил глаза и принялся вещать:

-- Покайтесь люди! Отриньте мирское! Утешьте душу молитвой, наполните любовью сердца ваши и Отец небесный простит. Опомнитесь, пока не поздно! Судный день близиться, конец света грядет! Покайтесь как я, усмирите гордыню, простите ближних своих, как Господь и я прощаем вас...

Весь отряд, включая лошадей, прошиб столбняк. Евсей от удивления вывихнул челюсть, у Подельника волосы дыбом встали, Васька с Ванькой под пролетку нырнули. Один Кондрат Силыч, еле сдерживая усмешку, был полон спокойствия. Пытаясь унять дрожь, я схватил его за руку:

--- Дембель, он чего?! Ты что с ним сделал? Он же того... умом тронулся!

-- Ничего, -- тряхнул бородой старик. -- К вечеру отойдет, зато на всю жизнь памятка в голове останется. А с мозгами, Пахан, у него порядок, нечему там трогаться, одна извилина и та во время родов получена.