Александр Конторович - В связи с особыми обстоятельствами

Две сотни бойцов – те, кто мог идти самостоятельно.

Зато с оружием проблем не было.

И так его имелось в достатке, да ещё потроша попадавшиеся по пути остатки автоколонн, осматривая места недавних боев, набрали всего вдоволь. Хуже было с едой – её-то как раз и не хватало. Воды – хоть залейся, а вот пожрать…

Плохо ещё и то, что передвигаться приходилось урывками. Можно сказать – от куста к кусту. Сначала вперед уходила разведка, осматривая дорогу. Потом – рывок! И снова сидим…

Днем идти почти не удавалось, слишком уж велик был риск налететь на фрицев. А там – только свяжись! Мигом со всех сторон налетят – у них это хорошо организовано.

Шли вечером, когда реже летали самолеты, да и активность немцев слегка затихала (во всяком случае, хотелось на это надеяться…).

День, второй… пока все получалось неплохо. Правда, некоторую часть раненых пришлось-таки оставить у местных жителей – тряски в кузовах машин они не выдерживали. Остался и один из фельдшеров – надо же было кому-то смотреть за бойцами?

Зато на следующий день подобрали в небольшой роще сразу нескольких медиков – из числа войск НКВД. Те отсиживались в кустах после стычки с немецким патрулем. Отстреливаться медсестрам было не из чего, на всех имелся всего один наган с тремя патронами. Так что шансов выйти целыми из любого столкновения имелось ноль целых, фиг десятых.

Спасенные девушки, едва освоившись, тотчас же захлопотали около раненых, чем сняли изрядную головную боль у последнего оставшегося в отряде фельдшера. Совершенно гражданский человек, работавший ранее в пристанционном медпункте, Трофим Иванович Граченко, был совершенно ошарашен свалившимися на его голову заботами и хлопотами. Ракутин своей властью мобилизовал его на станции, когда сколачивал отряд для прорыва к своим. Единственный оставшийся в живых после боя, военфельдшер Ластовенко только руками разводил, растерянно оглядывая почти шесть десятков раненых бойцов. Он один мало что мог сделать. Не сильно спасали положение и четверо бойцов, которых капитан отправил ему в помощь. Выбирать не приходилось и Алексей приказал бойцам перерыть всю станцию и отыскать хозяина пристанционного медпункта. Через полчаса того доставили на перрон, где капитан заканчивал формировать колонну.

– Что случилось, товарищ командир? – слегка обалдевший пожилой дядька, увидев хоть какое-то начальство, обрадовано рванулся к Ракутину.

– Вы кто?

– Фельдшер я… Граченко…

– Медпункт, – кивнул в сторону пристанционных построек Алексей, – ваш?

– Мой. Уж второй год как работаем.

– Вот и хорошо! Бойцы помогут вам взять все необходимое. Полчаса хватит?

– На что… Как полчаса?! Для чего?

– Вы мобилизованы в ряды Красной армии. Как специалист военного профиля. Понятно?

– Но… я ведь невоеннообязанный… у меня ноги…

– Сейчас война, ограничения мирного времени признаны несостоятельными, – напирал Алексей. – Вам что, мои полномочия предъявить?

Что там были за полномочия Граченко не знал, но внешний вид командира (частично обгоревшее обмундирование, плохо замытая кровь на обшлаге рукава, ободранное лицо и хрипловатый голос) к вдумчивому неторопливому общению не располагал. Да и творившаяся на станции кутерьма тоже никакого повода к веселью не предоставляла. Обстановка совершенно не обнадеживала, да и только что закончившийся бой (который фельдшер пересидел в погребе) тоже приятных впечатлений не оставил. И искушать судьбу лишний раз Граченко не стал.

– Как скажете, товарищ командир… Ну, хоть вещи-то свои я собрать могу?

– Ещё полчаса! Бойцы вам помогут! Вопросы есть?

Таковых не оказалось.

И теперь фельдшер был несказанно рад неожиданной помощи – сам он буквально с ног валился! А появившиеся медсестры были все-таки гораздо предпочтительнее неопытных в этом деле красноармейцев.

Только-только всё стало налаживаться…

Нельзя сказать, что появление бронетранспортера явилось такой уж совершенной неожиданностью и для бойцов Ракутина. Все-таки, какой-никакой, пусть и не очень пока большой, а опыт столкновения с немцами у них уже имелся. Разумеется, никакой моментальной реакции на встречу с противником не произошло. Но хоть врассыпную пока никто не бросился – уже хорошо!

А вот первым открыл огонь все же стрелок бронетранспортера…

И удачно выстрелил, надо сказать!

Пулеметная очередь прошила ближайший грузовик. Патроны в ленте у фрица были не только обычными, зажигательные и трассирующие пули там тоже присутствовали. Грузовик вспыхнул – сразу весь. Видимо, одна из пуль пробила бензобак и зажгла вытекающее топливо.

Этим все успехи немца и ограничились – мелькнув над покатым бортом, внутрь бронетранспортера влетело сразу несколько гранат. Опомнившиеся бойцы одной не ограничились, просто не успели сообразить – бросали все сразу.

Ударившими взрывами машину качнуло на месте. Смолк пулемет, и над бронетранспортером поднялся легкий дымок.

Но рыча двигателем и разбрасывая в стороны ошметки травы, вырвался откуда-то сзади танк.

Легкий.

С малокалиберной скорострельной пушкой.

Которая, тотчас же не преминула внести в ход боя и свой вклад – накренился на бок второй грузовик. Следующую очередь стрелок положил прямо по разбегавшимся бойцам – и тоже удачно, сразу несколько человек замерло на месте, бессильно обмякнув на выжженной солнцем траве.

А уже выползал на пригорок второй танк. Слышались где-то позади отрывистые команды, надо полагать, там и пехота подтянулась…

– Танки жечь! – капитан властно взмахнул рукой. – Пулеметчикам – позиции занять! Пехоту немецкую держать, скоро уже тут будут!

Легко сказать – жечь!

Да только вот сделать это… не так уж, чтобы и просто.

Первых бойцов, которые рванулись навстречу немцам, опрокинули пулеметные очереди – танкисты оказались далеко не новичками и хорошо понимали, какую опасность могут представлять близко подобравшиеся пехотинцы. И не собирались им таковой возможности предоставлять.

Оба танка развернулись чуть вбок, двинувшись вдоль линии боестолкновения. Стрелять по красноармейцам они вполне могли и так, а вот расстояние между собой и бойцами Ракутина они старались выдержать как можно более дальним. Безопаснее как-то не подпускать красноармейцев к себе вплотную… хватит ведь у них ума разбить бутылку с бензином об раскалившиеся жалюзи моторного отсека…

В этом был выигрыш немцев.

Который, впрочем, так же быстро сменился и разочарованием.

Ибо повернув вбок, танки подставили свои борта единственному серьезному оружию отряда – скорострельной зенитке. На всеобщее счастье, пушку тащили во главе колонны, и танкисты её попросту не успели заметить.