Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]

Под конец я стащил все это богатство на удобную полянку, натаскал булыжников, для того чтобы выложить очаг и тут я понял, что разжечь огонь, в холодном лесу, имея в руках полкоробка спичек и судорогу от холода, ой как непросто. Первая драгоценная спичка, а их у меня было ровно десять штук, была потрачена варварски и бесполезно. То-же произошло и со второй, а когда геройски погибла третья, я начал сомневаться в себе. Что я только не делал, чтобы прутья занялись. Подкладывал кору и мох, отгораживал от ветра, нежно и эротично дышал на тлеющие признаки грядущего пожара, однако, как бы я не старался, единственным результатом оказалась струйка едкого дыма от, кажется, ядовитого мха. Со мхом вообще была отдельная история. После того как я, радостно размахивая руками, нарвал его целую охапку, такого сухого и пористого, и просто обязанного воспламениться даже от взгляда жгучей брюнетки, я притащил его к костру и спустя пару минут ощутил некий дискомфорт в ладонях. Неприятное чувство увеличивалось в геометрической прогрессии, кожа начала зудеть и чесаться, и чтобы хоть как-то нейтрализовать эффект, я поспешно откупорил одну из фляг и плеснул себе на ладони.

Самые гениальные изобретения делается, зачастую, по воле случая или ошибки. Великое средство для мужской силы, а именно потенции, которое известно нам под именем «Виагра», изначально задумывалось как лекарство для страдающих перепадами кровяного давления. Жесткий стояк был эффектом побочным, и долго радовал изобретателей, производителей и их банковские счета. Таких примеров в осовремененной истории матушки Земли, и ее обитателей великое множество. Спички, чипсы, суперклей, каучуковые покрышки. Этот список можно продолжать еще долго, но за этим внутренним диалогом я отклонился от главного. Вылитая на руки жидкость облегчения не принесла, скорее уж наоборот. Чувство было такое, будто бы я засунул руки в горячую печь. Когда я наорался вдоволь, распугав, наверное, всех шпионов в округе, то оставшийся в воздухе запах дал повод к размышлениям, и как результат, костре разгорелся на славу. Во фляге оказался спирт, или его Марланский эквивалент. Как он попал к нам, специально, или тоже по воле судьбы, судить не берусь. Однако я возблагодарил всех тех парней, которые могли сидеть на небе и с наслаждением, ощущая озябшим телом неслабый жар от колыхавшихся на ветках ярких языков пламени, стал старательно подкидывать дровишки, пока жар от костра стал нестерпимым на расстоянии вытянутой руки. О боже! Что это было за чувство! Возрождение, реинкарнация, вознесение… В тот момент, насыщая озябшее тело теплом, я не мог, да и не хотел, подобрать описание своим ощущениям. Мне просто стало тепло. Эйфория оживления эпидермиса, и всего того, что под ним заслонила даже ожог ладоней и так я простоял около огня, время от времени поворачиваясь то одним боком, то другим, пока не услышал, как кто-то ко мне настойчиво обращается. Обернувшись, я с удивлением увидел Серого, которой протягивал мне вполне приличного вида куртку.

— Сбирский, вы меня пугаете. Оденьте верхнюю одежду.

С благодарностью приняв обновку я быстро облачился и почувствовал себе и вовсе хорошо. Как я это узнал? Очень просто, внутри меня вдруг разыгрался просто-таки волчий аппетит.

— Ой, не нравиться мне все это. — Чем дальше Барсук, Азир и Зимин продвигались вглубь пограничья, тем быстрее улетучивался Барсуковский энтузиазм.

Места тут были не из веселых, и, если бы Тим Бартон вдруг решил поискать на Марлане натуру для своего очередного фильма, он бы остановился именно тут. Грозные деревья, расставив сучья-лапы, возвышались черными колоннами. Редкая понурая листва и приближение холодов делали местность, и без того безрадостную, еще и не комфортной. Оставалось только ехать вперед, бороться с надвигающейся депрессией ударной дозой алкоголя и надеяться на чудо.

— Ой, не нравиться мне все это. — Вновь печально повторил горе-естествоиспытатель. — Холодно тут, и как-то страшно. Нет, вы не подумайте господа, я не из робкого десятка…

— А из робкой двадцатки, — ехидно закончил за говорившего десятник.

Барсук обиделся, и замолчал, однако хватило его ненадолго.

— А я вот все думаю господа, — вдруг выдал естествоиспытатель после секундной задержки, — а что после?

— После чего? — Хмуро поинтересовался Зимин.

— Ну после всего этого. — Протяжно, почти имитируя скрип двери, произнес бородач. — Ведь когда-то все это закончиться. Так или иначе, любое приключение должно иметь свое начало, середину и конец. Что будет потом? Вы же, рейдер, человек прогрессивный. Неужели вам хочется всю жизнь провести на Марлане? Ну для Азира все понятно. Он родился тут и вырос. Он не знает другой жизни, но для нас с вами есть другой, земной, более комфортный вариант существования на этом свете. Как бы не была сложна наша планета, со всем ее геополитическим устройством, зимой там может быть тепло, а летом холодно. Из крана течет горячая вода и для того чтобы добыть пищу достаточно сходить в магазин, а не возделывать поля или шляться по промозглому темному лесу, в поисках зазевавшегося оленя.

— Возможно ты и прав. — Вячеслав пожал плечами. — Но я, если честно, не имел возможности задуматься об этом. Все это, до какого-то моментан, ну пока над головой не начали жужжать стрелы, разбойничьи шайки не начали грозить кистенем из подворотни а над планетой не повисла угроза, все от «а» до «я», ваш покорный слуга воспринимал как приключение, невероятный отпуск. Впечатление, которое на Земле не купишь не за какие деньги.

— А теперь? — Подначивал доктор. — Что вы думаете теперь?

— А теперь даже не знаю. — Зимин запнулся на полуслове, стараясь передать словами собственные ощущения. — Теперь думать надо. В любом случае, когда все закончиться, я возьму отпуск на пару месяцев, истребую у Сбирского деньжат и отправлюсь на побережье?

— Приморье?

— Нет, на Землю. Греция, Турция, Египет.

— Или Крым?

— Нет, — отмахнулся Зимин. — Наш юг мне не потянуть.

— Господа, — подал голос Амир. — У меня есть подозрения, что за нами наблюдают.

Слава потянул за узду своего скакуна и осторожно направил его параллельно гнедой десятника.

— С чего бы ты это взял?

— Да так. — Закусил тот ус, и настороженно опустил руку на рукоять своего меча. — Неправильный тут какой-то лес. Вроде бы и ветра нет, и животина сюда не сунется, пока вы вдвоем разговариваете в голос и бряцаете доспехом, как колокол во время пожара. Однако нет-нет, да и шевельнется ветка или пробежит рябь по высокой траве. Вот вы хотя бы сами полюбуйтесь.

Усатный десятник сплюнул свою успокаивающую жвачку под копыта лошади и кивнул в сторону опушки, которые была забрана густой, нетоптаной и не знающей косы селянина травой.