Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]

— Что-то происходит, — настороженно кивнул Серый в сторону ворот.

И действительно, очередь застопорилась, заволновалась и заголосила, выгнувшись в мучительную дугу. Ворота, монолитные, вечные как сами горы, видневшиеся в красных лучах заваливающегося за горизонт солнца, вдруг дрогнули. Приведенные неведомыми силами в движение они сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, разошлись в стороны, в то время как стражник у входа пинками и проклятьями разгонял прочь застывших в нерешительности путников. Когда проем оказался достаточно широким, в него проскочил первый конный, затем второй и счету их не было. Десяток, сотня, высокие, с обветренными лицами и злыми глазами, надвинув меховые островерхие шапки на глаза, он выезжали за пределы свободного города, пока вся поляна перед ним не была забита лошадиным храпом и резкими гортанными командами. Один за другим, как мотыльки, ярко вспыхивали в полумраке факелы, озаряя лица своих хозяев непривычным, тяжелым светом. Яркие всполохи их высвечивали неприглядную картину шрамов, тонких губ и лютой, непонятной злобы, которая вскоре начал ощущаться почти физически, из эфемерного стараясь перерасти в материальное.

— Я чувствую озноб, глядя на все это. — Честно признался я Серому, хотя надетые на меня меха прекрасно держали тепло, и в какой-то момент моего хромого путешествия, мне даже пришлось расстегнуть ворот.

— И я, — мой спутник, и без того не блещущий загаром, и вовсе сравнялся цветом лица с пергаментом. — Чувствуется первобытная дикая сила в этих людях. Злоба и отвага, культивируемая годами. Я удивлен что наши разведчики так легко смогли поживиться.

— Меня же волнует другое. Не по нашу ли душу этот отряд.

Пока мы таким образом обменивались своими страхами, конная ненависть выстроилась в три отряда, и с ревом глоток, стуком сердец и копыт, обдав нас напоследок еще одной порцией негатива, умчалась прочь. Когда мы смогли подойти к воротам, то настроение там снова нормализовалось и уставшие путники, восприняв происшествие как должное, продолжали втягиваться со своим скарбом внутрь свободного города.

Никем не замеченные, а кто будет обращать внимание на еще парочку усталых путников, мы пристроились в конец очереди, и стараясь не привлекать внимание, мелкими шажками двинулись к калитке.

— Поспешите! — Снова драл глотку неутомимый страж, выставив над собой коптящий фонарь. — Время закрытие ворот близиться. Поспешите и окажетесь в безопасности.

Однако, отдам должное, воин на входе свой хлеб ел явно не зря и едва я собрался ступить на улицы славного городка Севильо, он преградил нам дорогу.

— Кто такие? — Заревел он, а точнее попытался изобразить рев. Выглядело это со стороны несколько нелепо, и в другой ситуации заставило бы меня улыбнуться, но сейчас настроение было исключительно деловое.

— Путники, — пожал я плечами, рассказчики-сибариты. Ходим от города к городу, развлекаем честной народ историями. Правдивыми и не очень. — С чего я решил тогда именно так представиться, даже не знаю. Наверное, просто другого выхода не было. На воинов мы с серым походили мало. Из-за отсутствия поклажи и товара не шла нам так же и роль торговцев или врачевателей, а вот каликой перекатной преставиться можно было легко. Телевидения в королевстве отродясь не водилось, радио тоже развито не было, свитки с приданиями хранились в королевских архивах, а большинство жителей Марлане не особенно озадачивали себя грамотой, так что хорошие рассказчики ценились на вес золота и весьма привечались местным населением. Единственный нюанс был в оплате. За добрую историю могли накормить, напоить, иногда даже снабдить мелкой монетой. За плохую баяна могли и камнями побить. Опасная нынче профессия — декламатор.

— Ладно, — кивнул стражник. — Так уж и быть, пропущу вас, Краснобаи. Славьте богов, но с рассказчиками в городе туго. Топайте как ребята к капитану, там он вам выпишет направление.

— Какое еще направление, — заволновался Серый, — однако стражник махнул рукой в сторону приземистого каменного сооружения, прилипшего к деревянному частоколу.

— Пошли что-л. — Я кивнул, и опираясь на палку, неуверенно побрел в сторону сторожки начальство, а Серый поплелся следом. Дверь в сторожку была приоткрыта, и оттуда доносилось мерное похрапывание, сопровождавшемся стойким запахом чеснока и немытого тела. Та еще, я вам скажу, симфония запахов и звуков. Но парне внутри не зря дослужился до капитана стражи. Едва я опустил ладонь на дверную руку, как признаки храпа улетучились, внутри что-то загрохотало и послышался стук сдвигаемой мебели.

— Кого там черт несет? — Заревело изнутри. — Или не знаете, что по всем вопросам только поутру, за три часа до обеда?

— Господи капитан, — я просунул голову в дверной проем и встретился взглядом с пузатым крепышом, являющимся по совместительству счастливым обладателем носа-картошки и длинных, ухоженных, а также на удивление горизонтальных усов.

— Что тебе? — Капитан недовольно отрыгнул и поспешно прикрыл кувшин с горячительным и тарелку с негаревой закуской какой-то очень важной картой.

— Стражник нас прислал. Говорит у вас отметиться надо.

— Сколько вас там? — Поняв, что отвязаться так вот просто не выйдет, капитан тяжко вздохнул и придав лицу выражение страдальческое, подпер щеку кулаком.

— Двое. — Тут я постарался придать своему лицу как можно более безмятежное и доброжелательное выражение.

— Заходите.

Я кивнул Серому, и мы протиснулись в коморку капитана. Стула нам не предложили, да я особо и не настаивал на гостеприимстве.

— Документы, — пока я соображал, что ответить на это, капитан разгреб стол и распахнул на нем толстых фолиант. Так же он, почти по мановению волшебной палочки, извлек из гор мусора у себя под ногами письменные принадлежности.

— Какие документы? — Вновь заулыбался я. — Мы же рассказчики, бродим везде. Смотрим, слушаем, вдохновляемся.

— Значит без документов. — В глазах капитана зажегся, буквально на секунду, алчный огонек, но наш с Серым непрезентабельный внешний вид быстро потушил его, и страж порядка принялся за дело. — Имена.

Мы назвались подлинными. Я не увидел особого смысла выдумывать что-то новое. Рассказчик тут, по определению, лицо пришлое, и то что его буду звать не так, как остальных, вполне себе разумеющийся факт.

— Оба рассказчики.

— Я аккомпаниатор. — Вдруг сымпровизировал мой спутник.

— Кто? — Насторожился капитан. — Ты мне это, чтобы без выкрутасов.

— Музыкант. — Поспешил я его успокоить. — Я истории людям рассказываю, он мне в ответственный момент подыгрывает.

— Интересно. — И без того опухшие от чрезмерного возлияния глаза обитателя сторожки и вовсе превратились в две подозрительные щелочки. — Что-то не вижу я при нем инструмента. — Ни лютни тебе, не гитары, не барабана какого.