Георгий Савицкий - Вертолетчики Новороссии. Даешь Киев!

— Так точно, в училище проходили. Тут, правда, приходится летать в более простом снаряжении…

— Уже не придется. Вчера поступила партия тех самых кибершлемов — «выбил» все-таки у командования, учитывая важность предстоящей миссии. Все «головы» прошли тестирование у техников-электронщиков, уже отъюстированы, настроены и подключены. Вопросы есть?

— Никак нет!

— Получайте полетные карты с маршрутом и — по машинам!

— Есть!

Полет на высоте полутора десятков метров напоминал головокружительный лыжный слалом. И транспортно-десантный вертолет Ми-8 АМТШ, и пара прикрытия Ми-28 Н были оснащены системами «слепого пилотирования» в режиме огибания рельефа местности. Погода была на стороне вертолетчиков Республики: в воздухе висела влажная взвесь из мелкого дождя, смешанного с утренним туманом. Лица вертолетчиков прикрывали полупрозрачные пластины светозащитных фильтров. На первый взгляд нонсенс, ведь солнца и в помине не было. Но сейчас внутренняя поверхность светофильтров представляла собой экран, на который выводилась в векторно-графическом режиме цифровая карта местности.

Первый вылет сделали с таким расчетом, чтобы сделать еще пару рейсов до рассвета, работали с полевых площадок подскока — туда и назад.

В сером мареве проступили мрачные очертания разрушенного города. Украинская артиллерия Артемовск не щадила, целые дома можно было по пальцам пересчитать. «Ничего, город отстроим, главное — чтобы было кому отстраивать», — подумал Влад. Они и летели спасать женщин и детей — будущее Донбасса.

В режиме строжайшего радиомолчания каждый экипаж вел поиск целей индивидуально. Радиолокатор, естественно, не включали, но электронно-оптическая прицельная станция давала отличный обзор. А современный российский кибершлем позволял управлять пушкой уже даже не поворотом головы, а движением глаз пилота или штурмана-оператора! В поле зрения специальные микропроекторы выдавали всю полетную и тактическую информацию. При этом ни дождь, ни туман, ни ночная темень, ни дым на поле боя, ни радиоэлектронные помехи не мешали пилотированию и стрельбе.

Это опять же к тому, как «Путинслил». Уже только одно применение таких виртуальных пилотажно-боевых систем повышало боевую эффективность «Ночных охотников» на несколько порядков. В украинской армии, затерявшейся по уровню развития где-то в восьмидесятых-девяностых годах прошлого столетия, таких систем и близко не было. Россия щедро делилась новейшими технологиями со своими братьями в гордой и непокоренной Новороссии.

— Командир, отмечаю активность по пеленгу 30 градусов, удаление восемь километров, — доложил штурман-оператор лейтенант Климов пилоту Владу Селезневу. — Облучение локатором в режиме поиска. Цель классифицируется как ЗРК средней дальности С-125-2 Д «Печора-2 Д». Бортовой комплекс радиоэлектронной борьбы автоматически поставил помеху.

— Понял, продолжаем полет.

Вертолеты приземлились с ходу на стадионе «Металлург». Транспортно-десантная «вертушка» привезла воду, продукты, медикаменты. Коробки, ящики, упаковки солдаты быстро перегрузили в армейские «Уралы». По улице Петровского, на которой был расположен полуразрушенный стадион, проехали несколько автобусов с беженцами. Эвакуация проходила четко и слаженно. Защитники города организовали охранный периметр, женщины и дети молча и быстро загружались на борт транспортно-десантной «восьмерки». С собой — только минимум вещей. Солдаты ДНР обнимали своих родных, может быть, в последний раз. Но при этом не было слез и причитаний. Женщины смотрели на своих мужей сухими, блестящими, как в лихорадке, глазами. Быстрые поцелуи, крепкие объятия — и на борт.

Влада Селезнева поразили дети — сосредоточенные, молчаливые, со взрослыми глазами.

— Мама, не нужно брать игрушки, я их здесь оставлю. Лучше кто-нибудь еще в вертолет влезет, — это сказал трехлетний малыш, который едва научился говорить. Но он уже знал — место в вертолете ограничено. — И водички не надо, мам. Я потерплю, пусть лучше девочка с нами полетит.

— Девчонки пусть улетают, а мы подождем!.. — решительно заявил другой паренек, лет десяти. — Жалко, что я еще маленький, у меня брат воюет, а папку убили «бандеры».

— Все, погрузка завершена! — Есаул высунулся в открытый боковой блистер кабины. — Больше мы на борт взять просто не сможем, и так перегруз…

— Взлетаем!

Первыми поднялись в воздух «Ночные охотники», своими оптико-локационными комплексами они сканировали местность в поисках вероятных угроз. Вслед за ними рубил туман лопастями винтов тяжело нагруженный Ми-8 АМТШ. Нервы у всех были на пределе, в салоне «восьмерки» было сорок человек вместо двадцати семи положенных по техническим характеристикам. Но пара надежных «климовских» турбин ВК-2500 тянула хоть с трудом, но ровно.

Винтокрылые машины неслись на сверхмалой высоте, очень здорово выручала «продвинутая» русская система пилотирования, сочетающая электронно-оптическую пилотажную систему и отображение полетной информации с помощью кибершлемов. Пару раз вдогонку вертолетам неслись очереди крупнокалиберных пулеметов, в ответ «Ночные охотники» ставили помехи бортовыми комплексами радиоэлектронной борьбы и отстреливали тепловые ложные цели. На полдороге Влад Селезнев и остальные вертолетчики повстречали воздушный конвой, который летел в Артемовск — забирать из преисподней, которая случилась по вине украинской армии, женщин и детей Донбасса.

Влад был предельно собран, он чувствовал свою винтокрылую машину как никогда — казалось, обнаженные нервы пилота переплелись с оптоэлектронными кабелями и тончайшими проводами. С помощью русского кибершлема единение человека и сложнейшего технологического комплекса уже было не метафорой, а реальностью. Пилоту достаточно было в буквальном смысле слова глазом моргнуть, чтобы привести в действие скорострельную 30-миллиметровую пушку. Точными, расчетливыми движениями ручки управления, рычага шаг-газа, педалей Влад Селезнев вел Ми-28 Н на предельно малой высоте. У него за спиной было сорок хрупких жизней ни в чем не повинных жертв войны. Молодой вертолетчик был готов скорее умереть, чем позволить кому-нибудь приумножить страдания этих людей.

И еще он чувствовал какой-то иррациональный стыд. Молодому пилоту хотелось на коленях просить прощения у этих слишком рано повзрослевших детей и их матерей за то, что помощь пришла только сейчас. Разумом он понимал, что их боевые вертолеты были нужнее для отражения непосредственной угрозы раньше. Что сожженные украинские танки и взорванные «Грады» позволили выжить этим людям. И невозможно было сразу среагировать на вероломный внезапный удар украинской армии и бандеровских карателей. Но все равно лейтенант Селезнев, как и многие его товарищи, чувствовал за собой вину за то, что не смог сразу прийти на помощь.