Александр Забусов - Характерник

Ближе к полудню оставил свое воинство в одной из балок. Наказал сидеть тихо как мыши. Ушел на вылазку в одиночку. Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая. Вот и потопал по прямой на звуки перестрелки, а вскоре, ясно различил шум танковых двигателей, впереди слева от себя. На расстоянии прямой видимости проскакала кавалерия.

«Прикольно, — подумал. — Никогда не слышал, что у немцев кавалеристы имеются!»

Хоть и вспахали войска все на свете колесами и траками, хоть и вытоптала пехота всю растительность, до которой дотянулась нога, но полевые островки подсолнечника и кукурузы встречались повсеместно, к ним добавлялись редкие деревья и кустарник. Он уже и сам определился, что их положение находится ближе к Анапе, чем к Новороссийску. Степной пейзаж не спутать с предгорьями, хотя здесь и то и другое совсем рядом. Близость фронта ощущалась все явственней.

Толи хутор, толи мелкая деревушка, хат на пять, привлекла его внимание. Издали было видно, что пострадала она неслабо. Война прокатилась по ней своим железным катком, но кто-то в ней был и сейчас. Привязанные к остаткам плетеной изгороди лошади под седлами, выдавали присутствие в разгромленном жилье людей.

«Ну, точно не немцы. Явно кто-то из их союзников. Всего, числом семь человек. Комфорт, видите ли, любят! Заехали в населенный пункт для приема пищи. Кто же у них командир? Ага, скорее всего тот, что сидит наособицу на колоде у тына. У него и форма отличается, и бирюлька медальки болтается на груди. Но самое отрадное — на ремешке через плечо, висит полевая сумка. Вон как ложкой управляется. Проголодался, бедолага! Ай, как же хорошо, что немчура отсюда отодвинулась, да и за стрельбой не будет слышно бедлама. Остальных-то придется в расход пускать, нафиг они мне упали. Ну, что, поехали!»

У самой балки, старшина сбросил с лошади поперек притороченного пленника. Офицер кулем свалился на землю, разразился непонятной тирадой на своем языке.

«Наверное, ругается».

Котов соскочил с лошади и не сильно огрел ее ладонью по крупу. Сунул пальцы в рот и свистнул, хоть и слышал уже шевеление в кустарнике.

— Пленного принимай, славяне! — с веселой интонацией в голосе оповестил народ.

— Ну и на кой он нам? — недовольно высказался младшой.

Между тем бойцы втянули офицера в лесок, поглядывали на старшину, пытаясь понять его непонятную радость. Лучше бы пожрать принес вместо упитанного засранца.

— Румын это. Офицер по связи с союзниками. Капитан. А при нем карта. Так, что радуйтесь. Я теперь знаю где мы и как перейдем ночью линию фронта.

Сергей похлопал ладонью по висевшей на боку офицерской сумке.

Линию фронта отряд Котова прошел классически, в «час волка», когда приличный фриц спокойно почивает, не считая того, что старшина шел, если так можно выразиться передовым дозором, в отдалении от основной группы. На стыке саперного батальона, и батальона егерей проделал коридор, успевая собирать солдатские книжки у покойников, несших охрану своих подразделений. Уже понимая, что впереди только нейтралка, крайнего часового лишь придушил слегка. Авось пригодится командованию.

Прилегши на землю, и выйдя из состояния Живы, подождал остальных, переползавших за своим командиром, на указанном ним же расстоянии, со скоростью беременного таракана, волочивших готового на все вражеского офицера. Всучил недовольным Карповскому и Коршунову, запыхавшимся за долгую дорогу на собственном брюхе, сомлевшего германца, как довесок к румыну.

— Тащите, потом еще спасибо скажете, — зло, зашептал в приблизившиеся в ночи лица бойцов.

Пропустив всех, пристроился в замыкание. Полз вместе со всеми, перебираясь от воронки к воронке, которых как и трупов враждующих сторон было на пути, великое множество.

— Эй! Браточки! Мы свои! — услышал негромкий крик сержанта.

Значит, подползли к окопам своих.

— Какие такие свои? Свои все здесь! — послышался ответ, но тоже негромкий.

— Из окружения выходим. Едва дошли.

— Ага, тогда ползи по одному, и сначала оружие в траншею кидай, потом сам лезь. Уразумели?

— Понятно! Принимай!

Ох, и мало же знал Сергей о войне. Мало! И не было тогда рядом мамы, чтобы подсказать:

— Учи историю, сыночек. Пригодится!

Думал, перейдет линию фронта, сразу в часть определят, и воюй Серега. А, хрена с два. Разоружили и отправили в тыл к особистам. Всю его шарагу отправили, вместе с пленными. Комвзвода морской пехоты только и сказал:

— Звиняй братишка, докажешь контрикам, что ты не верблюд, милости прошу ко мне на передовую!

Так и попал в Новороссийск, город который он не узнал, хоть и был в нем совсем недавно.

В связи с возникшей угрозой прорыва немецко-фашистских войск на Новороссийском направлении Ставка Верховного Главнокомандования директивой от десятого августа сорок второго года предписала командующему Северокавказским фронтом организовать прочную оборону Новороссийска, для чего снять с Таманского полуострова семьдесят седьмую стрелковую дивизию, частям которой прикрыть подступы к городу с востока, севера и северо-запада.

Семнадцатого августа, учитывая тяжелую обстановку, командующий фронтом издал директиву о создании Новороссийского оборонительного района. Перед войсками, обороняющими, район была поставлена задача недопустить прорыва противника к городу, как с суши, так и с моря, сам район разделили на сектора. При этом оборона города с моря возлагалась на соединения и части Новороссийской военно-морской базы, береговую артиллерию и авиацию Черноморского флота.

Оборона Новороссийска с суши была слабой и не глубокой. Передовой, главной и тыловой оборонительных полос, собственно говоря, создано не было. Особенно слабо был защищен город и порт. Военный совет Северокавказского фронта приказал в десятидневный срок усилить ее, мобилизовав для этого все силы, в том числе и городское население. В спешке, за короткий срок было построено пятьдесят шесть дзотов, десять баррикад, создано девятьсот завалов, приспособлено под огневые точки больше сотни домов, выставлено свыше трех тысяч мин, снесено некоторое количество зданий для расчистки секторов обстрела артиллерией.

Девятнадцатого августа противник силами двух пехотных дивизий развернул наступление в направлении на Северскую, Абинскую, Крымскую станицы, имея четырехкратное превосходство в пехоте, семикратное в артиллерии и минометах, и двойное по танкам и авиации. Захватив слабо защищенные предгорные станицы Северскую, Ильинскую, Холмскую и Ахтырскую, гитлеровцы к исходу дня завязали бои за Абинскую.

И быть бы всем Сережкиным бойцам разложенными по косточкам, да противник, считай, помог. В окруженном городе командование в спешке сколачивало отряды для обороны города, выгребая все, что только можно. Ставили в строй вчерашних пацанов допризывного возраста. Бери винтовку, становись в строй и воюй, защищай родной город. В течение двадцатого и двадцать первого августа, части семьдесят седьмой пехотной дивизии, сто третьей стрелковой бригады и Новороссийской военно-морской базы вели тяжелые бои с наступавшими соединениями пятого немецкого армейского и четвертого румынского кавалерийского корпусов в районе станиц Абинская и Крымская. К исходу двадцать первого эти населенные пункты перешли в руки врага. С потерей Абинской и Крымской создалась угроза выхода немецко-фашистских войск через перевалы к Новороссийску. Заместитель командующего Новороссийского оборонительного района по морской части, приказал командиру Новороссийской военно-морской базы сформировать из личного состава штабов, тылов, учреждений и плавсредств отряды, направив в них всех способных носить оружие, независимо от воинских званий, придать этим отрядам артиллерию и послать на перевалы Михайловский, Бабича, Кабардинский, Неберджаевский, Волчьи Ворота и на дорогу Абрау-Дюрсо — Волчьи Ворота.