Виталий Саух - Зона Действия (СИ)

И они не заставили себя ждать.

Захватчики небольшой группой перебрались через стену Базы, осмотрели трупы ополченцев, кровавым месивом лежащие на бруствере, убедились что выживших не осталось, отперли ворота, и запустили во внутрь еще несколько бойцов.

Все это я мог видеть из своего укрытия через встроенное в костюм зеркальце, без опасности быть раскрытым.

Развел отряд противника рассредоточился по разгромленному лагерю. Время от времени до слуха доносилась их перекличка и доклад о том, что на проверенном участке чисто.

Враг практически прошел весь лагерь так и не обнаружив уцелевших.

Наш дьявольский план должен был вот-вот вступить в действие.

Сейчас мы все, зато в дыхание, ждали только одного, когда старший развел группы противника даст отмашку основным силам входить в лагерь.

Лагерь прочесали полностью. Уж не знаю, что там про себя решили, ведь они наверняка знали о том, что людей здесь должно быть гораздо больше. Может то, что лагерь успело покинуть большая часть народа, и здесь осталось несколько обреченных смертников?

Так или иначе, но командир разведчиков дал сигнал входить в лагерь всем тем, кто ожидал с наружи и из-за деревьев и кустов начали выходить человек шестьдесят. Образуя нестройную колонну враг неспешно двинулся к распахнутым воротам лагеря.

Вот он момент истины.

Я не думал о том, что сейчас мне удастся выжить, но это абсолютно не влияло на мою решимость.

Я должен был сделать это ради тех, кто в нас верит и надеяться может лишь на нас.

А потом я нажал на клапан ускорителя.

Я сорвался с места и бросился вперед. Бежал я так быстро, как никогда до этого. Мышцы звенели, сухожилия скрипели от нечеловеческой нагрузки, но мне все еще было мало скорости — я должен был быть быстрее ветра, пули, молнии.

В каждой руке я держал по сверхскоростоельному пистолету-пулемету, с объемом магазина в восемьдесят патронов. Сейчас мне нужно было добраться до крупнокалиберного пулемёта, установленного на стене у ворот — лишь с помощью него я мог рассчитывать на небольшой перевес в нашем противостоянии.

Я полоснул очередью по старшему разведгруппы и стоящему рядом с ним подчиненному. Моя очередь послужила сигналом к тому, что в этот миг оставшиеся члены нашего отряда выпорхнули из своих укрытий и быстрее ветра неслись по развалинам лагеря сметая на своем пути разведчиков, разбредшихся по лагерю. Каракурты тоже бежали к станковым пулеметам укрепленным на стенах — вместе мы могли стереть в порошок любого, пусть его численное превосходство исчисляется десятками против нас четверых.

В два прыжка я преодолел лестницу, отделявшую меня от орудия, полосонул очередью по разведчикам, которые безумно медленно водили за мною стволами автоматов, пытаясь поймать меня в перекрестье целе указателя.

Лишь одна мысль билась у меня в голове:

— Только бы минометные осколки не повредили пулемет.

Схватившись за ручки орудия я выжал гашетку, но до этого успел услышать треск пистолетов-пулеметов, где-то далеко позади меня — ребята со всех ног спешили на помощь.

Машина смерти тут же загрохотала, и мне было совершенно наплевать на то, что с десяток противников уже яростно лупили по пулемету из различного оружия, правда только пулевого. Однако, как только враг додумается воспользуется ПЗРК, песенка моя будет спета.

Один из самых знаменитых кино персонажей Френсиса Форда Копполы, как-то сказал: — Люблю запах напалма по утрам.

Вот и мне сейчас хотелось вопить о том, что больше всего на свете мне нравится рев скорострельного пулемёта, разрывающего смертоносными зарядами тела врагов на части, отрывая конечности и головы, разбрасывая петли кишок из распоротых брюшин.

Я упрямо вел очередь до заветного места — именно там было припасено наш смертельный сюрприз, очень нестабильный артефакт, «Ярость Психопата» готовый сдетонировать даже от небольшой встряски.

До схрона осталось всего пара метров, когда рывок в плечо вырвал меня из-за турели.

Мне казалось, что я летел по воздуху очень медленно, но, тем не менее, ничего не мог с этим сделать. Я просто летел, как бестолковый жук, упавший на спину, махая руками и ногами, брызжа кровью, из разорванного плеча. Летел за площадку, через ограждения. Летел дальше вниз.

Летел в темноту.

Уже находясь в ватной удушливой тьме, выливающейся в мои уши, лишающей способности что-либо понимать, я услышал мощнейший взрыв за стенами Базы.

Взрыв, который должен был стереть вражью силу с лица Зоны…

Слишком долго пребывать в таком спокойном и уютном Ничто мне не дали.

Контраст между миром безграничного покоя и той безумной болью, что правила в этой вселенной, был вовсе не в пользу последней.

А учитывая то, что я не спал в течении двух-трех последних суток (честно говоря уже, хоть убей, не могу вспомнить точно, а спутанность памяти и сознания, есть ничто иное как признаки серьёзного переутомления, за которыми следуют галлюцинации), то ситуация усугублялась многократно.

Боль, терзавшая тело, была поистине чудовищной — всё это были последствия отмены инъекции, которая смягчала последствия ускорения, ради того чтобы суметь разогнать нейроны до невероятной скорости, недоступной ранее.

Я сам уговорил капитана пойти на этот риск, иначе у нас не было бы никаких шансов и теперь в полной мере «наслаждался» эффектом «отката».

Боль в раненой руке конечно была, но, на фоне раздирающей всю плоть боли, эта боль, казалась легким недомоганием.

Немного придя в себя, что было гораздо проще написать, чем пережить эти несколько тяжелейших минут, я смог прояснить для себя картину того, что я пропустил по причине клинической смерти: то что не получилось у меня, а именно уничтожить отряд захватчиков с помощью артефакта, удалось ещё одному каракурту, правда в отличии от меня, ценой своей жизни.

С меткостью у него, как впрочем и всех остальных каракуртов, было все нормально и тратить несколько пуль на пристрелку ему не пришлось. Вот только избежать встречи с взрывной волной ему не удалось — верхнюю часть его тела просто снесло. Кроме того, взрыв сровнял с землей более пятидесяти человек противника, и обрушил несколько плит из тех, что были стенами Базы. Теперь лагерь стал уязвим для нападения мутировавшей живности. Про атаку противника я вообще молчу: одни снайпера могут положить через эти бреши столько народу, сколько смогут увидеть на территории разрушенного лагеря.

Восстанавливать стены у нас уже не было ни сил, ни времени.

Так что вывод здесь напрашивался только один: — лагерь нужно было срочно покидать.

А еще я очень надеялся на то, что враг отправивший карательную экспедицию ещё не успел опомниться (времени то прошло совсем ничего) и мы сможем прорваться за периметр. Без этой надежды все наши планы и чаяния были бы бесполезны.