Виталий Саух - Зона Действия (СИ)

На этот раз мне уже стало смешно, и я собрав все свои последние силы весело и жизнеутверждающе крикнул капитану:

— Каракурт, а где твоя черная вдова?

Невозмутимый капитан, всегда такой безупречный, а теперь выглядевший довольно потрёпанно, широко улыбнулся и уже открыл было рот чтобы что-то мне ответить, как лицо его окаменело.

За мой спиной выросла тень, и могла она принадлежать лишь одному существу, способному заслонить собою столько солнца.

А в следующий миг мое тело в нескольких местах пронзили копья, и с необычайной легкостью подняли меня вверх.

Я бросил прощальный взгляд на капитана и всех тех, кого так яростно пытался спасти все эти несколько бессонных ночей и дней.

— Прощайте… Прощайте, и да хранит вас Зона!

Мое невесомое тело, казалось, парило под самым небом Зоны — как всегда низким, серым и таким тяжелым.

Самец шел в сторону ослепшей самки, неся мою распятую фигуру на своих рогах, как влюбленный, на голове которого красуется венок из полевых цветов.

Именно о подобной ерунде думал я все ближе и ближе оказываясь рядом с Лосихой.

Однако, могучий самец прошёл дальше.

Плотоядная Лосиха издала разгневанный вопль.

Вместо ответа, гигант лишь взбрыкнул могучими задними ногами. Раздался хруст свернутых шейных позвонков, больше похожий на треск сломавшегося бревна и Лосиха, как подкошенная свалилась наземь.

А я, как знамя уничтоженной армии, все дальше и дальше плыл по небу, с каждой секундой становящимся все темнее и темнее, пока оно не превратилось в абсолютный мрак, без каких либо других красок, кроме непроглядного черного, без других звуков, кроме моего судорожного сиплого дыхания с каждым разом становящегося все реже и слабее.

Без чувств, без боли, без осознания своего собственного я, моё невесомое, бесплотное тело парило в этой абсолютной тьме…

Очнулся я легко и безболезненно, что сразу навело меня на мысль о том, что я не просто пришел в себя, а в очередной раз воскрес. И здесь я был не один — рядом со мной были ещё несколько человек.

Все они, как и я сам, озирались по сторонам, глазели друг на друга, что говорило мне о том, что эти люди, как и я сам, очнулись здесь только что.

Ещё одной открытием для меня было то место в котором мы все сейчас находились. Весьма примечательное место, доложу я вам. Глядя на то, что нас окружало, в душе сразу же закрадывалось подозрение, а на Земле ли мы сейчас вообще?

— Христос воскрес? — ляпнул я первое что попало в голову.

— Це, щё, москаль? — раздалось через пару человек от меня.

— Бендэра? — тем же тоном ответил я украинскому националисту.

— Fuckhen schit… — раздался безнадежный возглас из дальнего угла.

— Американец? — отметил я, — Кто ещё попал в нашу дружную интернациональную команду?

— Muerte!

А вот тут я удивился ещё больше, и не тому, что услышал испанский говор, а тому, что голос принадлежал девушке.

Мексиканка?

Что-то начинало вырисовываться в моей голове. Осталось лишь проверить кое-какие мелочи.

— Чернеет? — задал я вопрос, сейчас интересовавший меня более всего на свете, и вовсе не о том смысле, как например: — А что это там черненькое белеется?

В мифологии майя Чернеет — бог, предшествующий концу света, апокалипсису.

— Кацелькоатль, — ехидно улыбнулась мексиканка — ерничает, хотя и знает о чем я.

— Ага, Кукулькан, — блеснул я познаниями в мифологии, назвав другое имя бога имеющего змеиное тело, покрытое зелеными перьями и голову человека. Иными словами пернатый змей.

А вот и монголоидная физиономия, круглая как полная луна с раскосыми глазами.

— Эрлик? — поинтересовался я у азиата.

— Шайтан… — тихо пробормотал монгол.

Кто у нас остался? Египтянин?

А вот и его смуглое лицо, обрамленное черными, как смоль, волосами.

— Атум?

Тот удивленно посмотрел на меня, слишком широко распахнув глаза, давая понять, что прекрасно понимая о чем идет речь.

В общем, переспрашивать оставшихся американца и хохла уже не было никакого смысла — и так все было предельно ясно.

Однако, хохол решил, что должен внести в общий котел свои пять коп…, извиняюсь, гривен, и, совершенно не в тему, выдал:

— Цибуля!!!

Возглас его вызвал лишь недоумение.

Ну, теперь осталось американцу выдать что-нибудь типа: — «the American Dream».

Надо же, у всего цивилизованного мира Зона — это беда, и лишь у них «Американская мечта».

— Вот мы и в сборе — самые засекреченные люди планеты Земля! Ну, здравствуйте Ключи!

Ну, кое-что начало проясняться — кто-то, или что-то собрал вместе все Ключи?

Однако, оставшихся вопросов был целый воз и маленькая тележка. Но самые главные — это: Кто, и зачем?

Понятно, что собрали нас не на званый ужин, и не просто для того чтобы посмотреть на всех на нас вместе. Наверняка причина была весьма серьезная.

А ещё мне очень хотелось узнать о дальнейшей судьбе нашей колонны со спасенными. Скорее всего от тех кто здесь собрался, я ничего не узнаю, даже от хохла, который был гораздо ближе к происходившим событиям, чем все остальные — если и знает что, либо соврет, либо вообще ничего не скажет.

— Господа сталкеры, у меня к вам лишь два вопроса, — обратился к тем кто сейчас здесь находился, — первый — кто из вас говорит по-русски, а второй — Do you speak English?

Как выяснилось, в нашей пестрой команде четверо свободно знали русский (про себя и хохла, я промолчу, а вот египтянин и монгол оказались выпускниками института дружбы народов, разных годов выпуска и не пересекавшихся во время учебы). Английский знали тоже четверо — здесь проще сказать кто не знал. А не знали английского хохол и монгол. Мой инглишь оставлял желать лучшего, но по крайней мере я понимал простенькие фразы, а говорить высоким слогом тут особо и некому было.

Египтянин прекрасно разговаривал и на одном и на другом, поэтому было негласно решено, что он будет нашим штатным переводчиком.

Выяснилась одна немаловажная деталь: Да, мы воскресли одновременно, но умерли в разное время (от нескольких часов, дней, и даже недель) и разных местах (здесь география тоже весьма обширна).

Вот только было одно но. Ибо сам я соврал о причине своей смерти, сказав, что банально угодил в аномалию и вовсе не на территории Украинской Зоны, и дату смерти выбрал до памятных событий с освобождением пленников концлагеря.

Отсюда возникал вопрос:

— А сказал ли кто-нибудь из нас правду вообще?

Можно, конечно сказать, что у меня была веская причина не говорить правды. А теперь задумайтесь:- А может такая причина была у всех?

А теперь ещё вопрос: — А действительно ли двое оставшихся сталкеров не знают английский?