Михаил Каштанов - Рождённый в сраженьях...

— Более чем, Алексей Михайлович, более чем. А заинтересовало меня вот что. Сколько я понимаю, Ваша машина предназначена для вертикального взлёта и посадки. А установленные сзади и спереди винты позволяют горизонтальный полет. Верно?

— Верно. А в прошлом году, как раз в августе, на этом аппарате был установлен мировой рекорд для геликоптеров — 605 метров. В 34 раза больше, чем удалось итальянцам, представляете!

— Алексей Михайлович, а почему Вы называете свою машину геликоптером? Насколько мне известно, еще в 29-м году конструктор Камов предложил более русское название — вертолет. Правда, применил он его к автожиру «КАСКР-1», а это совсем другая машина, на вертолет мало похожая, совсем другой принцип полета.

— Честно говоря, я не ожидал встретить здесь человека, который был бы в курсе нашей работы. Геликоптеры и автожиры рассматриваются пока просто как игрушки конструкторов. Да и то, по большей части потому, что аналогичные работы ведутся на Западе. Ведь если сравнить с самолетом, то полетные данные совсем не в нашу пользу. Скорость чуть больше 20-ти км в час, дальность полета смешная — 3–5 километров. И отношение к нам соответствующее — пусть играются, лишь бы не безобразничали. Правда, когда мы итальянцев побили, отношение немного изменилось в лучшую сторону. Но не принципиально. Дескать, ну какая может быть польза от этой летающей клетки? Вы как считаете?

— Категорически не согласен. Так сложилось, что мне не понаслышке известна косность технических начальников. Если не сказать больше. Вы меня понимаете? Многим часто сложно перешагнуть привычные понятия и увидеть проблему с другой стороны. С Вашей машиной та же история. Зачем искать ей привычное применение, когда можно использовать её преимущества, которые сейчас выглядят недостатками? Нужно только посмотреть на всё немного иначе, чтобы недостатки стали достоинствами. А это удается далеко не всем. Если для технической новинки нет практического применения, его нужно просто придумать.

— Что вы имеете в виду, Александр Яковлевич? Как это «придумать практическое применение»? Разве не практика является источником изобретательства? Как такое возможно?

— Как, Вы спрашиваете? Ну, смотрите. Для наблюдения с воздуха на наших крейсерах базируются гидросамолеты. И поднять гидросамолет в воздух целая проблема — остановить крейсер, краном опустить самолет на воду и только потом взлет. После разведки тоже самое, только в обратной последовательности. Да и не при всяком волнении это вообще можно сделать. Запускают, правда, и с помощью катапульты, но на борт поднимают все равно краном. А Ваш аппарат взлетает и садится вертикально, взлетная поверхность ему не нужна. Можно даже ход корабля не замедлять. Это то, что пришло в голову сразу же. А можно и еще придумать. Скорость у Вашей машины маленькая, высота полета тоже. Замечательно. Предположим, что наши доблестные бойцы отбивают атаку вражеской пехоты где-нибудь в лесу и у них заканчиваются боеприпасы. И вдруг, на малой высоте, прячась за деревьями, появляются летательные аппараты. Часть из них отрывает шквальный огонь по наступающему противнику, часть выгружает боеприпасы и подкрепление, а некоторые приземляются и начинают собирать раненых бойцов.

— Ну, Вы и фантазер, Александр Яковлевич! Шквальный огонь, подкрепление. Геликоптер пока даже одного пассажира еле-еле поднимает. С перегрузом он вообще от земли не оторвется.

— А что этому мешает? Мощность двигателя или конструктивные недостатки? Ну, так поставьте двигатель помощнее, а недостатки уберите. На то Вы и конструктор. Главное в том, что описанный мной пример совершенно реален, а ни один из существующих аппаратов, кроме Вашего, принять в нем участие не в состоянии. Ни по скорости, ни по высоте полета. Немного пофантазировать — и мы получили летательный аппарат огневой поддержки пехоты. Вот Вам и практическое применение. Согласны?

— Согласен-то согласен. Только для этого потребуются дополнительные средства и возможности. А кто нам их даст? Нам и моторы-то поступают по остаточному принципу. Наркомату нужны истребители и бомбардировщики, а не игрушки. Моторные КБ тоже работают в первую очередь на авиацию, а не на нас.

— Алексей Михайлович, если дело только в этом… Вы верите в своё детище, Вы уверены в его возможностях? Тогда пишите развернутый рапорт на имя первого заместителя наркома товарища Котовского. Да, пусть через голову начальства, но у Вашей машины есть будущее. Я уверен. И будет чертовски плохо, если нас опередят. Те же итальянцы, к примеру. А товарищ Котовский известен хозяйским отношением к техническим новинкам. Советую сделать упор на практическое применение, вроде описанного мной примера. Но Вам проще будет продумать этот вопрос, Вы лучше знаете возможности Вашей машины. А я готов лично испытать её в полевых условиях. Кстати, как у практика, у меня есть несколько рекомендаций по возможному применению Вашего аппарата. Вы позволите?

Когда через пару часов Блюхер пошел посмотреть, куда подевался его командир, на стоянке агитационной эскадрильи он увидел примечательную картину. Прямо на земле, возле странной решетчатой конструкции расположились Слащев и какой-то человек в полувоенной одежде. Небрежно брошенная кожаная куртка свисала с носа конструкции, а сидящие возле неё люди что-то увлеченно чертили на земле, изредка переругиваясь. Прислушавшись, Владислав разобрал отдельные слова — «не потянет», "а я говорю, потянет», «автомат перекоса», «и брюхо прикрыть». Кошачьей походкой подошел Джумалиев. «Всё, у командира изобретательский зуд прорезался» — сказал Блюхер. Оба командира переглянулись, понимающе хмыкнули и пошли продолжать занятия.

А через два дня Слащев «сел на кукан». Неожиданно сыграли злую шутку приобретенные и отработанные до рефлексов «старые» навыки. Там и тогда он прыгал с парапланом, управляемым широким парашютом, напоминающим крыло. И техника прыжка и само управление парапланом критически отличались от таковых для соответствующего этому времени простого купольного парашюта. Ни тебе планирования, ни выбора места приземления. Не говоря уже просто о регулировании скорости спуска. Ничего этого нет — простое замедленное падение с возможностью незначительно изменить его направление. Да и то, только тогда, когда у тебя есть запас высоты. В предыдущих прыжках это не было особой проблемой, потребности не возникало. Но в этот раз не повезло.

Спускаясь, Слащев высмотрел удобную площадку, прячущуюся между деревьями. По прикидкам, он вполне удачно должен был опуститься примерно в её середину. Но когда до земли оставалось совсем мало, Слащев разглядел, что вместо удобной полянки его несет в окно мохового болота. С учетом скорости спуска и купола, который накроет его, когда он ухнет в трясину, это было совсем-совсем неприятно. Пытаясь уйти от площадки, Слащев слишком сильно потянул стропы с одной стороны, и его просто вынесло на окружавшие полянку деревья. Проламывая крону толстенного дуба, Александр увидел крепкий обломанный сук, торчащий прямо перед ним. И единственное, что он успел сделать — развернуться к нему боком. Повезло. Противный звук вспарываемой плоти и хруст ломаемых ребер. Затопленное чудовищной болью, сознание не отключилось, и потому в памяти сохранилось, как непослушное тело ударилось о ствол дерева и начало сползать вниз. Пока рывок зацепившегося за крону купола не остановил его в метре от земли. И тогда сознание отключилось. Но ненадолго. Регенерация, активированная в организме ЭИДом, уже работала, ослабляя боль. Слащев понял, что висит не высоко над землей. Посмотрел вниз. «Твою ж мать! Кровищи-то натекло, как из борова недорезанного. Во, бляха, попал… Как карась на кукане. Так, пора на землю». С трудом посмотрел вверх. Спутанные стропы переплелись выше головы в неряшливый пучок. «Надо резать». Попытался дотянуться до ножа и не смог с первого раза. Лямки парашюта от рывка вывернули плечи, и руки плохо слушались. Но если есть воля, и непослушные руки будут делать то, что нужно хозяину. Поэтому попробуем еще раз.