Ольга Карелина - Эффект Домино

Так что лучше: пистолет или нож? Музыка, может, и громкая, но могут и услышать. А потом сможет он — сразу обоих? Холли, если не заткнуть первой, наверняка визжать будет. Впрочем, надо смотреть по ситуации.

Он оглянулся. Холли и Гарольда уже не было, а Крайт неотрывно и непонимающе смотрел на него. Этот точно не побежит сдавать, значит, с ним разобраться можно потом, если он всё-таки услышал. Спрятав телефон, Домино зашагал мимо так и не решившегося его окликнуть риза к чёрному входу.

Нож аурис достал, уже толкая от себя ведущую на задворки бара дверь. Ни скрипа, ни шороха, они не обернулись, стоящие как раз так, как ему было максимально удобно: по правую руку Гарольд, напряжённый как струна, по левую, чуть подальше, Холли, её хватит шок от того, что она сейчас увидит, и она не будет кричать — а потом просто не успеет…

Домино ещё заметил, как его рука поднимает нож, угрожающую тень, сверкнувшую одним-единственным зловещим бликом в свете едва дотягивающегося сюда фонаря, — а затем ощутил себя в реальности, когда с правой руки его капала тягучая чёрная кровь, стекая по опущенному ножу вниз, на землю. Холли лежала со вспоротой грудью в трёх шагах от него, распахнутыми в предсмертном ужасе глазами мёртво уставившись в небо, а тело Гарольда приподнимал непонятно когда оказавшийся тут же Инай, улыбающийся так беззаботно, как будто он поливал клумбу.

Кто-то ещё маячил на крае зрения, Домино резко повернулся и увидел Крайта, с тем же недоумением, что в баре, наблюдавшего за происходящим.

— Точно не хочешь помочь, Йен? — спросил Инай, останавливаясь, и Домино скинул куртку, чтобы протереть ей нож и руки. Потом бросил её в сторону ауриса, и тот понимающе фыркнул. — Ясно. Ну окей, договорились. Что я, никогда такого же не делал? А вот он тебе живым нужен? — он кивнул в сторону Крайта, и риз поспешно проговорил:

— Я могила, веришь, Йен?

— Верю, — с незнакомой себе интонацией ответил Домино и остановил взгляд на Инае. — А вот насчёт тебя не уверен…

— Давай без поспешных решений, — голос ауриса немедленно стал бархатным. — Хочешь баш на баш? Я где-то год назад так же, как ты, грохнул тут не тех людей. Пятнадцать человек — и все отборные агенты Мессии. Чего ради своей тайны не сделаешь, да? У тебя теперь тоже есть на меня компромат, так что не убивай меня, царевич, я тебе ещё пригожусь!

Кто-то другой, не он, не Домино, покровительственно кивнул Инаю и сверху вниз посмотрел на Крайта.

— Пошли, он разберётся. А с тобой нам поговорить надо.

Крайт торопливо кивнул, и Домино, внутренне поражаясь тому, как ему всё равно на только что случившееся, повёл его за собой прочь от бара и улиц. Страх Крайта он чувствовал кожей — и это чувство ему нравилось.

Когда они отошли достаточно далеко, Домино закурил и спросил:

— Сколько ты слышал?

— Если ты о том, что кто-то из вас двоих является Домино Кирсте, — осторожно начал Крайт, — то это я слышал, да. Только я впервые засомневался в том, кто передо мной. Йен — это ведь тот из вас, кто триангом занимается? А ты на самом деле Сен, верно? Или… нет?

— Так похож?

— Никогда не думал, что Йен способен на подобное. Но, наверное, я мало о вас знаю. В связи со всем услышанным, — он подобрался, — мне многое стало понятно о том, зачем вам была нужна эта банда и союз с Зебастианом. Я буду молчать. Я в первую очередь за вас. Конкретно, за Йена. Если Йен против Зебастиана, я тоже против. На меня вообще можете рассчитывать в любом случае.

— Ты правда всегда нас различал? — полюбопытствовал Домино, обдумывая сказанное. Крайт пожал плечами.

— Ну конечно! Вы совсем разные по манере поведения, хотя внешне — ну, на первый взгляд, пожалуй, — очень похожи. Особенно когда скрыта половина лица.

— Мне всегда было интересно, почему ты, несмотря ни на что, идёшь за нами? Какие ты преследуешь цели?

— Вы кажетесь мне перспективными, а старые выпендрёжники слегка подзадолбали, — хмыкнул Крайт. — Я и к Трою пошёл тогда, потому что он молодой и себе на уме. Вопрос только: если ты, Домино, хочешь снести Зебастиана с пьедестала, почему не убил его тогда, во время стычки с МД? Судя по рассказам, момент был подходящий.

— Веришь, сам задаюсь этим вопросом, — Домино сделал последнюю затяжку и выбросил сигарету во тьму. — Но, по-моему, это погоня за украшательствами. Так было бы слишком просто — взять и застрелить его. Он отнял у меня всё, и я намереваюсь сделать то же с ним, неважно, сколько времени и сил это потребует. Сейчас я это наконец понял.

— Ну тоже ничего себе причина, — одобрил Крайт. — Тогда последний вопрос и пошли чего-нибудь выпьем. Когда вы нашли Хлыста, тяжелораненого… почему вы не оставили его там же? Зачем потащили за собой, хотя всё и так было более чем хреново?

Домино открыл рот и тут же закрыл его, вдруг осознав, что не знает ответа на этот вопрос.

— Наверное, мы просто ещё недостаточно безжалостные, — после паузы сказал он и рассмеялся. — Надо срочно исправлять! Что ж, идём обратно в бар? Надо ещё придумать, почему шавка Гарольд не вернётся домой.

— Нашёл проблему, — хохотнул Крайт, и Домино понял, что наконец нашёл человека, с которым можно обсуждать всю ту метафизику, что слишком уж часто приходит ему в голову.

Уже под утро, когда праздник и с ним вместе силы Домино подошли к концу, хотя желание быть в движении и осталось, и он, рухнув в кровать, почти сразу провалился в тягучий, как кисель, сон, ему приснилось, что он мечется по лабиринту из огромных фишек домино. За ними не было видно ни неба, ни выхода, и от каждого случайного его прикосновения они падали, увлекая за собой всё это странное сооружение, — и в то же время поднимались на рёбра другие, уже лежащие плашмя, открывая новые проходы и просветы. Этому не было ни конца ни края — а потом одна из них, завершающая длинную цепочку, вдруг накрыла его собой, и он проснулся в холодном поту и с колотящимся в нервном припадке сердцем.

Несмотря на то что у Ханта их небольшая компания собиралась нечасто, Цезарь в этот раз не хотел ехать вообще: Мария была на последнем месяце беременности и, по мнению её ставшего в эти дни чересчур мнительного мужа, должна была безвылазно сидеть дома — «на всякий случай». Однако Мария, даже не прибегая к сложным медицинским терминам, быстро доказала ему, что он не прав, так что они всё-таки отправились на этот сбор — всей семьёй — и, конечно, приехали последними.

— Я дико извиняюсь, — улыбалась Мария, которую с почестями вела в гостиную восхищённо рассматривавшая её Табита. — Цезарь считает, что женщин на сносях нужно приковывать за все конечности к батарее… и, конечно же, в детской комнате, чтобы вдохновлялись на благополучные роды. Много наших в этой битве полегло…