Капитан Немо - Играя с судьбой (СИ)

— Эрмиец? — быстро просканировав пространство вокруг, шепнул я.

— Бездна, похоже на то. И от дуэли он не отказался. Но условия поставил жесткие: пять раундов и рэанин должен победить во всех, чтобы выиграть. Можешь считать альбиноса покойником. Сам понимаешь, статистика — вещь упрямая.

Но мне не было никакого дела до того, кого Айджид назвал альбиносом. Мне было все равно — выживет он или погибнет. Рэанин сам вызвал генерала на поединок, сам позволил тому диктовать условия. Должен был понимать, что делает, и молодость тут не оправдание.

Но страх за Фориэ заставил меня затаить дыхание.

Фори, отважная моя, милая девочка даже не знала, какого противника подкинула ей судьба. «Ей с ним не справится, — шепнула в ухо тревога, — ей не уцелеть».

С трудом взяв себя в руки, я смотрел вслед удаляющейся фигуре генерала. Стоял, словно превратился в соляной столб, вывел из оцепенения меня очередной толчок Айджида.

— Какая тварь ручалась, что в окружении Ордо нет эрмийцев? — спросил он так тихо, что я едва разобрал слова.

— Не знаю. Узнаю, голову отверну, — выдохнул я в ответ, и, развернувшись, поспешил в номер Гайдуни, надеясь застать там Олая Атома.

Мне повезло. Олай был на месте. Впрочем, и Равэ тоже был там. И лихая веселость слетела с их лиц, уступив место задумчивости. Гай сидел, словно пришибленный: не скалился, не шутил, молчал.

— А, Арвид, — поприветствовал меня Атом, — вижу и ты уже в курсе свежих новостей. Видел генерала?

— Как же это так? — спросил я. — Как же это мы так опростоволосились? Генерал, скорее всего, эрмиец. А это значит….

— Генерал, однозначно, эрмиец, — выдохнул Оканни. — Я на них за свою жизнь насмотрелся. Властитель. Высокородный, чтоб ему пусто было. Надо этому сумасшедшему рэанину, Да-Дегану «спасибо» сказать — это он разозлил генерала так, что с того личина слетела: завелся, забылся сдуру, со злости стал Даром себе дорогу в толпе прокладывать. Да и когда условия дуэли озвучивал, смотрел на заморыша так, что я думал — убьет на месте. Как только сдержался….

Я, подвинув стул, плюхнулся на него, посмотрел на Олая Атома.

— Обратного хода у нас уже нет, — произнес осторожно. — Что делать будем?

— То, что планировали, — отозвался старик. — В то, что бунт на этой созрел планете без вмешательства эрмийцев, я с самого начала не верил.

— Если в Империи узнают о наших планах, не сносить нам головы, а вероятность утечки информации высока. Корхида слишком близок к Ордо, слишком….

Олай вздохнул, посмотрел на меня, дернул плечом.

— Арвид, ты после подписания договора что собирался делать? Куда лететь? Вот и лети. Корхида — не твоя проблема.

— Но мадам Арима, — возразил я, — моя. Она поверила мне. Доверилась. И с разбега влетела в эту ловушку. Она погибнет, если не будет знать, что собой представляет ее противник. Нужно предупредить.

— Боюсь, — возразил Оканни, — она все равно погибнет…

Словно от кислятины оскоминой свело скулы. Я посмотрел на старика ненавидящим взором. Он говорил что думал, не кривя душой, но какую боль причиняли его слова!

— Боюсь, все равно мне придется задержаться. Странно будет выглядеть, как мы все бросились врассыпную, не дождавшись Игры. А событие редкое. Пожалуй, я задержусь. К тому же, может, представится возможность предупредить мадам….

Оканни кивнул, потер ладони, кивнул.

— Я, пожалуй, задержусь тоже, — заявил он, переглянувшись с Атомом. — Заодно, если рэанин выиграет, присмотрю, чтобы Гайдуни сдержал свое обещание.

Олай чуть подвинул губы к улыбке.

— Думаю, и мне не стоит спешить, — заметил он, поднявшись на ноги. — Игра с Судьбой — это всегда любопытно. Вне зависимости от результата.

Дождь ослаб. Не сдавался, не уходил, по-прежнему барабанил в окна и по крыше, сшивал небо и землю частыми стежками, но вода уже не катилась бурлящим потоком по каменным плитам, пытаясь сбить с ног: просто дрожали зеркала луж под частыми каплями.

Затишье. Безвременье. Ночь черными крыльями обнимала мир. Фонари во дворе резиденции горели через один, в окнах потушен свет. В коридорах и на лестнице, к счастью, было ночное освещение.

От усталости меня шатало, как пьяную, а в голове была лишь одна мысль — добраться до кровати и спать, спать, спать.

Ни о чем другом я не могла сейчас думать. Сколько я не спала? А ведь третьи сутки на ногах… Или уже четвертые? Пара часов дрёмы на пачке документов не в счёт.

В бездну, все в бездну…

Добравшись до своих апартаментов, я как есть, в платье, повалилась на кровать поверх покрывал, единственно успев скинуть с ног отсыревшие туфли, и отключилась, стоило голове коснуться подушки, может, даже за несколько секунд до того.

Проснулась я сама. Никто меня не беспокоил, не торопил, не врывался с дикими воплями. Серый свет в окнах намекал, что ночь закончилась, но утро это или день — было непонятно. Безвременье. Усталость ушла, не тревожило чувство, что могу куда-нибудь опоздать.

Сев на кровати, я потянулась, помассировала затекшую шею, с удивлением отметила, что, несмотря на неудобное и жесткое платье, спала как в детстве — сладко, крепко и безмятежно, даже подушку заслюнявила, словно маленькая.

Стоило окончательно проснуться — нахлынули все вчерашние события и тревоги: безрассудный вызов, брошенный Да-Деганом Корхиде и предстоящая дуль, визит к Хэлдару и невнятный разговор с Ордо, подписание договора и беседа с Арвидом, послание Элейджа…

Вспомнив о послании, я вздохнула — совсем недавно убеждала Вероэса, что свободна как ветер, и что шефу я не нужна. Думала, у меня начнется совсем другая жизнь. Размечталась о покое. Не ожидала, что мои слова обернутся пшиком, а стариковское брюзжание — почти пророчеством.

Уже сегодня придется еще раз встретиться с Арвидом. Переговорить с Олаем Атомом. Но еще раньше предстоит разговор с Ордо. Надо прощупать, доволен ли он? Не почувствовал ли он за договором подвоха? Аторис — далеко не дурак.

Не дурак, только вот вопреки логике держит возле себя генерала.

При воспоминании о Корхиде обдало холодом: вчера меня пытались убить. Возможно, пытались. Предупреждение Рони не прошло даром — я не чувствовала себя в безопасности нигде, кроме как под защитою сына. И были сомнения, что Аторис станет меня защищать, а наша дружба не пойдет прахом.

Впрочем, что толку о том грустить? Можно подумать, я жалела о сделанном, когда жалеть приходилось лишь о собственной некомпетентности. Не было чужой вины в том, что я не смогла открыть Аторису глаза.

Поднявшись на ноги и пытаясь оборвать внутреннюю дрожь, я умылась, привела в порядок прическу, переоделась: пытаясь уничтожить неуверенность, пряталась от нее за стеной из обыденных, сотни раз повторенных действий. Вызвав слуг, потребовала принести завтрак. Кутаясь в накинутую поверх платья шаль, прошла по комнате, невольно ожидая, что Дон распахнет дверь, ворвется ко мне, пожелает доброго дня и улыбнется. От его улыбки обычно на душе сразу теплело: и мне нестерпимо хотелось отогреться его улыбкой, услышать новости, посмотреть в лицо, чувствуя, как отступают тревоги.