Владимир Ильин - Напряжение растет

— А-а! — В ярости топнула она. — Вы там совсем страх потеряли?! Я все расскажу отцу!

— Все таки хорошие дела — это не мое, — вздохнув, повернулся к остальным.

Люди отчего-то смотрели с гаммой настроений от ужаса до восхищения. И только Федор с дорвавшимся до вилки Артемом предпочитали глядеть на тарелку, напряженно решая, как быть с нечетным числом вареников и четным — едоков.

— М-м, осмеюсь заметить, — мягко начал смотритель. — У вас присутствуют некоторые огрехи в технике броска. Я рекомендую бросать хлестко и с небольшим кручением, чтобы цель изначально не видела, что летит прямо в нее и не могла уклониться. Вот так, смотрите. — Продемонстрировал он движение от плеча к выплеску ладонью. — Запомнили? Желаете попробовать еще раз?

От такого даже Артем оторвался от лакомства, замерев в ступоре. Вареников тут же стало четное количество.

— Нет, спасибо, — мягко отказался я. — Я думал, она поймает.

— Что же, тогда ваш бросок был просто блестящим! Мягкий и удобный для ловца! — С одобрением заверил смотритель.

— Может, я все же принесу веревку? — Просительно протянул Пашка, глядя вниз.

— Вилку Паше, — отреагировал я.

Вскоре среди мужского коллектива существовала только одна любовь. И даже смотритель, приняв угощение под угрозой нового танца, задумчиво крутил ус и посматривал в сторону здания поварской.

— Попробуйте заночевать в деревне Заречное, это пару часов от города на запад, — в знак извинения за чужую неловкость, напоследок решил дать я совет.

Совет был гневно проигнорирован, а ответная речь совсем не красила девушку.

— И этому человеку ты хотел доверить наши шторы? — Укоризненно повернулся я к Паше.

Тот виновато смутился, осознавая весь провал минутной влюбленности, и словно розу предложил вилку с вареником Свете.

Рыкнув что-то связанное с карой и отцом, княжна развернулась на месте и скрылась в машине. Свита, окатив подозрительными взглядами стены и окрестности, последовала за ней.

Мы тоже продолжили путь — на сей раз к выходу на лестницу. Только Артем вновь попросил задержаться, пропустив всех вперед.

— Получается, ты — важнее княжны Анны?

— Мы важнее, — мягко поправил его.

— Я не могу быть важнее. — Вновь поежился он зябко и выдохнул. — Меня тут вообще не должно быть, понимаешь?

— Как? Ты часть команды.

— Я не про команду, я про это место. Моя семья не сильно дружит… Вообще не дружит… Даже наоборот. Максим, мне страшно тут быть. — Признался он шепотом. — Если бы я знал, куда мы тогда летели, то никогда не сел бы в вертолет.

— Думаю, никто не будет драться с детьми. — Постарался я его успокоить, не став сомневаться в причине его страхов.

— Будут. Даже с младенцами, чтобы не выросли. Я боюсь не проснуться завтра утром. Я боюсь пропасть и стать заложником. — Артема уже откровенно трясло, но не из-за легкого вечернего ветерка.

В такое уже не верил я, но ночь почти накрыла стену, так что оставаться спорить было бы неправильно.

— Тогда спи у меня. — Подыскал решение. — Раз ты уверен, что я для них важен.

Два заблуждения должны были дать в итоге плюс — и спокойствие для друга.

— Будешь дежурить всю ночь? — Хмыкнул Артем, обнимая двумя руками футляр со скрипкой.

— С некоторых пор этого не требуется, — в руках зажглась Звездочка, необычно яркая из-за ночи. — Я попрошу ее, чтобы она никого не пускала.

— А она — послушает? — Позабыв дрожать и бояться, с интересом и опаской смотрел на нее скрипач.

Подчиняясь просьбе, Звездочка крутнулась вокруг нас, затем спиралью поднялась от его ног к голове и вернулась мне на руку.

— Никто не пройдет мимо, — уверенным голосом подтвердил я.

И для подтверждения рассыпал одну Звездочку на сотню, образовав ими плоскость размером с дверной проем.

— И еще два — на окна и вентиляцию, — выдохнув, робко улыбнулся Артем.

— Сделаем, — хлопнув по плечу, я мягко повел товарища к лестнице.

Подумаешь, нервничает из-за конкурса и думает всякие глупости. Вон, Света тоже нервничает — взяла две вилки, да так и не отдала. Потеряла, наверное.

— Надеюсь, папа никогда не узнает, что я тут был.

— Если не заглянет под беседку возле фонтана, то вряд ли.

— А там что?

— Надо же обозначить, что «здесь были…»

— Максим! — Возмутился Артем в голос. — Ты вандал!

— Что?! Я ж не на яблоне!

— Слава Богу!

— И я только снизу дощечек! Да никто там не будет смотреть, что ты переживаешь.

— Зато я теперь буду об этом знать!

— Федор был прав, тебе лучше вообще ничего не говорить, чтобы не расстраивать.

— Лучше не делать того, что будет расстраивать… Стоп, что вы там сделали?!

— Да ничего.

— Максим!

— Вот, ты опять нервничаешь. Хочешь яблоко?

На часах был двенадцатый час ночи, когда в небольшой комнатке, наполненное лунным светом через единственное окошко без штор, прозвенел телефон.

Заливался он красивой мелодией, напоминающей то ли армейскую песню, то ли государственный гимн одной из про-германских стран, обожающих чеканный шаг ритма и громкость слов в угоду смыслу. Словом, был достаточно бодр, чтобы потерять желание спать и ответить максимально быстро. Да, в общем-то, единственный обитатель небольшой комнатки все равно бодрствовал, предпочитая лежать на топчане в одежде, покручивая длинный ус, и наблюдать луну под размеренное течение мыслей. Какой смысл ложиться, если этому звонку в ночи все равно суждено быть?

— Господин, — смотритель поднял трубку только после того, как оправил одежду и встал по стойке смирно.

— Доброй ночи, Михаэль. — пожелал усталый голос на той стороне трубки. — Как служба?

— Без происшествий, сиятельный князь.

— Тут Аня звонила. — С легким зевком протянули и тут же поправились. — Княжна Анна. Говорят, ты ее не пустил, кидался яблоками, говорил нехорошие слова. Думаю, прописать ей ремня за вранье.

— У нас особая ситуация, сиятельный князь. Камердинеру княжны Анны я сообщал об этом утром и днем ранее. В адрес княжны Анны не было сказано ни единого бранного слова, ручаюсь честью.

— А яблоки?

— Это часть особой ситуации. Случайная. — замялся Михаэль. — Готов понести наказание.

— Спокойной службы, Михаэль. Приношу извинения за беспокойство, — чуть огорченной фразой, будто бы получив подтверждение тому, о чем изначально подозревал, завершили звонок.

Смотритель положил трубку и принялся неспешно готовиться ко сну, как полагается человеку с кристально чистой совестью.

Он не сказал ни слова лжи, а ситуация была действительно особой. Странно считать иначе, соотнося два простых и абсолютно ясных факта. Первый: в клане несколько миллионов человек. Второй: истинный глава рода и клана уже несколько месяцев предпочитает этим миллионам личные занятия с одним из его юных гостей.