Елена Сидоренко - (Не)люди (СИ)

— Это ваш дневник, Смотритель? Ваш же?..

— О чем ты вообще? Ты только за этим позвонил? Нет, не мой. Я никогда не вел дневников.

Парень сразу сник и, опустив тетрадь, процитировал заметку и фразу наизусть. Смотритель рассмеялся и сказал, что эти слова всего лишь перефразированный принцип термодинамического равновесия для живых организмов. И что эти слова Оз может найти в любой из имеющихся у него книг.

— Но меня радует, что твое состояние не равновесно. Значит, ты жив. А ход мыслей интересный. Не расстраивайся так.

Они поговорили еще немного и о посещении Озом дома Смотрителя — старик снова, как год назад, пожурил парня, что тот оставил после себя бардак. И о дальнейшем маршруте — Смотритель отказался от идеи Оза перевести Первую на сжигаемое топливо, чтобы меньше времени тратить на зарядку и быстрее добраться до Юсты. «Это опасно», — только и сказал он. После чего поспешил отключиться.

Пятой тут же пришло его сообщение в персональный блок. И Эмма, попросив Первую отключиться от помещения, перезвонила Смотрителю, едва Оз скрылся в своей комнате. По той же линии. На этот раз переведя видеосигнал на экран личной сенсорной панели, которую поставила напротив себя.

— Ты вообще контролируешь ситуацию? — ворчливо поинтересовался старик. — Каким образом он до этого дошел спустя год после того, как был у меня дома? Пятая, я понятия не имею, как, но ты должна держать все в своих руках, не просить же мне об этом Вторую!

— Все под контролем. Просто внезапно именно Вторая ему помогла. Видимо, я упустила то, что ее перенастроили. Она нашла совпадение в почерке в книге и дневнике. А уж Оз нашел совпадение в цитатах. Похоже он по кругу начал перечитывать все книжки тут.

Смотритель тяжело вздохнул, осознав, какую глупую промашку допустил: почерк его матери и наставника были похожи, как две капли воды, и он об этом забыл. А еще забыл о том, что мать отвезла подаренную им книгу в старую квартиру как знак того, что он там когда-то был. Значит, она думала, что он вернется, и оставила ему этот шифр. Но вернулся не он, а Оз. И парень же нашел подсказку, разгадал шифр… Смотритель впервые пожалел, что когда-то играл с Озом в подобные игры.

— Меня изначально не прельщала твоя идея отдать ему дневник. Будь я тогда внимательней, не позволил бы тебе это сделать. А Третьей — поддаться его уговорам. Ладно, это наш общий промах, согласен. Надеюсь, больше нет никаких зацепок? Пока это ни к чему.

— Я не обнаружила. Зато у меня вопрос.

Смотритель усмехнулся, скрещивая руки — ему было интересно, чем Пятая собралась его удивлять. И чуть не вскочил с места, когда Эмма достала едва различимый кусок тряпки, запаянный в прозрачный пакет, и поднесла к панели. Смотритель смертельно побледнел.

— Нашла сегодня в очистителе. Кажется, Третья принесла вместе с книгами, но почему-то Оз, когда вытаскивал учебники, ее не заметил. А мы с тех пор этим очистителем не пользовались. Это твое? Это же из твоего дома.

Смотритель, прилипший носом к экрану, взмолился:

— Спрячь! Ни за что не показывай эту куклу мальцу, слышишь?

Эмма поспешно убрала игрушку за спину, в то время как Четвертая, возникшая в ее поле зрения по ту сторону экрана, оттащила от камеры Смотрителя. Старик сильно разволновался. Щеки покраснели, глаза-щелочки грозились выкатиться из орбит, а сам киборг трясся.

— Отдай это Немо, когда он прилетит, слышишь? Не позволяй Озу увидеть эту вещь, Эмма! Это ему не надо…

Пятая кивнула еще раз, и старик немного успокоился. Он заявил, что ему надо прийти в себя, и поспешил отключиться. Эмма-05 поднесла пакет к глазам и оглядела игрушку со всех сторон. Она подумала, что Смотрителю пора прекращать вести все эти странные игры. Она искренне полагала, что он только больше путает парня, скрывая то, что дневник принадлежит ему, но сама ничего изменить не могла. Такова программа.

А когда спустя несколько дней Эмме-05 пришло личное сообщение с приказом отдать Озу дневник, который Пятая забрала из дома Нины, дроид и вовсе впал в ступор, не понимая, что же творит старик. Отдавая Озу, возмущенному такой долгой задержкой и так поздно открытой тайной, что один из домов был домом Нины, тетрадь, Эмма-05 задумалась, не собирается ли Смотритель выставить подругу детства автором записей. И поняла: ей совсем все это не нравится.

Юко и Юго изводили отца, как могли. Эммет устал призывать детей к спокойствию — они совсем не смотрели на его руки и наперебой талдычили одно и то же: «новенькая», заглушая шиканье и свист.

— Да угомонитесь вы уже! — прикрикнула на них вошедшая Ивэй, и Эммет, поймав несколько секунд тишины, сложил ладони в знак благодарности. Женщина, усмехнувшись, потрепала его по голове — уже привычно. Эммет не дергался, как раньше.

— А как ее зовут, мама? — в нетерпении подскочил Юго, путаясь в слишком больших бесформенных штанах. Ивэй поморщилась, а Эммет закатил глаза: эти дети неисправимы. Едва увидели Ивэй месяц назад, когда их привезли, за одним столом с Эмметом, едва увидели, как свободно женщина понимает то, что немой мужчина «говорит» руками и глазами, решили, что они пара. Ивэй эта затея очень не понравилась, а Эммету — и подавно. Но упрямые близнецы гнули свою линию несмотря ни на что вот уже месяц. Даже после того, как «мама» жестко, но доходчиво объяснила, что замужем, а Эммет — только ее друг и напарник по работе. Даже после того, как сам Эммет надрал детям уши. Даже после того, как приехал Джонатан. Взрослые сдались и стали просто игнорировать выпады близнецов. У тех при виде такой реакции будто открылось второе дыхание.

— Она же девочка, мам? — подхватил Юко, не рискуя вскакивать, но с ехидством в глазах наблюдая за напрягшимся отцом и насупившейся женщиной, которые изо всех сил делали вид, что ничего не слышат. — Как мы когда-то? А сколько ей лет? А у нее есть платья?

— Эй, папа же говорил, что ей одиннадцать. А нам девять, — толкнул близнеца Юго. — Забыла, что ли?.. Ой.

— Ой, — пискляво передразнил ребенок. — Вот кто из нас склеротик, так это ты! Договорились же! Месяц уже твое «ой» слышу!

Ивэй перевела беспомощный взгляд на Эммета, который не спешил разнимать полезших в драку близнецов. Мужчина только развел руками: обычное дело.

— Они раньше изображали девочек? — спросила Ивэй, приседая рядом на диван. Эммет кивнул и расплылся в улыбке, слабо двигая уже подуставшими руками:

«Ты бы видела, что они устроили, когда их обрили и забрали все платья. Я думал, не переживу. Еле уговорил их успокоиться. Теперь они в отместку стали «мальчиками» и ведут себя как дурачье. Хотя называют друг друга как раньше».

Ивэй склонила голову, не понимая, и Эммет, подняв руку, вдруг замер и резко показал пальцем на детей. Послышался писклявый крик то ли Юко, то ли Юго: