Игорь Ветошкин - Игра в жизнь. Этап первый (СИ)

Здесь была и Пизанская башня, и знакомый Манхэттенский мост, и Биг — Бен, только не было главного на этих фото, не было Джона Парка.

— Да, — вдруг заговорил хозяин, опасаясь, что его молчание может навести на подозрение, — Я люблю Восток.

— Это персидский ковёр, я не ошибаюсь?

— Вы совершенно правы, мне подарил его один знакомый.

Джери остановился перед камином, на полочке, где сейчас было пусто, красовались вытянутые следы на тонком слое пыли. Обычно над камином ставят фотографии, и здесь они определённо были, и очень недавно, ведь даже пыль не успела покрыть чистые места.

— А эту изумительную вещицу вам тоже подарили? — Джери кивнул на крупный перстень, который красовался на среднем пальце Джона.

Это было яркое золотое кольцо с крупным всепоглощающим чёрным камнем, чёрным, как сама Чёрная дыра, камень манил, захватывал взгляд. Безусловно, перстень тоже был отсылкой к Востоку, такие носили шейхи и шахи, возможно даже, что не просто богатые люди, а правители, влиятельные господа голубых кровей. Джон вздрогнул, попытался заглянуть Джери в глаза, ему бы хватило секунды, но хитрый парень отвернулся.

— Да, подарили.

— Видимо вы сделали что-то очень хорошее человеку, который сделал вам такое подношение, расскажите? — спокойно, с долей любопытства поинтересовался Джери.

Джона передёрнуло, он посмотрел начала на гостя, который зашёл за его спину, затем на перстень, и буквально утонул в его пустоте…

Афганистан. 2003 г.

Мерное гудение двигателей квадроциклов заглушало завывание песчаной бури, которая безжалостно окутала горное ущелье. Здесь на высоте склона мощь бури ощущалась не так сильно, особенно дышать было легче, чем внизу. Все пятеро спецназовцев специального отряда под кодовым названием «Красные волки» расположились на краю склона, укрывшись за камнями от порывов ветра.

— Чёртова буря! — пожаловался Буч, прикрывая рукой оптический прицел своей винтовки от песка.

— И не говори! — согласился Егор Котов, пытаясь просунуть через шемаг, которым обмотал свою голову, фляжку.

— Командир, может, скажешь уже, что мы делаем здесь, в этом забытом богом месте? — поинтересовался Джон Парк, который, как и все был в камуфляжном костюме, с головой обмотанной шемагом, и крупными матовыми очками.

— Подожди, — отозвался командир, — Из-за бури приказ доходит долго, ещё не расшифровал.

Командир отряда «Красные волки» из иностранного легиона продолжил шуршать блокнотом, расшифровывая послание.

— Это ужасно! — воскликнул Буч, — Чёртов песок расцарапал всю оптику! Как я уже ненавижу эти пустыни. Проклятый Афганистан!

— А для меня это последний бой, — заговорил француз Жак, оторвавшись от изучения приборов.

— Жак, лучше следи за тепловизорами, из-за этого песка не видно ничего на расстоянии вытянутой руки, если сюда подкрадутся террористы, то это точно будет твоё последние задание! — отозвался расстроенный Буч.

— Почему, Жак? Надоела работа солдат удачи? — Джон попытался рассмотреть товарища в пяти метрах от себя, но ему не удалось.

— Знаешь, Джон, после ранения, я окончательно решил завязать, ещё немного денег, и я начну спокойную жизнь.

— Боюсь, что я так не смогу. А чем ты собираешься заняться?

— Ну, я может, не рассказывал, — по голосу Жака все догадались, что он смущается, — Вообще, до того, как у меня начались проблемы с законом, у меня была жена. Не знаю, примет ли она меня, но я бы хотел провести остаток жизни с ней.

— И ты сможешь жить без пальбы, риска и большого куша? — с сомнением крикнул Буч.

— Я бы хотел.

— Зря вы смеётесь, ребята, Жак прав. Может, пора остепениться? — поинтересовался Джон, — Егор, ты что думаешь?

Вместо ответа русский просто протянул Парку какую-то грязную и затёртую карточку. Прикрывая рукой от песка, Джон осмотрел её. Это была фотография, на которой запечатлели молодую красивую женщину в сарафане на лужайке, и весёлую маленькую девочку, белокурую, с двумя косичками. Обе казались такими счастливыми и жизнерадостными, что никак не вязалось с образом русского наёмника.

— Это Катя, моя жена… бывшая жена. И Аня, моя трёхлетняя дочь. Ей уже пять.

— Хочешь вернуться к ним? — Джон внимательно посмотрел на Егора, хотя шемаг, большие очки и скрывали лицо наёмника, он всё равно знал, какое выражение сейчас хранит лицо боевого товарища.

— Боюсь, что уже слишком поздно… — с грустью заметил Котов.

— Ты что, дружище, посмотри на Жака, ты видел его? Ещё тот уродец, а ничего, надежды не теряет, и к жене вернётся. Тебя-то точно примут, ты красавец, не то, что наш друг.

Весь отряд засмеялся, а Жак что-то возмущённо крикнул на французском.

— Поздно, Джон, Катя погибла в аварии.

— Прости, — американцу стало стыдно за свой столь неуместный смех и глупую шутку.

— Тогда я совсем отчаялся, я только ушёл со службы, что бы быть с семьёй… Проблема была в том, что Аня родилась ещё до брака, тогда я служил. После смерти жены, мою, слышишь? Чёрт побери, мою! Дочь! Забрали. Эти твари. Этот чёртов суд. Я не смог оформить опекунство, я вообще ни черта не смог сделать в этой стране. Я оказался на грани. Ни работы, ни денег, ни дочери. Аню отправили в детский дом, меня послали к чёрту. Я сделал то, что умел лучше всего. Купив у барыг на «чёрном рынке» ствол, я первым делом нашёл тут тварь, чиновничьего сынка, которого, разумеется, оправдали, который пьяным, сбил мою жену, мою Катеньку на переходе. Этот ублюдок гонял по городу на крутой тачке, чувствуя свою безнаказанность.

— Ты убил поддонка?

— Нет. Это слишком легко для него. Я прострелил ему коленные чашечки, локти, сломал позвоночник, сделал всё, что бы эта тварь осталась инвалидом на всю его жалкую жизнь. Надеюсь, что ни один врач, сколько бы ему не заплатили, не сумеет вылечить это существо.

— И что ты сделал потом?

— Я застрелил судью. Того самого, который забрал мою дочь.

— Разве нельзя было решить всё юридическим способом? — поинтересовался Жак.

— Я пытался, но они бросили мою дочь в детский дом, я ничего не сумел сделать, кроме, как отомстить.

— Ты только навредил себе, и своей дочери, — заметил командир.

— Теперь я это понимаю, — вздохнул Егор.

— Держись, братишка, — Джон похлопал товарища по плечу.

— Если бы я мог всё изменить. Да теперь уже точно поздно. В России меня ищут, как особо опасного преступника, и я теперь впервые, хочу, что бы моя дочь Аня не узнала своего отца, что бы на неё не легло клеймо дочери убийцы и преступника.

— У тебя есть деньги?

— За то время в Легионе я успел поднакопить.

— Тогда сделай себе новый образ, реши все проблемы, выкупи дочь, живи, как человек, — вдохновил Джон.

— Егор!

— Да, командир.

— Если ты решишь вернуться в мирную жизнь, знай, что я могу помочь.