Игорь Ветошкин - Игра в жизнь. Этап первый (СИ)

— Не спорю. Но даже важные фигуры могут пасть.

— Выходит, что смысл Игры, которая про Предметы, — задумался Сергей, — в эксперименте над людьми?

— Да, именно так. Игроки они очень сильные психологи, они не только управляют всем миром, они могут ещё следить и управлять одним человеком, психология которого им интересна.

— Для Игроков мир, это шахматная доска?

— Ты не так глуп, Сергей.

— Как победить в Игре?

— В Игре нет победителей, так же, как и нет конца Игре.

— Значит, это всего лишь развлечение для богатеев?

— Нет, что ты. Игра это — эволюция. Развитие человечества. Игра, это управление миром. Это не развлечение, а неотъемлемая часть жизни людей.

— Что скрывается в Предметах, откуда они?

Крис усмехнулся, как усмехается взрослый, когда ребёнок задаёт глупый и очевидный вопрос.

— Не надейся, Предметы вполне земные и реальные вещи. Это не более, чем просто технологии.

— Не удивлён, раз у людей, то есть Игроков, есть такая власть, то почему бы им не создать высокотехнологических вещей.

— Именно. Конечно, Предметы разрабатывались не для Игры.

— Так что это за технологии?

— Я не физик и даже не математик, откуда мне знать?

— Я тоже.

— Вот именно. Мы с тобой просто оружие, убийцы, наёмники, чистильщики.

— Тебе не противно так жить?

— А почему мне должно быть противно? Я выполняю свою работу, которая мне нравится, и приносит огромный доход, а если не я, то кто-то другой, менее гуманный займёт мой место. Такова жизнь, здесь каждому найдётся место и применение, даже таким, как мы. В этом мире никто не лишний, каждый является кусочком всемирного баланса.

— Ты слишком умён для простого убийцы, и довольно много знаешь о Игре, для чистильщика.

— Знал бы ты, через что я прошёл, что бы добиться такого доверия со стороны Игроков. Да и к тому же, если я всё разболтаю, как тебе, например, кто мне поверит? Хотя я вряд ли успею разболтать что-нибудь. Меня убьют уже тогда, когда первые мысли об этом появятся. Да и к тому же, меня всё устраивает, и я не хочу ничего менять.

— Почему хотят убить меня?

— Игрокам ты не нужен, это был приказ Алексея Гордеева.

— Но ты же не работаешь на него.

— Пока он не разорился окончательно, он заплатит мне кругленькую сумму, за твоё убийство.

Глаза Глинова сверкнули огнём.

— Так и есть, ты продажная тварь!

— Ну, зря ты так, хорошо же общались, — Орно поднялся, и, не спуская пистолета со своего собеседника, направился к пикапу. Вернулся он с канистрой и лопатой.

— Копай, дружок!

— Закопаешь меня? А машину куда?

— Не волнуйся за меня, копай.

Кряхтя и ругаясь матом по-русски, Сергей взял в руки лопату, и воткнул её в землю.

Воспоминания нахлынули сами собой. Пред глазами восстал монолитный сосновый лес, густые кустарники, рыхлый чернозём, русская природа такая родная и прекрасная. Куда там этой пустыне до неё. Глинову стало тошно от того, что он умрёт не на своей родной земле, а здесь, в чужом мире.

Это было в России, вдали от грязного мегаполиса, от людей, огромная дача Гордеева красовалась рядом с лесом. Девственные, густые, чистые леса, где не ступала нога человека, всегда привлекала и Глинова и Гордеева. Всегда, когда удавалось оторвать трудолюбивого бизнесмена от работы, они выезжали на эту дачу, парились в бане, охотились, отдыхали в шикарном коттедже, построенном из брёвен. В тот день, на дачу Алексей привёз и свою семью. Лопата глубоко вошла в мягкую рыхлую почву. Сергей надавил ногой, и с лёгкостью крепкого человека, перевернул ком земли, и разбил его несколькими ударами. Перед ним уже простирались рыхлые грядки, которые он уже мечтал засадить. Приятно пахло шашлыком, дым шёл со двора, он так и манил огородника-любителя присоединиться к хозяевам дома.

— Как погодка? — задорно поинтересовался Алексей, проходя в огород.

— Прекрасная, — Сергей снял соломенную шляпу, и утёр пот со лба рукавом.

— Держи, — Гордеев протянул другу большую кружку пива, и уселся на дорогую резную лавочку.

— Эх! — воскликнул Сергей, отхлебнув, и вытирая усы рукавом.

Он присоединился к другу, укрывшись от палящего солнца на скамейке, в беседке, которая была опутана плетущимися цветами.

— Вот не понимаю я тебя, Серёг, как можно любить копаться в земле? — завёл разговор Алексей, блаженно растягиваясь на лавочке.

— Люблю я это дело, люблю! Понимаешь, когда растение, посаженное тобой, всходит, то чувство, когда ты его создал, ты подарил ему жизнь. Это нельзя передать словами.

Наташа веселилась вместе с дочкой возле фонтанчика, рядом с которым в небольшом пруду плавали рыбки. Даша увидела, что мужчины освободились, и весело смеясь, кинулась им навстречу.

— Дядь Серёж, дядь Серёж! — закричала она, запыхавшись, прыгнула на колени мужчине.

— Да солнышко?

— Там. Там! Рыбы такие! Вот такие! — широко развела руки Даша.

— Да что ты говоришь? — засмеялся Сергей, обнимая девочку.

— Лёша, там мясо не сгорит? — спросила жена.

— Точно, сью минуту, — Гордеев поднялся¸ и поспешил во двор.

— Дашенька, посмотри ещё на рыбок, — мама вытолкнула дочь из беседки.

Сергей сделал безразличный вид, что выглядело очень фальшиво.

— Серёж…

— А?

— Я соскучилась.

— Может не сейчас, а то… — слова Глинова пропали в пламенном поцелуе.

Наташа обвила его шею, и с новой силой впилась в губы. Сергей не сопротивлялся, он обхватил девушку за талию, прижал к себе.

Лопата глухо врезалась в твёрдую закаменевшую от жары, покрытую трещинами землю. Сломанная рука и рёбра отдались болью.

— Не спать! — крикнул Крис, — быстрее давай.

И лес, и кустарники, и огород, и любимая Наташа, такая пламенная и желанная пропали. Перед глазами Сергея вновь была та же пустыня, та же чужая, рыжая земля, американец с пистолетом, перевёрнутая машина, пикап, сумка со злополучными Предметами.

— Ну, копай же!

— Бери и сам копай, раз тебе не нравится! — огрызнулся Сергей и отбросил лопату, — Мне уже всё равно, я покойник, ты сам это сказал, давай! Стреляй!

— Ещё рано, я хочу тебе кое-что показать. Отойди от ямы.

Крис, кинул сумку в неглубокую ямку, и начал обильно поливать бензином из канистры. Затем, когда ёмкость опустела, он достал сигареты и зажигалку. Закурил, глубоко затягиваясь, выпустил колечко из дыма.

— Хочешь что-нибудь сказать?

— Мольбы о пощаде даже и не жди.

— Я и не собирался, я хорошо знаю вас, русских. Вы не из тех, кто будет стоять на коленях. Может, жалеешь о чём-нибудь?

— Исповедь предлагаешь? Ладно. Жалею я только об одном, что был такой сволочью. Не стоило предавать Алексея, не стоило помогать вам, и этим Игрокам.

— Ты прав. Во всём виноват ты сам. А теперь посмотри. Это — финал.