Игорь Ветошкин - Игра в жизнь. Этап первый (СИ)

От увлекательной игры и от размышлений Алексея отвлёк телефонный звонок. На большом экране смартфона высветилась фотография лучезарной Даши, с мигающей подписью «Доченька».

— Аллё, — прислонив телефон к уху, произнёс Гордеев.

— Здравствуй, папочка! — запищала звонким голоском десятилетняя доченька.

— Привет, котёночек! — Алексей постарался придать своему голосу больше нежности.

— Как у тебя дела? Я тебя не отвлекаю?

— Нет! Что ты. У меня нормально, ты как?

— Было бы лучше, если бы ты приехал сегодня на последнюю тренировку, — с укором ответила Даша.

Мысленно Алексей выругался, что опять забыл о тренировке по танцам, хотя время у него сегодня было.

— Извини, заработался…

— Так всегда, — перебила девочка.

— Но ты ведь у меня самая лучшая, самая умненькая, я уверен, что ты танцуешь лучше всех. А на соревнование я как-нибудь приеду, обязательно, не могу же я пропустить выступление своей дочурки.

— Пап, — медленно произнесла Даша.

— Что? — насторожился Алексей.

— Только не говори, что ты забыл, когда у меня финальное выступление.

— Не-е-ет, что ты, солнышко, — протянул Гордеев, истерично пытаясь вспомнить.

— Завтра, — напомнила Даша, — в два часа дня.

— Завтра? — взор Алексея упал на розовый стикер, наклеенный на край монитора.

«Встреча в Нью-Йорке. Договор о месторождениях. Обязательно.» — гласила надпись, с подчёркнутым дважды последним словом.

— Эм… Солнышко…

— Что? Ты не приедешь?

Алексей молчал. Он мог спорить с тысячами аналитиков, вести дебаты с политиками, и редкий дипломат мог победить с ним в споре, но в разговоре с дочерью всё его красноречие улетучивалось, и он становился не умнее, чем известный своими гениальными фразами боксёр, рвущийся с ринга на политическую арену.

— Пап, — испуганно произнесла Даша.

— Милая… Вряд ли у меня получится, — извиняясь протянул Алексей.

— Я так и знала! — крикнула в заранее отведённую от уха трубку девочка, — Тебе всегда на меня плевать. Ну и не приезжай! Я сам всё выиграю! Ясно?!

— Эй, солнышко, миля, ты не так поняла, — начал было оправдываться Алексей, но телефон был уже выключен.

Словно издеваясь, на экране высветилась надпись «Game over». Гордеев выругался, бросил телефон на стол и выключил компьютер. Он поднялся, достал дорогую сигару, пожевал её, бросил обратно в ящик и выудил из кармана обычный «Беломор». Он подошёл к окну, которое было, как и полагается в офисах, до пола, затянулся.

Перед ним раскрылась потрясающая картина ночной Москвы. Город был весь в огнях, всюду сновали машины, создавая на дороге жёлто-красную ленту от света фар. Множество мотоциклистов собрались на Воробьёвых горах. Алексей подумал, что хорошо бы было сейчас сесть на байк, да рвануть куда-нибудь, неважно куда, главное от этих проблем и ссор. От суеты, как желали многие, Гордеев убегать не хотел, ему было уютно в этом «муравейнике», он чувствовал ритм большого города. А будучи «человеком мира» он мог проникнуться к любой стране и городу.

Телефон зазвонил снова, и Алексей рванулся к нему, схватив не глядя.

— Дашенька, милая…

— Ты что делаешь?! — крикнул женский голос в трубку.

— Наташа? — догадался бизнесмен.

— Ты зачем нашу дочь обидел?! Она тебе специально за два месяца до выступления сказала дату, и ты не смог отложить свои дела?! Да какой ты отец после этого?!

— Не кричи, милая, я ведь не хотел… — попытался мирным путём остановить назревающий конфликт Алексей.

— Не кричи, говоришь?! Она сейчас заперлась в своей комнате и рыдает, как она завтра выступать будет, ты мне скажи?

— Тональность уменьши, — уже более грубо попросил муж.

Что-то зазвенело на той стороне провода.

— Ну, вот! Она уже свои кубки швыряет! Ты зачем девочку до истерики довёл?

— У меня, между прочим…

— Работа, да-да, я знаю. Достал ты уже со своей работой! Мы тебя дома днями не видели, а сейчас ты и позвонить не утруждаешься. Дашенька весь день мне рассказывала, как рада, что ты прейдешь на её выступление, а ты её предал, не иначе!

— Стоп! — крикнул Алексей, — Не смей так бросаться словами.

Пепел с сигареты упал ему на руку, он выругался.

— Что ты там материшься-то?! Ты не уделяешь своему ребёнку внимания, я уже про себя молчу. Ты плохой отец, как хочешь, так и принимай это!

— Я плохой отец?! Да я только и работаю, что ради Даши, да ещё и…

— Ради себя ты работаешь, никого вокруг не замечаешь!

— А кто вам пятикомнатную квартиру оплачивает? Кто ребёнку за лучшую школу платит? Кто её самые лучшие костюмы для выступлений покупает? Я! Слышишь?!

— Да не деньги твои проклятые ей нужны, — уже спокойно, почувствовав грубость в голосе мужа, продолжила Наташа, — Ты ей нужен. Внимание твоё.

Алексей задумался. Он это давно понимал, но отказывался признавать. Стикер с напоминанием о Нью-Йорке завис над ровным огоньком свечи. Розовая бумажка, охваченная огнём, легла в пепельницу. «Хрен с ними, с договорами этими!» — решил Алексей.

— Наташ.

— Да, — с надеждой спросила жена, благоразумно дав время мужу принять решение.

— Скажи Даше, что я приеду.

— Спасибо, — сказала Наташа, повесив трубку.

Не сказать, что на душе у Алексея стало легче, но курить дальше не стал, в иных случаях, когда он нервничал, пачка сигарет улетала за пачкой. Подуман немного, Гордеев повеселел, «один — один» — подумал он, вызывая секретаршу.

— Любонька, — обратился он к смазливой девочке, с которой, к слову, никаких романов не крутил, он был человеком строгих правил, и если он на работе, значит должен работать, а не о девушках-секретаршах думать, но называл он молоденьких ласково, как дочерей, — Завтрашнюю встречу в Нью-Йорке отменяй.

— Как?! — опешила Люба, — Вы ведь готовили всё почти год.

— Попробуй перенести.

— Да вряд ли компаньоны согласятся, этот договор вам только выгоден, по большей части. Выходит, что они вам услугу оказывают, — рассудила секретарша, которой разрешалось позволять себе такие вольности.

Говоря о властолюбии Алексея, было бы ошибкой сказать, что он придерживается строгой монархии, не давая подчинённым и слова сказать, удерживая их чуть ли не в крепостном праве. Наоборот, он держал при себе только самых умных, дерзких, может даже наглых, подчинённых, таких, как она сам. Да, это в корне противоречит политике такого великого монарха, как Иван Грозный, который следовал совету: «если желаешь быть самодержавным монархом, не держи при себе людей, умнее тебя, иначе они будут давать тебе разумные советы, а соглашаясь с ними, ты будешь уже зависим». Гордеев уважал людей, которые не бояться высказать своё мнение, и презирал тех, кто перед ним пасует.

— Я понимаю, — убеждаясь в верности слов Любы, произнёс Алексей, — Но у моей дочери завтра важное выступление, а как вы знаете в жизни главное…