Сергей Самаров - Отчуждение: точка контакта

Конечно, транспорт, чтобы доехать до Земли Отчуждения, был у нас, что называется, под рукой, тем не менее, мы пошли пешком, выстроившись в привычную для спецназа ГРУ неровную колонну. Небольшой отряд в одиннадцать человек. Старший сержант Камнеломов радостно постарался, и выслал передовой и боковые посты охранения. Охранение должно было передвигаться в пределах визуального контроля вплоть до гор, то есть, до места, где кончалась Полоса Отчуждения, и начиналась собственно территория Резервации. На сдвоенные посты у нас просто людей не хватало, потому посты были одиночными.

Поскольку не я командовал группой, и передовое место ведущего я занимать не стал. Но майор Медведь умел ходить вполне прилично. А как иначе! Он же был офицером спецназа ГРУ. Был когда-то и лейтенантом, и старшим лейтенантом, и капитаном, пока, получив майорскую звездочку, не был переведен в штаб. Наверное, засиделся на штабной работе у себя в батальоне, соскучился по нормальным темповым маршам, хотя я несколько раз видел, как офицеры штаба их батальона тренируются вместе с солдатами в различных дисциплинах, даже на «полосе разведчика», что вообще-то не слишком легко и постоянно там работающим солдатам. Говорили, что в их батальоне даже существует график занятий по общефизической и специальной подготовки офицеров штаба. Такой у них был в батальоне начальник штаба. Сам форму всегда поддерживал, и других офицеров заставлял. Впрочем, это нормальные отношения к штабным офицерам спецназа ГРУ. Слышал я, подобное практикуется повсеместно, только езде применяется по-своему. И батальоны, где такого нет, скорее составляют исключение из правил. В нашем батальоне, впрочем, ситуация была несколько другая. У нас сам комбат был хорошо подготовлен, но занимался и с солдатскими, и с офицерскими группами, и самостоятельно. Точно так же занимались и офицеры штаба, поддерживая боевую подготовку на должном уровне. Многие даже ко мне во взвод приходили, например, чтобы вместе с солдатами совершить марш-бросок. Вообще марш-бросок спецназа ГРУ всегда считается кульминацией в физической подготовке подразделения. Даже спортсмены-марафонцы не так часто бегают на дистанцию пятьдесят километров. А у нас это обязательное еженедельное мероприятие. Некоторые командиры взводов, правда, предпочитают такую тренировку проводить раз в десять дней. График занятий обычно бывает отдан на откуп командирам взводов, хотя и утверждается командиром роты. При этом я отдаю себе полный отчет в том, что соревноваться со спортсменами-марафонцами на олимпийской дистанции в сорок два километра сто девяносто пять метров [3] Дистанция в сорок два километра сто девяносто пять метров впервые была применена в 1908 году на лондонской Олимпиаде. Это расстояние от Виндзорского дворца до финишной черты на стадионе Уэмбли, и была установлена специально, чтобы английская королева с балкона своего дворца могла дать старт марафонскому забегу. Действительное же расстояние от города Марафон до Афин, где проходил первый официальный олимпийский старт марафонского забега, составляет сорок километров. ни я, ни мои солдаты не в состоянии. Но и марафонцы не всегда сумеют выдержать наш марш так, как это у нас полагается. Мы не практикуем бег на время. Более того, мы бег чередуем с быстрым шагом, и даже даем себе время от времени возможность отдохнуть. Особенно необходимым бывает привал не на тренировках, а в боевой обстановке, где важно сохранить силы бойцов, которые должны были поддерживать возможность сразу, с марша, вступить в бой. Вот этого у марафонцев не бывает. Как всякие спортсмены, они силы тратят только на прохождение дистанции. Им не до боя. У них даже в мыслях такого нет. А за финишной чертой спортсмены падают, как будто пулю получили.

Майор Медведь вел отряд так, как тому и положено было идти, чтобы не переутомиться раньше времени. Для простых армейцев этот темп показался бы неоправданно высоким, но для спецназовцев военной разведки считался даже щадящим. Бывало, что я задавал своему взводе гораздо более высокую скорость движения. Но – только при необходимости или на тренировках.

Шли мы в траве по уже утоптанной тропе, оставленной моим взводом, когда мы еще не планировали возвращение, и не боялись «наследить». Однако, едва оказавшись в Резервации, отряд по непонятной причине остановился.

Я поспешил вперед, как человек, уже бывавший здесь, и относительно знакомый с обстановкой. Именно по этой причине меня вообще-то и пригласили в группу Медведя. Еще не догнав ведущих, я спросил по связи старшего сержанта, который шел сразу за майором:

– Камнеломов! Что там такое?

– Товарищ старший лейтенант, мы вот тут с товарищем майором думаем, если черная кошка перебежала тропу в одну и в другую сторону, она отменила беду или удвоила ее?

– Какая кошка! – возмутился я. – Откуда здесь кошке взяться! Здесь до ближайшего села семьдесят шесть километров.

– Думаешь, старлей, нам двоим приблазнилось? – спросил Медведь.

– Я тоже ее видел, – вставил свое слово капитан Волков. – Даже автомат успел поднять, но она уже в кусты шмыганула, только кончик хвоста торчал.

– Мелкая такая. – объяснил старший сержант. – И хвост закручивается знаком вопроса то в одну, то в другую сторону. Бежит, и мяучит.

– Точно, – подтвердил Волков. – Хвост знаком вопроса.

– Вас уже трое, – констатировал я. – Вы, случаем, вместе с бортмехаником с вертолета банку из-под спирта не мыли?

– Не мыли, старлей, – майор сделал ударение на моем звании, намекая, как я понял, не на соблюдение приличествующей случаю субординации, а просто мягко попросив не хамить со старшими возрастом и званием.

Я понял, и промолчал. Вертолетный бортмеханик, когда принес для меня стеклянную банку для «проб», так дыхнул на нас, что мы готовы были упасть пьяными. Майора Медведя, как мне показалось, даже основательно шатнуло, как, впрочем, и меня, хотя и в меньшей дозе. Наверное, я был более устойчив к алкоголю от природы. Я вообще обычно отказывался от выпивки даже по праздникам. Единственно, приходилось выпивать на похоронах, которые иногда случались. Однако это происходило редко. Но в этот раз мы не упали, потому, наверное, что брали пример с бортмеханика, который держался молодцом, хотя пьянел стремительно, и от нас уже уходил, выписывая ногами непонятные крендельные фигуры. Я тогда же банку проверил, и даже понюхал. Спиртом она не пахла. Вымыта была основательно. Наверное так же основательно, как выпита. Хотя, я сомневаюсь, что одному бортмеханику по силам с тремя литрами спирта за такое короткое время справиться. Но в вертолете было еще пять членов экипажа и погрузочно-разгрузочная команда. Помощники наверняка нашлись. И всем стало одинаково невыносимо жалко выливать спирт в землю. Потому и не вылили. Но это значило, что в вертолетных баках он сохранится [4] В вертолетах обычно бывает запас спирта, который используется, как средство против обледенения. .