Сергей Самаров - Резервация разума

Вообще, человеческая психика – это настолько индивидуальное понятие, что, по моему мнению, не может быть такой науки, как психология, и не может ни один психолог дать нужный совет индивиду. Кто-то настраивается на работу, беспрестанно думая о том, что предстоит сделать, кто-то, как я, пытается забить голову посторонней неважной ерундой, чтобы полностью отключиться мыслями от настоящего и будущего, и не «перегореть» в ожидании начала действия. А кто-то, бывает, себя «заводит», вспоминает былые схватки и бои, проверяет в мыслях свои действия на предмет ошибок. Хорошо, если злится только на себя. А когда злится на посторонних – это может плохо повлиять на готовность к действию. Эмоции у некоторых людей случаются настолько сильными, что сам человек совладать с собой не в состоянии. Я себя давно уже изучил, и моя готовность всегда бывает лучше, если я перед этим расслабляюсь, и думаю только о постороннем, ни на чем вообще не концентрируя внимание.

В таком состоянии я выбрал место для посадки на дорожке, ведущей от плаца к той клумбе, где я думал приземлиться раньше. Но тогда не приземлился, потому что пожалел цветы. Они красивые, и помять их легко. Я привык уважать чужой труд, особенно труд солдат. Не стал выбирать место в клумбе и сейчас, предпочтя традиционную бетонную дорожку. Но остальные десять скутеров, как я увидел, оглянувшись, приземлялись на плацу, причем достаточно кучно, как стая птиц…

Полковник Сорабакин выглядел довольным. Полет ему, кажется, понравился, хотя и дался с немалым, видимо, трудом. Хотя, возможно, довольство в лице полковника появилось как раз потому, что полет завершился. И это больше походило на правду. Радовало только то, что Сорабакин не проявлял беспокойства, понимая, что сейчас ему предстоит перенести еще один перелет, уже без скутера, и не на такой высокой скорости. Я помнил, как полковник начал было трепыхаться, когда неведомая ему, да и мне не слишком понятная, антигравитационная сила поднимала нас в воздух. Но потом он, кажется, успокоился, и держал себя в коротком перелете с достоинством. Хотелось надеяться, что перед своей родной заставой он это достоинство сохранит. Посмотреть на нас вышел весь штаб и вся казарма – еще бы, зрелище невиданное! Квантовый киберкомпьютер поднял фонарь кабины, и одновременно поднял и меня, и полковника Сорабакина, и перенес на дорожку. Видимо, шлем помнил мой разговор с капитаном Светлаковым о стоящих ровно в ряд табуретках, и потому нас несло по воздуху, ни на половину сантиметра не вынося никого вперед. Тем не менее, Сорабакин опустился на землю раньше, видимо, за счет длины своих ног и вообще достаточно долговязой фигуры. И сразу шагнул к капитану Светлакову, причем, сделал это так торопливо, что я понял – полковнику очень хотелось выйти вперед раньше меня. Нашел с кем соперничать! Я же к таким вещам всегда был равнодушен, и возражать не собирался.

– Рассказывай подробно о стерехах, – приказал полковник.

– О ком, простите, товарищ полковник?

– Ну, о тех, как ты их назвал, диких кошках.

– Товарищ полковник, сам я их не видел. Но их видел старший наряда наблюдателей младший сержант Афиногенов. Он только что сменился, могу позвать.

– Зови. – проявил милость Сорабакин, понимая, что сам капитан, что слышал, то уже передал ему по телефону.

Светлаков, как и в прошлый раз, стоял с сержантами. Только в этот раз их было не два, а уже четыре. Обернулся, и коротко дал приказание одному из них:

– Афиногенова к товарищу полковнику!

Сержант не ответил уставной фразой, подтверждающей, что приказ понят правильно, но сразу исчез, словно телепортировался, и уже через тридцать секунд вернулся, и привел с собой младшего сержанта Афиногенова, который сначала посмотрел на меня, как на старого доброго знакомого, и только после этого на полковника – с легким, как мне показалось, испугом.

– Товарищ полковник, младший сержант Афиногенов по вашему приказанию прибыл.

– Молодец, что так быстро прибыл, – Сорабакин обернулся на подошедшего в этот момент майора Медведя, но майору не сказал ничего, и снова обратился к младшему сержанту:

– Рассказывай.

– Что рассказывать, товарищ полковник?

– Как ты дошел до жизни такой, что у тебя под носом дикие коты толпами бегают! – полковник говорил строго, как отчитывал, хотя слова его были по смыслу слегка насмешливы. Но он, видимо, и не умел иначе с солдатами разговаривать.

– Они не на нашей стороне границы бегали, товарищ полковник. В Грузии объявились. Крупные, пятнистые. Настоящие ягуары или леопарды. Может, только слегка поменьше.

– А это не снежные барсы?

– Барсы в наших горах, товарищ полковник, давно уже не водятся. И у барсов масть другая.

– А ты зоологию хорошо знаешь?

– Относительно.

– Относительно хорошо зоологию может знать только профессор зоологии, – категорично высказался Сорабакин, словно оценивал всю свою прожитую жизнь знания зоологической профессуры. – А остальные могут не знать, а могут и изучать.

– Я, товарищ полковник, кошачьими всегда сильно интересовался. У меня мама кошатница заядлая, всегда куча кошек в доме была. И я как-то нечаянно про всех тварей из породы кошачьих стал материалы собирать.

– И ничего странного в своих сегодняшних кошках не заметил? – спросил я.

– Может быть, походка не совсем кошачья. И часто на задние лапы садятся, когда что-то в передние берут. А такой позе они на больших белок больше похожи.

– В лапы берут. – заострил я разговор на этом. – А что собой их лапы представляют?

– Обыкновенные лапы. Как у всех, наверное, кошек. Но они далеко были. Увеличения прибора не хватало, чтобы лапы как следует рассмотреть, товарищ старший лейтенант. А что я должен был увидеть?

– Дело в том, что у этих, как ты их называешь, кошек, лапы, как у приматов, с нормальными развитыми пальцами, которые умеют даже на компьютере работать.

– Кошки. На компьютере. – младший сержант даже улыбнулся, подумав, что я шучу с ним.

– Это не кошки, – сказал, как отрезал, полковник Сорабакин. – Это представители цивилизации другого мира, из-за которых мы и оказались отрезанными от Большой Земли. Очень опасные существа, которых необходимо уничтожить, иначе они всю нашу землю захватят.

Младший сержант растерялся, но полковник махнул пальцами:

– Иди, отдыхай после наряда.

– Подожди, – попросил я, вытащил из большого нагрудного кармана свой «планшетник», включил, быстро нашел нужную запись, и на ускоренной перемотке нашел нужные кадры. – Смотри сюда. Эти кошки?

– Точно. Хотя мы издали их видели. Но это те самые.

– Все. Иди отдыхать.

И только после того, как младший сержант Афиногенов, развернувшись через левое плечо, строевым шагом отошел от начальника погранотряда, сам Сорабакин посмотрел сначала на меня, потом на майора Медведя и на офицеров, стоящих за его спиной, и предложил: