Максим Хорсун - Смерть пришельцам. Южный фронт

Вокруг кипела работа. Солдаты рыли окопы, сооружали предмостные укрепления, закапывали танки. Гудели мощные моторы, чавкала грязь, слышались энергичные голоса. Степке было велено бездельничать. Точнее, ему был назначен постельный режим. Но как он мог валяться на боку, когда жизнь его, наконец, вышла из крутого пике? Нежданно-негаданно он оказался на фронте. На настоящем фронте, почти как в Великую Отечественную, только война теперь еще более страшная, и от победы в ней зависит существование всего человечества.

Несколько раз на низкой высоте пролетали вертолеты «Ми-1». Одинокое «полублюдце» медленно проплыло над Доном, подняв на воде рябь. Буксирный катер тянул паром, груженный боевыми машинами; своим усердием маленькое речное судно напоминало муравья, в одиночку волокущего прутик.

Лавируя между солдатами и зарываясь членистыми лапками в грязь, деловито пробежал красноглазый механизм-охотник. На его округлом боку была нарисована советская звезда, а под ней выведено чьей-то хулиганистой рукой прозвище – «Окурок». На тупом рыле прямо под красным глазом для полного набора дорисовали оскаленную пасть.

Отцу сейчас было не до него. Но это и понятно: отец возглавляет СМЕРПШ Второго Южного Фронта. А это – куча организаций, служб и отделов. Но Степка не чувствовал себя обиженным, не маленький – нянька не нужна. Главное, что батя жив. Главное, что он сам окажется при деле, причем – серьезном. Его зачислят в одно из оперативных подразделений СМЕРПШа! Он будет охотиться на пришлых, засланных в тыл, на замаскированных лазутчиков и диверсантов. Потому что СМЕРПШ означает Смерть Пришельцам! Смерть проклятым прилетенцам и предателям-людям, добровольно сотрудничающим с врагами человечества!

Смерть гадам! Смерть разорителям земли донской! Смерть убийцам!

Степка сытно рыгнул, поскреб ложкой по дну, потом поднялся, пошел к реке, чтобы помыть котелок.

Немного смущало, что ему не выдали форму. Одетый в прожженный комбез авиамеханика, он выделялся в толпе и привлекал удивленные и настороженные взгляды. Пока он был чужаком. Но Степан не сомневался, что это – временное. Да и все заняты, некогда дружбу водить. Только он вроде как на лечении.

Степан отнес котелок на кухню, сунул ложку за голенище сапога и осмотрелся, раздумывая, что делать дальше. Вечерело, однако интенсивность работ не снижалась. Одна смена отдыхала, вторая вкалывала в поте лица, третья была на построении, после которого солдат также ждала работа. Плацдарм расширялся и обрастал фортификационными сооружениями.

В конце концов, Степка решил найти Людмилу. Где ее искать – непонятно, но начинать следовало с госпиталя. Наверняка она заходила проведать раненых Кузнеца и Икара, и там можно будет отыскать ведущую к ней ниточку. Да и мужиков проведать не мешало бы. Он слышал, что днем обоих морпехов прооперировали. Имелись шансы, что морпехи поправятся.

Он откинул полог палатки полевого госпиталя с послеоперационными больными. В нос пахнуло лекарствами, Степан с детства ненавидел этот дух. Сразу вспоминался сельский медпункт, унылые очереди у его порога, монотонные пересуды стоящих в них бабушек. Как было скучно и тягостно… Сколько нужно было времени потратить, чтобы в результате получить болезненный укол в зад или противную микстуру.

Поскольку активные боевые действия еще не начались, госпиталь не был загружен работой. Занятыми оказались три койки: на них, отделенные друг от друга ширмами, лежали Икар, Кузнец и какой-то бедолага из инженерных войск, сломавший ногу во время переправы. Два медика – высокая худая женщина лет сорока пяти с собранными в тугой пучок волосами и молодой человек крепкого телосложения – играли в шахматы, сидя за столиком у дальней стены; когда Степка вошел, они одновременно повернули к нему головы.

– Я к ребятам, – сказал Степан, переминаясь с ноги на ногу. Людмилы в госпитале не было, а он надеялся ее увидеть.

Медики не ответили, снова переключили внимание на доску.

Икар спал, приоткрыв воспаленные губы. Под неплотно сомкнутыми веками рывками двигались глазные яблоки. Кошмары, видимо, мучили. Степка прошел мимо на цыпочках.

Кузнец лежал на животе, закопавшись подбородком в подушку. Морпех сосредоточенно глядел на серое перышко, которое он цепко держал щепотью татуированной руки.

– Здоров… – робко поприветствовал его Степка. – Как ты, дядя Ваня?

Кузнец скривился, мол, лучше не спрашивай. Спина, шея и голова – в бинтах. А о том, что под бинтами творится, – и думать не хочется.

– Я… – Степан покосился на склонившихся над шахматной доской медиков. – Ты прости, что я там замешкался. Если бы не я…

– Ты. Спас. Лютика, – с трудом выдавливая из себя слово за словом, произнес Кузнец. – Значит. Мы. Встретили. Тебя. Не. Напрасно.

Степан облегченно вздохнул и улыбнулся:

– Спасибо, дядь Вань.

– Держи. Краба.

Раненый протянул Степке испачканную зеленкой руку. Пожатие получилось крепким, несмотря на его состояние, в Кузнеце сохранилось еще много жизни.

– А не подскажешь, где мне найти Люду? – спросил Степан.

Кузнец подмигнул:

– Дело. Молодое?

– Просто хочу спросить, как у нее дела. Когда мы встречались в последний раз, она выглядела расстроенной.

– Не. Знаю. – Кузнец закрыл глаза. – Видел. Когда. Очнулся. Больше. Не.

За спиной Степки прочистили горло. Он обернулся и обнаружил беззвучно подошедшую женщину-врача.

– А… – протянула доктор. – Товарищ с бронхитом и контузией… Все-таки пришел подлечиться? Или поморочить голову пациенту, который только-только оклемался после наркоза?

Не дожидаясь ответа, доктор проверила капельницу Кузнеца. Прозрачный раствор заструился по трубочке бодрее.

– Пойду я. – Степка повернулся к выходу.

– Нет-нет, теперь погоди!

– Чего? – Степан удивленно поглядел на врачиху.

– Твоя подруга – русые волосы, голубые глаза, первая группа крови – на постельном режиме. – Та говорила чуть в нос умиротворенным голосом; Степка уловил в ее дыхании слабый, но отчетливый запах спирта. – В отличие от тебя, авиамеханика, она лечится. В ближайшее время мадам отправят паромом с передовой. Ее товарищам придется задержаться чуть подольше, пока здесь тихо. – Врач надела очки, которые до этого висели у нее под шеей на толстой хирургической нити. – Я проведу тебя к ней…

– Спасибо! – обрадовался Степан.

– …но сначала я тебя еще раз послушаю. – Доктор взяла его за локоть. – Проходи, снимай тельняшку. Беспокоит меня твой бронхит, как бы пневмонию не проглядеть.

Степан попятился к выходу.

– Мы вроде договорились с тем врачом, который меня осматривал утром: мне болеть некогда…

– Проходи и не упрямься, как маленький. Работы у тебя все равно нет, а больно не будет – обещаю.