Максим Марух - Люди желтых плащей

Женя выпрямляется на сиденье и оглядывает салон. Странно, но он совсем не выглядит человеком, только что пробудившимся ото сна. Движение точные и резкие, глаза широко распахнуты, в мышцах нет расслабленности, присущей людям спросонья.

– Мы где? – спрашивает он.

– Подъезжаем, – отвечает Михась. – Как самочувствие?

– Лучше не бывает. Ваня уже уехал?

– Ага, – говорит Витос. – Умчал на байке.

– Значит, он его нашёл. Я же помню, что мотик был, – Женя вытягивает шею, стараясь разглядеть пейзаж в ветровое стекло. – Вроде дождь намечается?

– Будем надеяться, самый обычный, – говорю я. – Промокнуть под водой – меньшая из наших проблем.

Странно представить, что в былом мире люди боялись дождя только поэтому.

– Сомневаюсь, – вдруг говорит Женя.

Все недоуменно смотрим на него.

– Я про дождь, – поясняет он. – Вы разве не чувствуете запах…

Как идиоты, качаем головами. Все окна закрыты, в салоне работает климат-контроль.

– А ты что, чувствуешь? – тянет Витос.

– Конечно, – отвечает Женя, и на его лице вдруг появляется самодовольная улыбка.

Эта улыбка заставляет моё сердце биться чаще. Мне кажется, или его новое состояние начинает ему нравиться?

Подгоняемый неясным ужасом, Арт вдавливает педаль газа в пол. «Хаммер» мчится по просеке на Таганрогской, подпрыгивая на кочках.

– А ещё я кое-что слышу, – продолжает Женя. – Вы тоже скоро услышите.

Арт немного опускает стекла, мы прислушиваемся.

Сначала ничего, кроме звука мотора и шуршания шин по асфальту. Потом…

– Вот оно! – вскрикивает Арт. – Гудит!

Да. Больше всего это напоминает гудение пчелиного улья – огромного, циклопического улья. Нечто похожее мы уже слышали – в первую ночь эпидемии, когда весь город стоял на ушах. Но тогда звуки были немного иные, с примесью чего-то привычного, обыденного. С примесью…

…людских голосов. Живых голосов. Люди кричали, визжали, молили о помощи. Но они были, эти самые люди. То была песнь толпы. Умирающей может быть. Агонизирующей, может быть. Но в голосе той толпы чувствовалась жизнь.

Гул, который доносится до нас откуда-то спереди, лишён этих звонких ноток. Это мёртвый однообразный поток, без каких-либо вкраплений. Как будто флотилия Боингов одновременно прогревает турбины.

– Что это? – спрашивает Виталик.

Мы по привычке ждём ответа от Жени, но у того его нет. Он только пожимает плечами.

– Прибавь, – обращаюсь к Арту и неожиданно срываюсь на крик: – Прибавь! Прибавь! Прибавь!

13:20

Мы так спешим, что едва не проезжаем дом Евы. Забитые досками окна в последнюю секунду замечает Женя. Кричит остановиться, и Арт даёт по тормозам. Барабанит антиблокировочная система, «Хаммер» замирает посреди дороги.

Гул нарастает. Теперь его можно слышать, не напрягая слух. Мало-помалу однородное гудение обретает форму, разбивается на отдельные звуки: шипение проколотой шины, шкворчание жарящийся на сковородке картошки, дробный голос отбойного молотка. Десятков отбойных молотков. Сотен сковородок. Тысяч шин.

Неожиданно в ужасающей какофонии появляется, точно луч света в тёмном царстве, живой звук. Это визг – пронзительный женский визг. И звучит он далеко от эпицентра инородного гудения, но близко к нам. Из Евиного дома.

– Это они! – Женя хватается за дверную ручку.

– Погоди, – говорю я. – Подготовимся.

– У них проблемы!

Ну, разумеется, у них проблемы. Разве может быть иначе.

– И их проблем станут нашими, если не вооружимся. Так, я с Женей в дом. Витос, ты с нами. Арт, Михась, оставайтесь в машине. Если что, прикроете отступление.

В лихорадочной спешке достаём ружья, распределяем патроны, пристёгиваем ножи.

Крик повторяется. На сей раз ему аккомпанирует второй. Из дома доносится какой-то грохот, словно кто-то пытается вышибить дверь.

– Там «прокажённые»! – Женя, не в силах больше ждать, открывает дверь.

Ну, разумеется, там «прокажённые»! Разве может быть иначе!

13:33

Я выхожу на улицу, и в лицо сразу бьёт порыв сырого ветра. Вместе с ним ноздри наполняются неприятным резким запахом – нечто среднее между муравьиной кислотой и алкогольной блевотиной. Значит, Женя не ошибся: ядовитый циклон не ушёл. А может, пришёл новый?

Думать над этим нет времени. Женя уже во весь опор мчится к дому. Витос за ним – в одной руке «Ремингтон», в другой топорик.

Оббегаю машину и бросаюсь вдогонку. Гудение на улице настолько сильное, что я едва слышу собственные шаги. Теперь оно исходит как будто со всех сторон сразу, так что определить его источник совершенно невозможно. А значит, невозможно определить, откуда грозит опасность.

Ударом ноги Женя распахивает калитку, и мы, один за другим, проникаем во двор. Недра дома сотрясаются под ударами чудовищной силы. Внутри визжат теперь безостановочно, лишь меняется тональность. Слов не разобрать, но смысл и так понятен.

С оружием наперевес заходим в тамбур. Преодолеваем полутёмный коридор и останавливаемся перед дверью в гостиную. За ней отчаянные звуки борьбы, крики, визг. И утробное рычание, которое ни с чем не спутать. Диалект «прокажённых».

– На счёт три, – шепчу я. – Раз. Два. Три!

13:35

Рывком распахиваем дверь и высыпаем в гостиную, размахивая ружьями во все стороны. Здесь ещё темнее, чем в коридоре – окна заколочены, свечи не горят. Примотанные к дулам фонарики помогают мало: световые пятна прыгают по стенам в эпилептическом припадке, лишь ухудшая видимость. Я полностью дезориентирован, от страха подгибаются коленки. Указательный палец невольно соскальзывает на спусковой крючок – ещё секунда, и я начну палить.

Быстрее всех ситуацию оценивает Женя:

– Сюда!

Мы следуем за ним в дальний конец комнаты. Здесь дверь в спальню, где мы провели позапрошлую ночь. Лучи фонарей высвечивают спины девушек, прильнувших к антресоли, которой они забаррикадировали дверь. Ева и Саша.

Первой нас замечает Ева. Оборачивается, и свет фонаря выбеливает пухлое лицо, словно висящее отдельно от тела. Девушка жмурится, прикрывает глаза ладонью.

– Кто здесь…

– Это мы.

Дверь дрожит под очередным ударом. Звенит стекло в антресоли.

– Кто мы?

– Ваши неблагодарные гости.

Лицо Евы вытягивается от изумления, она на секунду застывает в этой позе… потом отворачивается и снова налегает на антресоль. У неё за спиной замечаю подаренное нами ружье.

– Помогите, что же вы!

Саша почти не реагирует на наше присутствие. Девушка в таком шоке, что не удивилась бы появлению Ивела Книвела в своей звёздно-полосатой куртке верхом на байке.

– Отойдите! – кричит Женя, вскидывая дробовик. – Сейчас мы их расстреляем через дверь.

– Нет! Нет! – рыдает Саша. – Не стреляйте!

– Да отойди ты! – рычит Витос.