Максим Марух - Люди желтых плащей

Мы пробиваемся сквозь стремнину плотного людского потока, который движется нам навстречу. Это сложно – проникнуть вглубь ангара, в то время как остальные пытаются его покинуть.

– Что там? Куда вы нас ведёте? – спрашивает сзади Женя.

19:23

– Давайте вниз! Лезьте!

Все в нерешительности обступают чёрный квадрат в полу.

Ева опускается на корточки и чуть ли не по пояс ныряет в люк, подсвечивая себе мобильником.

– Есть лестница, – говорит она, показавшись наружу.

– Что там? – спрашивает Женя.

– Не знаю. Подсобка какая-то…

Череда мощных взрывов прокатывается по земле в какой-то вероломной близости от нас. Земля под ногами ходит ходуном. Теперь я знаю, что чувствуют люди в эпицентре шестибального землетрясения. А может, восьмибального…

Переворачиваются столы, по полу катаются железные профиля и трубы. Люди падают с ног. Что-то тяжёлое обрывается с потолка и с грохотом падает вниз. Кто-то вопит от боли.

– Присядьте! Прикройте головы! – говорю я.

Все приседают на корточки, сцепляя над головами кисти рук.

– Я пошла! – Ева садится на край люка, свешивает ноги вниз и исчезает в темноте.

– Следующий! Давай!

Мы опускаем вниз рыдающих Сашу и Лилит. Следом идут Ваня, Михась и Витос.

Настаёт очередь Арта. Тот упирается руками в края люка и его ноги повисают над чёрным проёмом…

Смерть с шипением пикирует на нас сверху. Я скорее чувствую её приближение, нежели слышу. Волосы на затылке встают дыбом, по спине бегут мурашки. Всё происходит в одно мгновение, а уже в следующее…

На нас обрушивается удар сокрушительной силы. Несколько долей секунд мои барабанные перепонки разрывает звук в сотни децибел, глаза режет свет в тысячи кандел. Затем я разом лишаюсь и слуха, и зрения. Меня подбрасывает, переворачивает, а потом я зависаю в воздухе, как в космической невесомости, такой же чёрной и беззвучной.

Дальше всё как в тумане. Слух возвращается первым – если только непереносимый звон в ушах можно назвать слухом. Зрение то приходит, то уходит.

Я навзничь на полу. Вверху надо мной кусок неба… Переднюю часть ангара словно отрезало ножом циклопических размеров.

Звон. Темнота.

Я на боку. Кто-то тащит меня к люку. В середине ангара огромная дымящаяся воронка.

Звон. Темнота.

Моего лица касаются пальцы руки. Но это не моя рука. И ничья… Это кисть. Оторванная кисть лежит на полу в луже крови.

Звон. Темнота.

Я у края люка. Кто-то тянет меня вниз. Последнее, что вижу – край воронки, напоминающей огромную тарелку с расплескавшимся томатным супом. Там, за этим краем, в клубах чёрного дыма…

Звон. Темнота.

19:30

Я в каменном мешке боли. Внутри темно, тесно, душно, воняет гарью, просачивающейся сквозь крышку люка. Отовсюду слышатся стоны. Кто-то светит на меня фонариком…

– Ты живой?

Звон в ушах немного стих, хотя до полного исчезновения пройдёт ещё немало дней. Но теперь я, по крайней мере, могу слышать.

– Ты живой?

Я пытаюсь что-то ответить, но получается лишь слабо шевелить губами.

– Его контузило? – спрашивает кто-то.

– Не думаю. Просто оглушило…

– У тебя осколок в плече и в ноге. Но не очень глубоко. Мы их вытащим и перевяжем раны. Жить будешь.

Я пытаюсь спросить, что с моим братом. Видимо, по несвязному бормотанию и движению губ меня удаётся понять.

– Я нормально, – слышу рядом голос Жени. – Даже не задело.

– Это он тебя сюда затащил, – говорит кто-то.

Наверху всё рушится. Беспрерывно гремят взрывы, кричат люди. Стены подземного убежища вибрируют. Крышка люка отбивает дробь.

Мне помогают сесть и дают глоток воды. Глаза, ослеплённые вспышкой, постепенно привыкают к темноте. Теперь я различаю своих собеседников – это Женя, Михась и Ева.

В дальнем углу подземелья кто-то непрерывно стонет.

– С Артом дело худо, – поясняет Женя.

Я пытаюсь вспомнить. Последний раз я видел его висящим на руках над зевом люка. Это было перед самым взрывом.

– Он упал, – говорит Михась. – Сломал ногу. Слава богу, перелом закрытый. Но лодыжка опухла будь здоров.

– Дальше ваш друг пойдёт только в качестве багажа, – замечает Ева.

Это ничего. Учитывая комплекцию Арта, нести его не тяжелее, чем походный рюкзак.

Я осматриваюсь. Мы внутри тесного подвального помещения, большую часть которого занимает разнообразный инвентарь: диски для пил, инструменты в ящиках, коробки с перчатками, касками и рабочей одеждой. На полках вдоль стен запасные лампочки, мотки провода и много чего ещё. В одном из углов вёдра и швабры.

– Кладовка, – говорит Ева. – Отсюда нет выхода.

Ясно. Если люк завалит, нас похоронит заживо. Но это лучше, чем оказаться сейчас там, наверху. Я вспоминаю воронку в полу, обрамлённую кровавыми ошмётками. Снаряд угодил в самую гущу беженцев, столпившихся у ворот. Минуту назад там были и мы…

Артём кричит от боли. Виталик и Ваня колдуют над его ногой, но я не представляю, что можно сделать в такой обстановке. Вверху рвутся бомбы, всё дрожит и рассыпается.

Меня охватывает паника.

– Надо выбираться отсюда!

Михась укладывает меня обратно на пол:

– Не спеши. Сначала вытащим из тебя эти железки.

20:00

В начале девятого бомбёжка нашего сектора города прекращается. Мы слышим её в отдаленье, но земля уже не дрожит под ногами, стены не гудят, а пыль не сыплется на голову. Снаружи тоже как будто бы стихло. Не слышно ни людей, ни «прокажённых»; вертолёты – и те улетели.

Наконец, Ваня предпринимает попытку открыть люк. Залезает на лестницу, упирается руками в крышку.

Мы следим за ним, затаив дыхание. Момент истины. Если вход завален, нас ожидает долгая и мучительная смерть.

Ваня налегает на крышку, кряхтя от натуги.

– Чёрт… не поддаётся.

У меня обрывается сердце.

– Сильнее, Вано! – говорит Михась.

Ваня бьёт по крышке ладонями, но та приподнимается над полом лишь на пару миллиметров. Сверху слышится железный звон, как если бы кто-то тряс над нами мешком с кастрюлями. Люк однозначно завален, но, кажется, это мусор, а не элементы конструкции.

– Дай я! – Михась поднимается на ноги.

Я очень хочу помочь им, но пока не рискую вставать. Три металлических осколка, извлечённых из моих плеча и бедра, оказались не такими уж маленькими – понадобилось два мотка бинта, чтобы остановить кровь.

Миша находит у дальней стены стремянку, устанавливает рядом с Ваниной лестницей, и вот уже оба бьют по люку, пытаясь стряхнуть с него мусор, блокирующий крышку.

Рядом со мной стонет Арт. Витос кое-как наложил на сломанную лодыжку шину, истратив на это последние запасы бинта, но это лишь временная мера. Если перелом со смещением – а он наверняка со смещением, – без грамотного костоправа Арту не обойтись.