Алексей Волков - Время отмщения

А затем наступило молчание. Машины встали, и «тигры» посыпались из кузовов, чтобы застыть рядом. Точно так же застыл Ахор. Его взор, подобно взорам подчиненных, был устремлен в небо. Туда, откуда на город падала смерть.

Две ракеты сразу после старта стали уклоняться от заданного курса, и встроенная система самоликвидации была вынуждена выполнить свою функцию. Два взрыва громыхнули высоко над землей, и обломки полетели в безлюдные места, чтобы потом валяться там долгое время напоминанием о неудаче. Если, конечно, кто-нибудь забредет туда, и сумеет опознать, что же за кусок, а то и кусочек металла, лежит перед ним.

Автоматика остальных управляемых снарядов, несмотря на время, оказалась на высоте. Ракеты послушно взмывали ввысь по крутой параболе, достигали апогея, и потом начинали валиться туда, где лежал чужой город.

Все сработало так, как в незапамятные годы было задумано создателями. Часть ракет продолжала полет в прежнем виде, другие разделили свои боеголовки, чтобы воздействовать не только мощностью, но и возможно большим охватом площадей, третьи же вообще выбросили кассеты, обязанные пролиться над врагами смертоносным дождем.

Совет решил раз и навсегда запугать «диких», показать, кто, не смотря на сознательную изоляцию, остается хозяином этого участка планеты. Пусть одно воспоминание о случившемся надолго отобьет у всех охоту пересекать границы Благодатных Земель, раз уж предыдущие уроки стерлись из примитивной памяти.

Врагов надо постоянно учить, на уровне рефлекса воспитывая в них ужас перед просвещенным народом.

Старый управитель дворца оставался еще бодр телом, и никогда не позволял себе ни малейших поблажек. Сложное хозяйство главной резиденции правителя требовало постоянного присмотра. Размеры же ее были настолько огромны, что обойти все за один раз нечего было и думать. Поэтому управитель заранее назначал себе те части, в которых намеревался побывать завтрашним днем. Обычно его обход приходился на утро, когда не так пекло солнце, а голова работала ясно и четко, а взор был остер.

Сегодня совершить намеченное с утра не удалось. Виной тому было совещание у Ахора, на котором управитель тоже был вынужден присутствовать в силу своей немалой должности. Потом был отъезд правителя, и это тоже не могло пройти без участия старика. Наконец, ворота закрылись, и дворец как-то сразу опустел.

— Пойдешь со мной? — спросил казначей.

Ему было поручено извлечь из подвалов некоторую сумму, потребную в самое ближайшее время на военные расходы.

Казначей был тоже немолод, начинал служить еще при деде Ахора, и потому пользовался безграничным доверием правителя.

— Нет, у меня еще много дел, — отказался управитель дворца.

Он лишь проводил старого товарища до главной башни, после чего дороги их разошлись. Казначей отправился в подземелья, где защищенный от любых бед и случайностей хранился основной золотой запас государства, управитель же повернул в сторону Восточного сада. Согласно докладу главного садовника, уже несколько деревьев подверглись нашествию каких-то вредителей, и управитель желал сам оценить возможный урон, как и постараться наметить хоть какие-то меры по борьбе с заразой. Не то, чтобы он не доверял садовникам, они неплохо справлялись с обязанностями, но все же, долгая жизнь дает умному опыт в самых разных областях, и вдруг память подскажет что-нибудь из того, что уже было прежде?

Кроме того, управитель уже несколько лет не покидал город, и подобные прогулки являлись для него единственным общением с живой природой.

У первого же дерева старик застыл, коснулся высохшей рукой коры, и полной грудью вдохнул благодатный воздух.

Что-то на мгновение закрыло солнце, однако среагировать управитель не успел. Огненный вихрь толкнул его в спину, бросил вперед вместе со сминаемыми, вырванными с корнем деревьями, и лишь Неназываемый сумел бы сказать, от какой из причин пришла к человеку смерть.

Только моментальная гибель — не самое худшее, чем может увенчаться долгая жизнь.

Залиль все-таки одержал верх в споре со своей излишне заботливой старшей супругой, и теперь с нескрываемой гордостью проследовал в дальний угол дома, где, надежно укрытое от слуг и домочадцев, у него хранилось оружие.

Выбор, к глубокому сожалению торговца, был не столь велик. Тут совершенно отсутствовало все, что могло бы помочь в борьбе с летательными аппаратами или с боевой техникой. По вполне понятным причинам не было мин. Однако четыре винтовки, побывавшие в деле, пристрелянные, ласкали взор любого настоящего мужчины. Помимо них здесь же на треноге со спокойной уверенностью располагался пулемет — в юности Залилю довелось немало постранствовать с караванами, а на горных дорогах порою случается всякое, и пару раз сеятель свинца, как его называли поэты, здорово помог в борьбе с падкими на чужое имущество разбойниками. Кроме того отдельно в шкафчике хранился пистолет-пулемет «дырокол» трофей из Благодатных Земель, купленный по случаю у ходившего туда отчаянного знакомого, но Залиль считал его вещью несерьезной, пригодной лишь для боя на коротких расстояниях. Хотя на узких улочках селений или же в городах пользу можно было извлечь и из него.

Теперь предстояло главное: выбрать, что именно из сокровищ взять с собой, равно как и решить, кто из работников достоин сопровождать своего хозяина на святой дороге мести.

Рука Залиля сама потянулась к пулемету. Ребристый ствол наглядно напоминал о тех смертях, которые полетят в высокомерных жителей Элосты, и словно нашептывал: «Возьми меня с собой, возьми!» Как было устоять перед таким зовом!

Залиль не выдержал сладостного искушения и взял на руки тяжелое тело пулемета. И тут пол вдруг покачнулся, да так, что оружие едва не вывались из рук. Снаружи тревожно заржали лошади.

Торговец застыл в недоумении. Вроде бы, здесь никогда не было слышно о землетрясениях. Тем не менее…

Додумать мысль он не успел. Стена мгновенно покрылась сетью трещин, но еще до того, как она рухнула, сорвавшаяся вниз массивная потолочная балка ударила торговца в плечо, круша кости и пытаясь вогнать их в легкие. А затем весь дом обрушился, словно соломенная хижина, хороня в своих развалинах всех обитателей.

Взорвавшейся боеголовке было решительно наплевать, кого убивать — мужчин, женщин, детей или вообще безмозглую скотину.

Юмис все-таки покинул свою нынешнюю пассию. Нет, он не боялся появления отца, грозного родителя ждали лишь завтра, однако поэт почувствовал скорый приход Музы, и поспешил уединиться наедине с этой своенравной и капризной женщиной.