Алексей Волков - «Царство свободы» на крови. «Кончилось ваше время!»

Снаружи властвовала холодная безлюдная бесконечность, словно речь шла об иной планете, ни следа человека, одна вековечная зимняя тайга да порою — заснеженные проплешины, не обработанные поля, а возникшие сами по себе, из-за давнего пожара, еще по какой причине…

— Слушайте, конец этому когда-нибудь будет? Или мы весь остаток жизни обречены ехать и ехать сквозь леса и снега?

Том оторвался от окна и обвел взглядом своих спутников. В глазах солдата светилось легкое безумие вперемежку с отупением. Но действительно, уже который день дорога тянулась и тянулась, и не было ей ни конца ни края.

— Будет, — хмыкнул сидевший напротив Рич. Ему все было нипочем. — Мы же откуда-то выезжали, и раз возвращаемся, то и обязательно вернемся. Рельсы ведь кончаются.

— Мне уже не верится, — вздохнул Том.

— Брось! Подумай о другом — на родине сейчас наступили не лучшие времена. Сам же знаешь. Лучше уж переждать их, мотаясь по здешнему глухоманью. Опять-таки всегда есть возможность провернуть бизнес и заработать доллар-другой.

На правах старослужащего, находящегося здесь едва ли не год, Ричард относился к новичкам с определенным снисхождением. Нет, гонял, и гонял сильно, но под настроение мог иногда и помочь и уж во всяком случае учил жизни и разным способам сделать ее более приятной, а главное — полезной.

— Лучше давайте чуток выпьем. — Рич извлек откуда-то большую бутыль с прозрачной жидкостью. — Настоящий первач!

Последнее слово было произнесено на варварском местном языке. Но что поделать, если некоторые понятия не переводятся? Зато довольно быстро усваиваются вместе с поглощением вполне материального продукта.

— А сержант? — подал голос еще один молодой, Джон.

— Не на стоянке. Это на станции держи ухо востро. Аборигены только и смотрят, как бы чего спереть. А нам еще до ближайшей станции ехать и ехать, — успокоил всех Рич.

Правда, выпили с осторожностью, прислушиваясь, не идет ли кто по вагонному коридору.

— Вот этим и хороша дорога. В лагере гоняют, только держись, а тут — сиди себе да получай удовольствие. — Рич с видимым наслаждением закурил сигарету. — Сержант — тоже человек. Думаете, он сейчас не принимает?

Новички мало что думали по данному поводу. В их глазах сержант являлся подобием дьявола. Человеком, чьи помыслы направлены исключительно на то, чтобы сделать службу солдат невыносимой.

— А если унюхает?

— После того, как выпил сам? — скептически отозвался Рич. — Думаете, он сейчас не принимает? Уж нет! В лагере — загоняет, а здесь, в дороге, имеются негласные поблажки. Так что давайте еще по чуть-чуть.

Но повторить не получилось. Вагон неожиданно повело в сторону, а затем он вообще вздыбился. Люди, вещи — все устремилось вперед, и дальше последовал неизбежный удар.

Один из рельсов почему-то оказался не закрепленным на шпалах. Колеса локомотива наехали на него, и тут же рельс ушел в сторону. Беда была бы не столь велика, если бы состав едва полз, однако, на беду, как раз здесь дорога шла под уклон, и машинист развил весьма приличную скорость. Дальнейшее определялось массой и движением.

В этом месте насыпь возвышалась довольно высоко, вдобавок дорога как раз отклонялась от прямой в очередном повороте, и паровоз на полном ходу полетел вниз.

Вагоны, почти два десятка товарных плюс классный с охраной, напирая друг на друга, заваливаясь, последовали следом. Страшное дело — крушение посреди безлюдной тайги.

Люди появились неожиданно быстро. Еще не стих окончательно грохот, как среди зарослей промелькнул один, затем — другой силуэт, и скоро через глубокий снег к дороге устремилась целая толпа разнообразно и тепло одетых мужчин. Бороды были покрыты инеем, от дыхания вырывался пар, и вообще, передвигаться по сугробам было крайне нелегко, однако таежных жителей подобные мелочи явно не смущали. Подумаешь, невидаль — снег в тайге!

Голова раскалывалась. Как и остальное тело. Боль заглушала все, и даже для испуга не оставалось места. Как, впрочем, и для каких-либо мыслей. Кто-то рядом стонал, протяжно и жалобно, но пока не было сил открыть глаза и посмотреть.

Лежать было неудобно. Под телом явно находилось что-то жесткое и угловатое. Вдобавок, что-то тяжелое навалилось сверху, не давало дышать, и чисто инстинктивно Том попытался выбраться из-под привалившего его груза. Руки не слушались, дополнительный вес оказался явно велик, и отпихнуть его было невозможно. Как оказалось — еще почти и некуда. Куда ни ткнись, повсюду были какие-то препятствия. Потребовались определенные усилия, чтобы вспомнить — дело происходит в вагоне. Сразу вспомнилось и другое. Вставший на дыбы пол, летящая навстречу перегородка, вещи, посыпавшиеся с верхней полки, чей-то крик…

И появился страх. Всеобъемлющий, мгновенно лишающий проблесков сознания. Вокруг — бесконечные просторы с редкими вкраплениями жилья, и никаких шансов добраться до людей, даже если ты здоров. Тем более нет никакой надежды на помощь извне. Страх придал сил. Каким-то образом удалось выбраться из-под улегшегося сверху тела. А потом послышался удар, потянуло холодом, и чьи-то руки выдернули Тома, потащили куда-то наружу.

«Помощь… Спасен…» — промелькнула радостная мысль. Вот только если бы еще прошла боль…

— Виктор Леонидович! Живых нашли! — оповестил один из таежников.

Фраза предназначалась тому, кто явно был главным среди прибывших. Среднего роста, средних лет, обросший светлой бородой, в шубе, с виду практически не отличимый от остальных, разве что несколько крючковатым птичьим носом и пронзительным взглядом темных глаз, мужчина как мужчина, но тем не менее именно его слушались и именно он отдавал приказания. Так, словно мысль об ослушании никому не приходила в голову.

— Много? — осведомился Виктор Леонидович.

— Шестеро. Но трое даже на ногах не стоят. Остальные получше маленько.

Из-за спины главаря немедленно выдвинулся еще один таежник. Черноволосый, с широким лицом и начинающей седеть бородой. Крепкую стать мужчины можно было разглядеть даже под толстой шубой. Он был одним из немногих, кто помимо неизбежной винтовки носил еще и шашку, и теперь правая рука словно сама собой легла на рукоять.

— Действуй, Аким, — кивнул главарь на невысказанный вопрос. После чего сразу отвернулся, считая проблему решенной. — А что в других вагонах?

— Как вы и говорили — пушнина.

— Тогда чего ждем? На все про все у нас часа три-четыре.

Молодецкий посвист разнесся далеко по окрестностям, и, повинуясь зову, из чащи по просеке один за другим стали выныривать запряжки с санями.