Алексей Волков - Время отмщения

Потому в отдалении ждали лишь те, кто обязан был первым пройти границу. Они же являлись самыми закаленными, умелыми и вооруженными воинами. Тут важно не число, а оружие и руки, которые умеет им владеть. А там по проторенной дороге уже хлынут все, кто хочет улучшить собственное благосостояние и послужить Неназываемому на поле брани.

— Хорошо, — Бхан склонил голову, соглашаясь со Стетом, и лишь потом сделал знак свите.

Воины подскочили. У каждого на лице читалось желание поскорее выполнить любое пожелание повелителя.

— Ты и ты, — выбрал Бхан. — Скачите к Джану. Пусть поднимает воинов. К заходу солнца он должен быть здесь.

Двое всадников сорвались с места и стремительно погнали лошадей вдоль расчищенной дороги.

Мужчины проводили взглядом умчавшихся вестников. Было в их скачке нечто обнадеживающее, показывающее, что время возмездия неотвратимо наступает, и теперь никто и ничего уже не изменит.

— Пора выдвигать щиты, — произнес Стет, привычно смерив расстояние до излучателей.

До песка было не столь близко, но минер решил заранее перестраховаться. Зачем нужны обожженные люди?

— Пора, — согласился Бхан.

В отличие от помощника, он никогда не пересекал таким способом границ, и всецело полагался на мастерство и знания Стета. Вот по другую сторону роли изменятся. Пока же…

Повинуясь командам, мужчины проворно собрались за сооружениями, впряглись и с натугой стронули их с мест.

— Куда? — немедленно заорал Стет. — Сказано же — крайний чуть вперед, за тем следующий, и так далее! Вы что, с рождения обиженные? Ну, взялись! Пошли!

Едва не сцепившиеся поначалу щиты тронулись в указанном порядке. Скорость была невелика. Сразу за прикрытием шли те, в чью обязанность входил поиск мин, и при первом же обнаружении смертоносного предмета движение останавливалось, а все свободные немедленно отходили чуть назад.

Бывают моменты, когда мужчина должен остаться один на один со смертью. И тут уж один Неназываемый знает, кто одержит вверх в извечном споре.

Вечность наступает лишь по иную сторону бытия.

Выбор дури в баре впечатлял. Здесь было пусть не все, но очень многое, что человек придумал себе для удовольствия за тысячелетия своей истории, от вполне стандартного, известного с глубокой древности, до ультрамодного, лишь раскручиваемого очередными рекламами. Каждый мог выбрать себе что-нибудь на свой вкус, в зависимости от того, хочется ли выпить, уколоться, понюхать, пожевать. Лишь возьми — да оттянись в полную меру.

Главное же — все это, вплоть до самых диковинных редкостей, было абсолютно бесплатным, без какого бы там ни было высчитывания кредитов с карточки. Государство старалось хоть как-то привлечь своих граждан к делам, и пусть халявной дури для этого было недостаточно, однако нельзя же ограничивать в удовольствиях тех, кто нашел в себе желание не просто жить, но и немного поработать на благо всего общества.

Гаарон невольно застыл у стойки, выбирая себе средство, способное помочь скоротать грядущее дежурство.

Все было бы ничего, если бы условием контракта не подчеркивалось обязательное выполнение порученных обязанностей. Так что, хочешь, или нет, но придется всю ночь торчать в зале в окружении разнообразных пультов. И пусть затем ожидают трое суток безделья, но это будет потом, а заступать придется сейчас.

— Привет! — Хаат, друг и ветреный любовник, выдвинулся откуда-то из полумрака бара, попробовал приблизиться, но качнулся и завалился на ближайший столик.

Хорошо, что там никто не сидел. Позапрошлый раз при точно таком же падении здесь случилось самое натуральное побоище. Нажевавшийся дури склонный к агрессивным вспышкам Будаль решил, будто прямо перед ним материализовалось некое чудище из ночных кошмаров, и так врезал Хаатику, что последний был вынужден несколько дней замазывать синяки.

Поделом, с оттенком злорадства подумал Гаарон. Он был слегка недоволен выходками своего партнера, особенно по части любовных похождений. Нет, каждый имеет право на удовольствие, но не стоит после этого демонстративно превозносить новых любовников до небес.

— Мне на дежурство, — Гаарон все же помог подняться упавшему, однако от объятий уклонился.

— На дежурство? — язык уже плохо слушался любовника. — А как же я?

Начальство категорически возражало против нахождения в пультовой свободных от службы лиц. Даже отменило парные бдения под предлогом, что вдвоем люди найдут чем заняться и перестанут следить за многочисленными индикаторами.

Как будто кому-то очень нужна эта слежка! Нормальные люди живут на минимуме, ни мало не заморачиваясь всякими защитами и обязанностями. Благо, минимум сейчас такой, что обеспечивает практически все потребности человека, кроме разве что каких-нибудь вообще экстравагантных. Если же хочешь гламурной жизни — старайся, выбивайся в свет. А то и иди в какую-нибудь фирму специалистом по рекламе или на иную необходимую обществу профессию.

Но — вот беда! — ни особыми способностями, ни необходимыми связями Гаарон не обладал, и потому заключил типовой контракт на два года службы. Не столь велик срок, однако по окончании получаешь гарантированных два минимума на всю оставшуюся жизнь, и можешь чувствовать себя отъявленным богачом посреди таких же бездельников.

Хаата окликнули. Там, в углу, собралась довольно порядочная компания. Не в смысле каких-то моральных качеств, а исключительно в смысле величины.

— Пойдем, — Хаат вцепился в руку Гаарона и потащил его к центру веселья.

Выбраться удалось лишь час спустя. В голове приятно шумело, и хотелось послать работу далеко и навечно, а самому так и провести ночь за сдвинутыми столиками, но куда денешься? Времени до дежурства и так не осталось.

Гаарон успел лишь набить карманы новой дурью, чью рекламу в последнее время стали крутить повсюду, как настала пора отправляться в пультовую.

Если подумать, не все так плохо. Лампочки горят, все тихо-мирно, и очередная сулящая блаженство пластинка ложится в рот. Сиди себе, жуй, да лови кайф…

Что еще надо для жизни?

Минам действительно было все равно.

Еще недавно они преграждали путь в благодатные края, а сейчас густо облепили подножие излучателя, совершая своеобразный акт предательства.

Но может ли быть предательство вещей неодушевленных?

— Все. Отходим, — Стет в последний раз проверил сложенные у подножия мины и удовлетворенно улыбнулся.

Улыбка на его лице смотрелась странно. Так мог бы улыбаться волк, только что поглотивший добычу.

Само отступление тоже выглядело странным. Хотя бы тем, что осуществлялось вглубь вражеской территории, и уже потому являлось своей противоположностью.