Владимир Ильин - Напряжение растет

— Девяносто процентов — наше.

— Восемьдесят. И покрытие ущерба первых дней войны.

— Семьдесят пять процентов без покрытия. — Категорично ответил Юсупов. — Признаете Борецкую Веру.

— Борецкую? Не Юсупову? — Удивился

— У меня внук растет. Ему понадобится свой дом.

— Я согласен. — Осторожно пожал он протянутую руку, скрепляя сделку.

Сильную, горячую руку человека, способного изменять историю своим словом.

— Можно просьбу? — Деликатно поинтересовался Сергей Михайлович.

— Да? — Приподнял бровь старик.

— Вы не могли бы попросить вашего внука отозвать требование по постройке метро в Сулаж-Горе?

— О… — Округлил глаза собеседник.

— У меня из-за этого сын спивается. — Отвел глаза Долгорукий. — У нас под городом одна вода, вторую проходческую машину потеряли…

— Сделаем. Пьянство — горе в семье…

К счастью, необычную просьбу Самойлова Федора отзывать не пришлось. Впрочем, кому к счастью, кому к горести, но Долгоруких это не сильно волновало.

Из дома Сергей Михайлович выходил в полном душевном равновесии и спокойствии.

— Деда, меня пригласили управляющим на телеканал! — Поделился радостью Игорь с дедом.

— Этого тоже — забирайте, — отмахнулся он, глядя на Максима.

В машину старый князь садился в одиночестве, не обратив внимание за застывшего на пороге внука, крепко сжавшего кулаки.

— Это будет самый лучший телеканал в мире. — Шептали через злые слезы.

— Разумеется, — хлопнул его по плечу Максим и завел в дом. — Пойдем, обсудим репертуар. Что по поводу шоу «Самый умный»?

— На него права у другого канала, — отмирал Игорь, давая себя уводить.

— Тогда делаем «Самый умный чтоли, э?».

— Это как? — Заинтересовался тот.

— То же самое, но ставим боксерское ограждение по периметру, — охотно пояснили ему. — Пойдем, упадем к дельфинам.

— А мне можно? У меня и сменной одежды нет…

— Эта высохнет, да и куда ты торопишься? У нас полным-полно свободных комнат.

Золото и огромные потолки. Зеркала и ростовые портреты. Хрусталь люстр, фонтанами зависающих над головами. Эхо шагов, постыдных в благородной тишине.

Камердинер Третьей двери Серебряного зала неодобрительно выдвинул вперед нижнюю челюсть и посмотрел на шагающих в сопровождении свитского трех мальчишек и одну девочку. Краем глаза, разумеется, не смея нарушать облик идеального слуги и вертеть головой. Тут же отметил, что гостей четверо, а не пятеро, возмущенно цокнув про себя языком. Да еще с опозданием на одну минуту! Возмутительное попрание протокола! А одежда? Что за фасон, что за градус на носке ботинка?! Он же совершенно не подходит к вырезу жакета! А полосы на рубашке, как у императора на прошлом обращении по телевидению?! Их нет! Апофеозом безвкусия — красная бабочка на всех, даже на девушке, разодетой в брючный костюм. Хотя, в общем-то, костюм неплох, из последней коллекции мэтра Вгжинского, но все остальное… Минимум прошлый сезон — вынес он жесткий вердикт. Впрочем, что с этих деревенщин взять — опять же молча хмыкнул он. То ли дело они, потомственные открыватели дверей перед Его Величеством!

— Молодые люди, — остановился свитский и поклоном передал бразды правления камердинеру.

Ох он им сейчас…

— Молодые люди, вам выпала честь присутствовать на ужине Его Величества с семьей, — важно повел рукой камердинер. — Прошу соблюдать ряд правил! Первыми с императором не заговаривать! За столом не чавкать! Не плеваться, Не…

С удовольствием растекся по многим «не» слуга. Обед, разумеется, задерживался, но ведь они и так опоздали.

— Эх, а у Максима сейчас вареники… — Грустно вздохнул самый младший.

— А он чего не пошел? — Шепнул ему парень с гербом Черниговских князей на костюме.

— Говорит, ужин с императором у нас каждый день, — пожал плечами младший. — А к Белевским приглашение только на это утро. Еще там лошадка есть.

— Он приболел, — ответил улыбкой юноша из Шуйских на возмущенный взгляд камердинера.

— Молодые люди! — Добавил он строгости в голос.

— А давайте я на этого длинного нажалуюсь? — Оценивающе посмотрел на него самый юный гость. — Мне все равно императора просить не о чем.

— Гости к Его Величеству! — Поспешно отворив дверь, зычно провозгласил камердинер.

— Дозволяю, — донесся спокойный голос среди тихого звона столового серебра о фарфор.

«Как же так» — расстроился камердинер. — «Сели ужинать без моей команды».

— Ну, пойдем? — С легкой взволнованностью произнесла девушка.

— Иди, — криво улыбнувшись, Шуйский легонько подтолкнул друга. — Капитан.

— Павел Викторович Черниговский-Зубов к Его Величеству! Княжич Шуйский Артем Евгеньевич к Его Величеству! Самойлов Федор Михайлович к Его Величеству!

Мелкий замешкался, склонив голову и что-то пробормотав, после чего вступил за остальными в обеденную.

— Светлана Джонс к Его Величеству!

Сопроводив величественным голосом детей к императору, камердинер с чувством исполненного долга закрыл дверь. Вернее, прикрыл, позволив звукам сиятельного ужина доноситься до ушей верного слуги. Тут он вряд ли услышит что-то полезное, да и не стал бы он подслушивать разговоры действительно важных гостей. Но Его Величество вполне мог обронить нечто интересное даже на самом скучном и рядовом ужине. Впрочем, камердинеру бы сгодилась какая-нибудь красивая фраза из его уст, дабы со значением повторять в своем кругу, добавляя «Как сказал сам Император…». Ладно, некрасивая и нескладная — тоже пойдет. Да даже не от императора, а от его младшей дочери Елизаветы, что тоже была на ужине вместе с братьями и матерью! Но пока — не везло, говорили только слуги и гости, а Его Величество и августейшая семья, как и предполагал камердинер, не спешил показывать свое расположение каким-то там…

…

— Салат пожалуйста… Благодарю…

— Суп, будьте любезны… Благодарю…

Устав прислушиваться, камердинер даже прикорнул, привалившись тайком к стене. Так что следующий вопль заставил его буквально вскинуться, больно ударившись головой.

— А-А-А-А!

— Papa-papa!!!

— Да кто-нибудь, Святая Мария! — В визге и звоне сбрасываемой посуды раздался зычный голос императора.

— Боже мой! Боже мой! Охрана!! Охрана!!!

Бежать за охраной?! А может, вломиться в двери и спасти императорскую чету самому?! Ему дадут титул графа! Герцога! И принцессу! Нет, принцессу — вряд ли… Но хотя бы графа! А если там опасно?!

— Суп!!! Мое платье!

— А как вы относитесь к Ачинским месторождениям? — Вплелся в крики грустный голос Павла, отчего-то вовсе не паникующего.

— Это ужасно, это просто трагедия!

— Я так и думал.

— Да кто-нибудь, убейте уже это чудовище!

— Все уже, поймал. И ничего это не чудовище, — буркнул голос Федора Самойлова. — Ее Лучинкой зовут. Она тоже — часть команды…