Андрей Васильев - Файролл. Снисхождение. Том 1

– А ты бы слушала да на ус мотала, – посоветовал ей хмурый Кэйл. – Вместо того чтобы губы дуть. Добра тебе ведь желают.

– Никогда не думала, что скажу такое – но хочу домой, – заявила Трень-Брень. – Довели!

– И то, – я поклонился по очереди Лео фон Ахенвальду и брату Юру. – Пойдем мы. Великий магистр, еще раз спасибо за то, что помогли Пограничью.

– Иди-иди, – махнул рукой тот. – Д-до свидания, юная л-леди, до встречи!

И подмигнул мне, как-то очень по-мальчишески.

– Бред какой, – ворчала фея, выскочив из портала. – Поучают, поучают! Родные места! Дом, милый дом!

Она взвилась в небо, рассыпая над собой искры.

– Я вернулась! – послышался сверху ее радостный голосок. – Ура!

Завыла пара собак, один из охранников, ходивший дозором по стене, уронил вниз алебарду, Флоси, было радостно кинувшийся ко мне, пробормотал что-то вроде «Иногда они возвращаются снова» и полез под родную ему телегу, заскрипели флюгера, пулеметной дробью простучали закрывающиеся в замке окна.

Несколько моих сокланов, находящихся во дворе, оторопело смотрели на искрящую фею.

– Когда я говорил, что без Трень-Брень скучновато, я не имел в виду того, что эти слова следует понимать настолько буквально, – пробормотал кто-то из них, по-моему Дарин.

– Опять надо зелья и рецепты прятать, – сообщила всем Фрейя. – Да что ж такое, только-только начали спокойно жить!

– По-моему она изрядно подтянула искусство пилотирования, – заметил Слав и начал насвистывать «Полет валькирии», причем к нему немедленно присоединилось несколько человек.

Я же на закладывающую пируэты фею не смотрел. Я поглядывал на лицо другого человека, который крайне удачно оказался здесь. На Тиссу.

Вот почему я мысли не умею читать? Хотя, умей я это делать, то здесь бы не стоял. А так – пойми по лицу девушки, о чем она думает. Это же не настоящее лицо, не живое – это графика, пиксели, чего там еще? Естественно – и жилка на виске не пульсирует, и тревоги в глазах нет. Здесь все ненастоящее. В смысле – лица, руки, ноги, кусты. Фикция. А вот – поступки, мысли и предательство – это все подлинное.

– Фрейя, – раздалось с небес. – Ты меня простила за тот случай? Ну, хочешь, я тебе с твоими микстурами помогу? Смешаю там чего, или по бутылочкам разолью?

– Сохраните меня все боги! – перепугалась та и припустила вверх по лестнице, как видно – баррикадировать двери в помещение, которое она отвела под свою лабораторию. Или как это у алхимиков называется?

– Стой! – заорала фея и спикировала вниз, прямо к выходу из замка, чуть не сбив с ног Эбигайл, которая вышла на вечернюю прогулку. Ну, или еще по какой нужде.

– Это ты, маленькое чудовище! – завизжала моя названная сестрица. – Я-то уж начала надеяться, что тебя завязали в мешок и продали дикарям с Юга, или просто втихаря удавили! Откуда ты опять взялась тут?

– Тетушка Эбигайл! – обрадовалась Трень-Брень. – Давай обнимемся!

– Да чума тебя забери, племянница! – не на шутку завелась будущая королева. – Что папаша твой, что ты сама – это же просто напасть какая-то на наш род! Ну ладно, от названного братца хоть какой-то прок есть, но вот от тебя только шум и неустройство одно!

Народ с интересом наблюдал за беседой двух пусть и сомнительных – но родственниц. Причем, когда я понял, какая чушь мне лезет в голову, и что я провожу вполне настоящие родственные параллели между собой, девочкой-феей и нарисованной жительницей компьютерной игры, то немедленно испытал большое желание покинуть этот бедлам, что и тут же сделал. По-английски. Не прощаясь ни с кем. Пусть сами разбираются, честное слово.

– Я вот что думаю, – сказала мне, вылезающему из капсулы, Вика, сидящая по обыкновению на диване, на этот раз, правда, не с едой, а с планшетом. – Надо нам самое позднее через месяц опять какую-то нестандартную акцию проводить. Мне тут статистику переслали, по посещаемости нашей страницы в сети, так вот там…

И она замолчала, ожидая моего вопроса из разряда: «И?».

Вот всегда меня умиляла эта милая и непосредственная женская черта – в какой-то момент обрывать фразу на полуслове и ждать реакции мужчины-собеседника (именно мужчины, среди представительниц своего вида такие вещи не практикуются, в этом смысла нет). Причем хорошо еще, если ты знаешь, что надо ответить, а если нет?

Вот говорит тебе твоя сожительница:

– Вчера звонила Светка, так вот она, представь себе, с каким-то азербайджанцем спуталась и теперь…

И – тишина. Она молчит, сверлит тебя взглядом контрразведчика и ждет твоей реакции, а ты гадаешь, что – теперь? Теперь она беременна? Теперь она кушает хурму каждый день? Теперь она торгует гвоздиками на соседнем рынке? Теперь она купила себе «Ладу» – «седан» цвета баклажан? Что – теперь? И самое главное – кто эта Светка? Я помню двух, с которыми ты меня знакомила, и еще шестерых, которые были до тебя. О какой из них речь идет в данный момент?

А ответ давать надо, иначе будет беда. Будет что-то вроде:

– Ты меня не слушаешь?

Или:

– Тебе нет дела до моих подруг и моей жизни вообще.

А то и совсем уже пиковый вариант:

– Как ты можешь быть таким равнодушным? С кем я живу, господи? Говорила мне мама…

И понеслась.

Впрочем, в моем данном конкретном случае все было проще, я располагал исходными данными.

– Что там? – я привычно уперся руками в поясницу и распрямился.

Ох! Шов-то еще побаливает.

– Падение посещаемости, – почему-то с гордостью сообщила мне Вика, и добавила:

– В наличии.

– Сильное? – изобразил озабоченность я, заранее блокируя возможное развитие беседы в стиле: «Это же наше дело, как ты не понимаешь? С нас же спросят».

– Шесть процентов, – брови Вики изобразили позицию «домик».

– Фигня, – сказал ей я, присел на диван и обнял ее за плечи. – Скажи мне, прелестное дитя, какой сейчас месяц?

– Январь, – ответила мне она, явно не понимая, куда я гну.

– Верно, – похвалил ее я. – Отдельно замечу – середина января. А теперь поведай мне, пару лет назад в середине января, чем ты занималась? Вот прямо в этих числах?

– Училась, – немного растерянно ответила мне Вика, после в ее глазах мелькнуло понимание.

– Молодец, сообразила, – я поцеловал ее в щеку. – И не просто училась, а сессию сдавала. Процентов тридцать нашей целевой аудитории – студенты, которым сейчас не до нашего издания. Да какие тридцать – я так думаю, все сорок, если не больше, их среди игроков больше, чем взрослых дядек и тетек. Игры – играми, а экзамены – экзаменами. Из игры не выгонят, а из института даже с платного могут турнуть.

– Ты такой умный, – протянула Вика, кладя мне голову на плечо. – А я такая дура.