Дмитрий Виконтов - Место боя

— Сэр? — не поворачиваясь, спросила девушка: она не хотела, чтобы командор видел ее полные слез глаза.

— Не подведи меня, Жанна!

Военная крепость Тагар Дусит, малый коммуникационный зал. 2384.18.4, 10:11.

Их было двое, но лишь один присутствовал в плоти. Голографический проектор создавал полное впечатление присутствия килрача на Тагар Дусит, хотя на самом деле их разделяли сотни парсек.

Собеседник Марраша'атаха носил вишнево-красный мундир, свободную накидку и узкий серебряный обруч вокруг головы, чуть ниже ушей; традиционный кинжал в простых ножнах и объемистый пакет в специальном кармане на бедре довершали его экипировку. На левой стороне груди, там, где был вышит герб Империи, примостился сложный узор черных линий, полуовалов и дуг — знак тушд-руала, высшего военного звания Империи Килрач.

Килрач, присутствовавший на Тагар Дусит в виде голограммы, не отличался высоким ростом — около двух метров, не более. Однако фигура поражала соразмерностью форм, мощные бугры мускулов говорили про незаурядную силу, а спокойный, открытый взгляд изумрудных глаз — про уравновешенный характер и уверенность в себе. И хоть килрачу, который достиг таких высот, было чуть больше двадцати трех зорас'стрийских лет, Марраша'атах хорошо знал, что титулы тушд-руала и Х'хиара заслуженно принадлежат Тахарансья-рантья.

— …Вентдарр очень упрям, командор. Но у него несколько иная миссия, и факты, про которые вы говорите, он не будет искать. Иное дело — дома, на Зорас'стриа…

— Именно! — подхватил командор. — Эмиссар ничего не подозревает, но аналитики Имперского Совета или Внутреннего Круга Империи быстро все поймут. Прямых улик у них, естественно, не будет, но мы с вами, Х'хиар, слишком часто использовали официальные каналы, и Руал обязательно поинтересуется с чего бы это Х'хиар так часто болтает с начальником разведки Империи.

Фигура тушд-руала на фронте Килрач-Альянс печально покачала головой. Марраша'атах с сочувствием подумал, что понимает чувства молодого Х'хиара: уже второй год он вел свою собственную игру, здесь, на фронте Килрач-Конфедерация, стремясь остановить войну с людьми, прекратить кровавый конфликт, истощавший обе стороны. И старый командор Тагар Дусит искренне помогал сыну Руала, помогал, чтобы искупить свою страшную вину, искупить перед совестью и Ушедшими, к которым ему рано или поздно придется идти!

Тахарансья-рантья, словно прочитав мысли командора, вздохнул и раздраженно клацнул клыками:

— Подумать только, до чего мы дошли! Начальник разведки Империи и Х'хиар прячутся, играют в заговорщиков — и все ради того, чтобы остановить войну с людьми, спасая тем самым тысячи и тысячи жизней. А теперь еще и это!.. Ушедшие уготовили нам тяжелый путь.

— Если бы ваш отец, Руал, согласился…

— Нет, Марраша'атах, это бессмысленно! Руал не изменит официальной политике Империи: война до победы, без договоров, союзов или перемирий! Тут нужно действовать осторожнее, на грани предательства и саботажа; нужно превратить войну с людьми на настолько невыгодную Империи, чтобы Совет Кланов и Руал не откинули сходу предложение про мирные переговоры с Конфедерацией. Жаль, что Рилл-саррат и его сын полностью разделяют позицию Руала, — с сожалением добавил килрач. — Если бы я заручился их поддержкой — было бы проще!

Некоторое время они молчали, каждый размышляя про свое. Наконец, Марраша'атах, чувствовавший, что беседа повернула куда-то не туда, кашлянул, привлекая внимание Тахарансья-рантья:

— Х'хиар, мы говорили про Эмиссара…

— Да-да, говорили… — Тахарансья-рантья еще раз вздохнул. — Что ж, выбора у нас нет: то, что он нашел, не должно попасть на Зорас'стриа — можете действовать на свое усмотрение, командор. Думаю, вы имеете…

— Имею! — быстро сказал Марраша'атах; почему-то командору не хотелось, чтобы Х'хиар произносил этих слов. — Я думаю использовать пленного с Кунна'а Хенса!

И снова в коммуникационном зале повисла тишина: оба килрача прекрасно понимали, на что их толкает необходимость сохранить в тайне свое сотрудничество. Не ради себя — ради Родины!..

— А что нового на Зорас'стриа? — главное было сказано, и толочь воду в ступе не желал ни один, ни другой. — Я так понимаю, вас зачем-то срочно отозвали с фронта в Имперский дворец?

— Заболел Руал, — коротко бросил Х'хиар, но в этих простых словах Марраша'атах отчетливо прочитал тревогу и беспокойство сына за здоровье и благополучие отца. — Боль в голове, общая слабость — врачи так и не смогли мне объяснить, что с ним такое! В конце концов, все списали на переутомление; когда я прилетел — он практически выздоровел.

— Странно, почему ж тогда в общеимперской сети ничего нет про болезнь Руала; даже по нашим каналам я про это не слышал? — искренне удивился командор.

— Это все Та'ах-сартар! Зачем — не знаю, но он лично привез медиков, обеспечил очень жестокий уровень безопасности; про болезнь Руала не всем известно даже в самом дворце, не говоря уж про Совет Кланов. Такое впечатление…

— Такое впечатление, что он знал про болезнь Руала раньше, чем тот заболел! — тихо сказал Марраша'атах, но Тахарансья-рантья лишь отмахнулся: — Мы, по-моему, начинаем искать врагов там, где их нет, командор. С Руалом все в порядке, Та'ах-сартар уже вернулся на фронт Килрач-Конгломерат, — так что не будем лишний раз забивать себе головы пустяками. Решайте проблему с Эмиссаром, а я на Зорас'стриа прослежу, чтобы никто не начал повторное расследование. Позже, когда все успокоится, пришлите мне отчет — буду его с нетерпением ждать. Удачи, Марраша'атах!

Негромкий гудок оборвался звонким ударом; голограмма Х'хиара померкла и растаяла.

Командор Тагар Дусит остался один!

Система Хоган, орбита планеты Сенай, научно исследовательская станция «Манта-75», центральная оранжерея. 2384.18.4, 22:13.

— Паладин?

Оглянувшись, серигуанин кинул короткий взгляд на стоящую у входа в оранжерею Жанну. Легкое платье небесного цвета, красиво обрамляющее ее фигуру, было несколько неожиданно видеть после привычной строгой униформы Конфедерации, но сегодня на станции был праздник — у старшей лаборантки справляли двадцать третий день рождения и все позволили себе немного расслабиться. Критически осмотрев девушку с ног до головы, Паладин вернулся к изучению огромного фиолетового цветка, бережно касаясь тремя руками лепестков.

— Знаешь, Жанна, — мечтательно произнес он, — ты думала про то, как мы поздно, иногда, познаем мир и его красоту?

Недоуменно склонив голову, Жанна шагнула вперед.

— Поздно? — вообще-то, она хотела поговорить совсем про другое, но и торопиться ей было некуда. — Что ты имеешь в виду?