Виктор Косенков - Русский клан

Алексей заерзал на неудобном милицейском стуле с высокой спинкой.

«Удобно, когда надо надавить на человека, — подумал Алексей, упираясь затылком в деревяшку. — Приближаешь свое лицо вплотную, резко. Инстинктивно человек откидывается. А некуда! Но сколько же можно этих предисловий?»

— Как вы знаете, — увлеченно продолжал Белов, — вы получаете финансовую помощь, пособие за ваш неоценимый вклад в дело демократии.

— В какое дело? — скромно поинтересовался Морозов.

— В дело демократии и борьбы с антинародным режимом, — пояснил контрразведчик.

— Ага… — кивнул Юра.

— И государство не отказывается от этого. Оно всегда будет чтить своих героев! Но сейчас, я прошу вас понять, сложное время. И многие, многие люди лишены того, что получаете вы. — Голос Белова дрогнул.

— Давайте сразу к делу! — не выдержал Вязников.

— Ладно тебе, Леша, — похлопал друга по локтю Морозов. — Это же необходимо.

— Что необходимо? — поинтересовался Дмитрий Сталиевич.

— Ну, сладкая облатка. Обязательная программа.

— Не понял, простите.

— Сладкая облатка, — повторил Юра. — К любой таблетке полагается сладкая облатка. Нельзя же сразу в больного порошок засыпать. Это раньше так делали. При антинародном режиме.

У Морозова настроение было вполне радужное. Отношения с Марией становились все серьезнее, хотя девочка по-прежнему частенько смущалась. С такой застенчивостью Юра сталкивался впервые, от этого роман становился все интереснее и интереснее.

— А сейчас положено по всем учебникам, вроде Карнеги, что сначала сахар, а уж потом… лечить.

— Хм… — Контрразведчик пожал плечами. — Ну, если хотите, я могу сразу выдать вам предложение…

— От которого мы не сможем отказаться… — мрачно добавил Вязников.

— Что?

— Извините. Я сейчас совершенно о другом думаю. У меня жена в больнице. — Алексей развел руками.

— Ах так… — Белов даже расстроился. — Тогда конечно. Лучше сразу.

Он на минуту замолчал, а потом выдал, сухо, по-деловому:

— Государство больше не сможет выплачивать вам пособие. Но, памятуя о ваших заслугах, вы имеете право на льготное приобретение земельных участков. Согласно новому Закону «О Земле», который вступит в силу через два года, но некоторые его положения работают уже сейчас.

— А в чем разница?

— В том, что государство отдает вам землю в собственность. Недра, воздух, все, что произрастает на этой земле. Все это ваше. Может передаваться в наследство, продаваться и закладываться. Собственность вместо долгосрочной аренды.

— И что? — удивленно спросил Морозов. — Землю над кимберлитовой трубкой тоже можно купить?

— Нет, — улыбнулся Белов. — Есть список территорий, которые разрешены к продаже частным лицам. В этот список не входят зоны государственных интересов России, то есть места скопления полезных ископаемых, острова, приграничные территории, места, где находятся различные памятники, и территории, где уже есть собственники, например города, деревни, военные городки и так далее. Но если вдруг на вашем участке будет обнаружена нефть, то вы — шейх, который сидит на собственной шахте. Собственник этого месторождения.

— Ну, я полагаю, все предлагаемые земли проверены на предмет наличия отсутствия нефти и полезных ископаемых? Чтобы родину не обделять… — Юра улыбнулся.

— Конечно, никто специальных проверок не проводил, но согласно геологии наличие месторождений маловероятно. — Белов развел руками.

— На какую площадь мы можем рассчитывать?

— Сравнительно небольшую. До пяти гектаров.

— Замечательно, — кивнул Вязников. — Прекрасно. Тогда давайте список территорий, расценки и прочую мишуру. Поговорим о деле.

Белов вытащил из стола две синие бумажные папки и разлинованный список.

— Это весь пакет документов, формы, которые необходимо заполнить, карты и адреса. Написано все, куда и как обращаться, куда перечислять деньги, условия и тому подобное. — Он вписал что-то в нижнюю графу линованного списка. — Здесь распишитесь в получении. И еще…

На стол легли два листа.

— Тут необходима ваша подпись. Формальность. Что вы согласны, не возражаете и так далее. Я должен вас предупредить, что после подписания этого документа вам перестанут выплачивать пособие…

Алексей и Юра пододвинули к себе бумаги. Переглянулись.

— Вот и замечательно. — Контрразведчик даже руки потер, когда подписанные документы ушли в ящик стола. — Прекрасно. Осталось только одно дело.

— Еще одно? — удивленно поднял брови Вязников. Его информаторы не говорили ни о чем, кроме земельного вопроса.

— Да, даже не дело, просто хотел вас спросить. Государству не безразлична судьба тех, кто с оружием в руках защищал его от внутренних врагов. Очень не безразлична. Поэтому нас интересует ваше будущее. Чем вы намерены заниматься в дальнейшем? Может быть, собираетесь поменять место жительства? Посвятить себя какой-то деятельности? Собираетесь остаться в Москве?

Последний вопрос был задан таким образом, что как будто повис в воздухе. В комнате неожиданно стало душно. Алексей почувствовал, как напрягся Морозов. Белов снял очки, поправил воротник рубашки и сидел теперь, как государственный Будда, невозмутим, непогрешим и непробиваем.

— Мы, — в горле образовался комок, Алексей громко прокашлялся, — мы собираемся покинуть Москву. И жить спокойной жизнью где-нибудь на природе. Видимо, на пожалованной нам земле. И, скорее всего, подальше от столицы и властных структур.

Юре почудилось, что где-то щелкнул выключатель. Магнитофонные катушки прекратили вращаться, перья перестали скрипеть. Напряжение иссякло. Кончилось. Огромный государственный микроскоп отодвинулся от двух кусачих блох.

— Замечательная перспектива, — душевным голосом резюмировал Белов. — Всего вам хорошего. Удачи.

Они взяли две синие одинаковые папки, и уже в дверях их догнал голос Дмитрия Сталиевича:

— Если что — обращайтесь.

— Если что? — уточнил Морозов, делая ударение на последнем слове.

— Все, что угодно, — ласково кивнул Белов. — Все, что угодно.

Когда друзья вышли на улицу, Вязников расправил плечи и произнес в морозный воздух:

— Ты щедро опекаем КГБ.

— Что?

— Это из песни…

— Слушай, а какого хрена ты меня из Москвы выселил, — повернулся к Вязникову Юра. — Я тебе согласия не давал.

— А куда ты денешься? Вариантов один черт не много. Ты что, не понял?

— Чего именно?

Милицейский участок находился на задворках, до ближайшей автобусной линии надо было идти пешком минут десять. Декабрь выдался на удивление неснежный, близилось католическое Рождество, и на Западе все газеты мрачно пророчили, что оно окажется «черным».

Для изнеженных европейцев снег был приятной диковинкой. На Востоке же города тихо радовались тому, что не приходится утопать в белом безобразии по колено и слушать утреннюю матерщину дворников.