Грег Кейес - На грани победы-1: Завоевание

Энакин опять осторожно поторгал голову. Боль продолжала пульсировать, но теперь он почувствовал под пальцами неповрежденную плоть.

— Ты! Раб! — сообщил тизовирм в ухе, несомненно, переводя грубую ругань кого-то из охранников. Коралловый отросток слегка уколол Энакина в шею, и он понял, что ему приказано лечь. Он повалился на землю, как бревно, и стал судорожно дергаться. Это было несложно, при той боли, что уже гнездилась в его голове.

Когда Энакин решил, что уже достаточно отыграл свою роль, то встал на колени и вновь принялся за работу, хватаясь за стебли обветреннымим, ободранными руками и выдергивая траву корнем.

Йуужань-вонги не желали видеть у себя никаких машин, даже таких сложных, как мотыга. Кроме рабов, у них были биотические методы расчистки полей, но они, кажется, решили сперва извести всех своих рабов.

Взяться за стебель, расшатать его, вытянуть. В десятимиллиардный раз.

Боль все еще гудела в его черепе, понемногу отступая, и он начал различать детали в хаотических сполохах.

Это было не его лицо, не его кровь, не его боль. На самом деле резанули Тахирай. Она была вся в шрамах, как йуужань-вонг.

Это было уже слишком. С тех пор, как ее схватили, Энакин периодически чувствовал ее боль. Иногда это было словно зуд, иногда — как горящий метанол, вылитый на нервы. Но на этот раз было что-то настоящее, глубокое. Он ощущал ее дыхание и соль ее слез. Все было как тогда, в тот последний момент мира, которым они наслаждались вместе.

Вот только она была вся в крови, а он здесь занимался вырыванием сорняков. Если бы светомеч работал…

Но это уже проблема, да? Или одна из них. И до встречи с Рапуунгом оставалось еще несколько дней.

— Раб! — змеежезл легонько хлестнул Энакина по спине, и ему пришлось собрать все свое самообладание — так хотелось прыгнуть на охранника, отобрать у него змеежезл и поубивать всех йуужань-вонгов в поле зрения.

«Что они с тобой делают, Тахирай?»

Но он сдержался и стал в покорной позе, руки по швам.

— Иди с этой Опозоренной, — сказал охранник.

Энакин повернулся к означенной особе, молодой женщине без видимых шрамов. Она выглядела совершенно уставшей, но в глазах ее была определенная живость, которая отсутствовала у многих Опозоренных.

— Идите на третье поле светляков, что ближе всего к периметру. Покажешь ему, как собирать урожай.

— Чтобы выполнить норму, мне нужно больше, чем один спотыкающийся раб, — сказала женщина.

— Ты полагаешь, что твоя работа — спорить со мной? — рявкнул воин.

— Нет, — ответила она. — Я думала, назначать рабочих — это работа префекта.

— Префект сегодня занят. Или ты предпочитаешь выполнять норму одна?

Еще миг женщина продолжала вызывающе смотреть на воина, потом неохотно склонила голову:

— Нет. Зачем вы это со мной делаете?

— Я обращаюсь с тобой так же, как со всеми.

Она нахмурилась, но ничего не ответила. Вместо этого она сделала знак Энакину:

— Пошли, раб. Нам далеко идти.

Энакин пошел за женщиной, пытаясь восстановить контакт с Тахирай. Она была по-прежнему жива, это он мог сказать с уверенностью, но теперь она была дальше, чем звезды.

Так, словно она блокировала контакт.

— Как тебя зовут, раб? — спросила женщина. Это оказалось так неожиданно, что Энакин и в самом деле споткнулся.

— А?

— Я прошу прощения, но с чего это йуужань-вонгу захотелось пачкать свои уши именем раба?

— С чего это раб вообразил, будто дерзость может остаться безнаказанной? — ответила она.

— Меня зовут Бэйл Ларс, — сказал Энакин.

— Что с тобой, Бэйл Ларс? Я видела, ты чуть не упал. И этот грязнуля Вази тоже видел. Вот почему он послал тебя со мной, и теперь я не смогу выполнить свою норму.

— Он имеет что-то против тебя лично?

— Пуул. Ему свербит то, чего он никогда не получит против моей воли.

— Правда? А я подумал… — тут до него дошло, что он говорит, и он не закончил фразу.

Но женщина сделала это за него:

— Что ты подумал? Что я не откажу воину?

— Нет, вовсе не это, — сказал Энакин. — Я полагал… я думал, что для них, для остальных йуужань-вонгов, я имею в виду… ну, что вы, Опозоренные, не должны быть для них желанными.

— Мы не являемся желанными для нормальных, даже друг для друга. Но Вази ненормальный. Он любит слабых. Он может приказать Опозоренному сделать то, чего полноценный никогда не станет делать, и не захочет делать, и не захочет, чтобы это было сделано.

— Но он приказал тебе и ты не подчинилась?

— Он знает, что если он прикажет мне, я заставлю его убить меня. Поэтому он не стал мне приказывать. Он хочет, чтобы я пришла к нему. — она замолчала и сердито опустила взгляд. — И вообще, это не твое дело. Не забывай: что я для них — то же самое ты для меня. Однажды Йун-Шуно дарует мне избавление, и мое тело примет шрамы и имплантанты. Я стану полноценной, а ты навсегда останешься никем.

— Ты действительно в это веришь? — спросил Энакин. — Я так не думаю.

Она ударила его, довольно сильно. Когда он никак не отреагировал на боль, женщина задумчиво кивнула головой:

— Крепче, чем я думала. Может, мы и сумеем выполнить мою норму, — сказала она. — Если ты мне поможешь, я найду для тебя какую-нибудь награду.

— Я сделаю это исключительно для того, чтобы расстроить Вази, — ответил Энакин. — Хотя я могу и передумать, если ты будешь меня бить.

— Ты говоришь непристойности и не ждешь за это наказания?

— Я не знал, что это непристойно.

— Я слыхала, что вы, рабы — неверные, но даже неверные должны знать богов и их истины.

— Я думал, именно незнание и делает меня неверным, — сказал Энакин.

— Допускаю. Это глупо, и я раньше никогда не разговаривала с неверными, как сейчас, — она замялась. — Это… интересно. Может быть, пока мы работаем, мы можем скоротать время. Ты можешь рассказать мне о своей планете. Но придержи язык — может, я и Опозоренная, но я не опустилась в своем позоре.

— Это дело, — сказал Энакин. — Ты скажешь мне свое имя?

— Меня зовут Ууну.

Она показала рукой на низкую коралловую стену:

— Мы уже возле самого поля светляков. Они прямо за стеной.

— Что такое светляк?

— Еще момент, и ты увидишь. Вернее, услышишь.

— Услышу?

Но в тот же миг он действительно услышал — слабое гудящее бормотание, похожее на голоса маленьких животных. При этом оно не исходило из Силы, совершенно точно. Оно не давало знакомого ощущения глубины. Это было больше похоже на статический комлинк в голове.

Они обогнули стену. За ней обнаружилось поле, распаханное концентрическими кольцеобразными гребнями. На гребнях с интервалом где-то в метр росли растения, напоминавшие пучки коротких толстых зеленых ножей. Из центрального куста расло два, три или четыре коротких стебля, и на конце каждого стебля виднелось что-то наподобие кроваво-красного цветка из нитей. Цветки были размером с кулак, и именно от них, казалось, шел телепатический шепот.