Кристофер Макнамара - Горец II

Прервав на минуту дискуссию, они повернулись к телевизору.

…экстренной важности! Сообщаем о варварском акте террора, осуществленном на энергоразряднике B/X-49L.

— Ох ты! Да это же рядом! — воскликнул дежурный.

Джек досадливо отмахнулся от него.

— …Группа террористов, предположительно относящаяся к организации «Кобол», проникла на территорию объекта, но была обнаружена. По имеющимся на настоящий момент данным, все террористы погибли в перестрелке. Среди сотрудников корпорации и полицейских жертв нет.

— Так еще перестрелка, значит…

Дежурный кивнул, соглашаясь.

— Да их вообще напрасно террористами окрестили. Я кое-что про «Кобол» знаю… Этакие ниндзя-любители, больше всего на свете опасающиеся пролития крови.

Между тем диктор продолжал развивать тему:

— …Как известно, группа «Кобол» ставит своей целью уничтожение энергетического щита. Нынешняя глава организации Луиза Маркос…

На экране возникло женское лицо. Очень молодое — пожалуй, даже юное. Правильные, резко обозначенные черты, иссиня-черные волосы…

Том, подсознательно приготовившийся увидеть изображение небритого звероподобного бандита, даже присвистнул:

— Ну и цыпочка! Слушай, а не ее ли собратья, часом, устроили этот двойной всплеск?

Джек только ухмыльнулся:

— Ты опять за свое… Ну, если тебе не нравится спутниково-метеорная гипотеза, представь себе, что это птичка нагадила. Божия. Два раза. Выразила таким образом свое отношение к нашей родной корпорации!

На этом их разговор прервался. Продолжать его дальше в том же тоне, находясь в служебном помещении, было неблагоразумно: могли подслушать…

— Хорошая девушка, — тихо и серьезно сказал Мак-Лауд, указывая на экран.

Джимми без слов показал оттопыренный большой палец. В эти минуты все его внимание ушло на телевизор, и он не видел, как посетительница оторвала свое широкое седалище от стула и, слегка качаясь, двинулась к Мак-Лауду.

Старик, сидящий к ней спиной, тоже не видел ее, пока она не подала голос:

— Эй! Ты — Мак-Лауд?

Он не ответил, занятый своими мыслями.

— Я тебя спрашиваю! Ты — Мак-Лауд?! — в голосе женщины проступили визгливые нотки.

Старик медленно повернулся через плечо:

— Да, это мое имя.

— Очень хорошо… — женщина вольготно расселась рядом с ним.

Старик не пошевелился.

— Дерьмо собачье! — заявила она без всякой связи с предыдущим.

Джимми вскинулся из-за стойки:

— Слушай, подруга! А не пошла бы ты… — и он подробно объяснил, куда именно.

Женщина моментально окрысилась:

— А мне на тебя плевать! Тебя не спрашивали! Не лезь в разговор!

— Ничего-ничего, Джимми, — Мак-Лауд успокаивающе махнул рукой.

Бармен вернулся на прежнее место. Сейчас он клял себя за то, что сразу не спровадил толстуху подальше — так, как он спровадил пьяницу.

— Что тебе нужно? Кто ты вообще такая? — старик смотрел на нее уже с откровенным любопытством.

Женщина грязно выругалась:

— Я — никто! Я работаю каждый день, я пашу как вол, и моя жизнь уже растрачена, а ты… — она вдруг сорвалась на визг. — Не пей, слышишь, не пей, сволочь! Не пей, пока я с тобой говорю!

Вся она была как на ладони — мелкая, ничтожная душонка, стремящаяся ощутить свою самодостаточность любой ценой. Особенно — ценой унижения других.

Если бы она только знала, каково это — носить на себе бремя прошлой славы и знать, что ты, такой как есть, сегодняшний, не более соответствуешь прошлой славе, чем это толстое, пьяное ничтожество.

— Сейчас люди разделились на две половины. Те, кто видел звезды, — и кто не видел их. Ты сама к кому относишься?

Но женщина вряд ли слышала его: бармен, умело подталкивая, уже волок ее прочь.

— Я еще увижусь с тобой, мразь! — крикнула она в дверях.

Мак-Лауд кивнул головой:

— Меня увидеть легко…

Бармен возвращался, брезгливо вытирая руки о куртку.

— Джимми! А сам-то ты помнишь, как выглядели звезды? — спросил старик с внезапной тоской.

— Смутно, очень смутно. Я ведь тогда совсем маленьким был… — бармен уже колдовал над каким-то хитроумным коктейлем. — Помню, небо было другое какое-то… Синеватое, кажется…

Он говорил с явным равнодушием. Отличный парень — но ему тоже все равно.

Ей повезло. Спустившись с верхнего яруса автострады, Луиза сразу же увидела стоящую перед баром одинокую машину. Автомобиль Мак-Лауда был столь же узнаваем «в лицо», как он сам. (Тоже знаменитость с оттенком анахронизма: черный «линкольн», очень старый и громадный, как танк. Говорят, на нем «Спаситель Человечества» ездил еще до Катастрофы.)

Да, ей повезло с первого раза. И это хорошо. Неизвестно, сколько она сможет вот так открыто передвигаться по городу. Охота уже ведется, и награда за поимку объявлена.

Странный звук возник вдали, прокатился раскатом грома — и внезапно затих. Луиза Маркос, уже было сделавшая шаг к машине, остановилась и повернула голову. На фоне энергощита, закрывающего небо (он постепенно начал превращаться из черно-оранжевого в оранжево-лиловый — утро уже вступало в свои права), расплывался странный узор. Концентрические круги расходились вокруг пятна бездонной черноты — словно круги от камня, брошенного в тихую заводь.

Бармен так увлекся смешиванием коктейля, что опоздал среагировать. И Мак-Лауд тоже опоздал. Почти.

Толстуха, разъяренная оказанным ей приемом, осторожно ступая, снова пробралась в бар. Схватив со стола галлонную бутыль псевдорусской водки, она замахнулась ею, как булавой.

Промедли старик еще мгновение — и голова его раскололась бы, словно арбуз. Но раз и навсегда отработанным движением, которое не смогла отнять даже старость, он выбросил навстречу удару руку — вверх и назад.

И ребро его ладони перерубило бутылку, пройдя сквозь толстое стекло, как сквозь пустоту. Лишь на обратном движении рука, словно обретая материальность, неловко чиркнула по клыкастым осколкам горлышка — и окрасилась кровью.

Джимми, одним прыжком перебросив свое грузнеющее тело через стойку, кинулся к хулиганке. Но та уже исчезла в дверях: видно, хмель моментально слетел с нее.

Мак-Лауд спокойно смахнул со стола осколки.

— Пожалуй, мне нужно еще выпить, — сказал он вслух самому себе. И потянулся к стойке. Но вдруг отдернул руку.

Странное, почти забытое ощущение пронзило его. Он осмотрел тыльную сторону кисти. На ней не было царапин. Чистая, гладкая кожа.

— О, черт! — пробормотал Мак-Лауд.

Он был потрясен.

Слышно было, как Джимми на бегу кричит в спину удирающей от него женщине, предлагая ей остановиться для выбивания зубов, перелома челюсти и отвода в тюрьму сроком на десять лет. Как ни странно, эти посулы не показались ей заманчивыми. Она только прибавила ходу.