Михаил Ахманов - Странник, пришедший издалека

Но этот сон – если считать его таковым – оборачивался кошмаром. Теперь куратор пристально вглядывался в лица людей и нелюдей, шагавших в бесконечной колонне; временами ему казалось, что он видит нечто знакомое, напоминавшее черты сраженных атарактами или самих атарактов – тех, с коими ему доводилось встречаться. Впрочем, это могло быть лишь обманом зрения или игрой разгулявшейся фантазии, ибо коридор, по обе стороны перегородки, освещался неярко. Откуда приходил этот свет, с потолка или от стен, куратор так и не смог уловить; временами ему мнилось, что серое и смутное сияние зарождается в самом воздухе.

Отшагав изрядное расстояние, он ощутил, что приходит в себя, и устыдился: получалось, что он вроде бы бежит от монстра с Догаловым лицом. Неприятное зрелище, что и говорить, не для слабонервных, но дела могли обернуться и хуже; по крайней мере его половина коридора была свободна и никто не пытался ему воспрепятствовать либо загнать в ловушку. Теперь Сарагосу, притерпевшегося к виду тварей за прозрачной стеной, беспокоили лишь две вещи: первая – удаляется ли он от Скифа или приближается к нему?.. и вторая – как узнать, что Скиф – это Скиф?..

Конечно, если агент С-05 и оба его приятеля будут передвигаться в котле на металлических ногах, то трудностей не возникнет, возникнут лишь печали; и, возвратившись на Землю, он поставит три свечи – за Скифа, за князя и за пока неведомого их спутника, за альмандина, которого они подцепили в Амм Хаммате. Но в колонне монстров встречались и двуногие создания вроде того итальянца и пожилого индуса; этих по внешнему виду никто не сумел бы отличить от людей. Впрочем, поразмыслив, куратор сообразил, что с опознанием он разберется. Проблема сия, если говорить о Скифе, решалась с полной определенностью, ну а князь… о князе он пока и думать не хотел; с князем разговор будет особый.

В правой, непрозрачной стене появилась шестиугольная арка входа, за которой лежал новый коридор, не столь широкий, но и не маленький – автомобиль проехал бы в него без труда. Сарагоса замедлил было шаги, потом, увидев, что слева тоже намечается нечто любопытное, заторопился; ему хотелось узнать, куда же шествуют эти шестиногие твари с людскими торсами и лицами дебилов. Вскоре за перегородкой раскрылось огромное пространство, зал столь впечатляющих объемов, что он не разобрал ни формы его, ни где тут стены и потолок – то и другое было отодвинуто в неизмеримую даль и словно бы скрыто светящимся туманом. С опасением оглядевшись налево и направо, куратор сбросил с плеч мешок, расстегнул на всякий случай кобуру и прилип к перегородке.

Шествие направлялось сюда. Более того, с другой стороны к чудовищному проему неопределенных очертаний тянулась такая же цепочка шестиногов с горбами-ранцами, в перчатках, напоминавших скрюченные когтистые лапы. Попав в гигантский зал, оба потока разбивались на группы; одни исчезали в тумане, другие копошились неподалеку у входа, третьи плотными кучками двигались дальше, к какой-то непонятной конструкции, похожей на раскрытый решетчатый веер. Куратору показалось, что в каждой толпе, включавшей десятки или сотни монстров, были люди – где один, где несколько. Держались они впереди, напоминая не то надсмотрщиков, не то предводителей отрядов, но вроде бы никаких приказов не отдавали. Тем не менее ощущалось в них что-то начальственное, привычное для Сарагосы – первый эмоциональный отблеск, подмеченный им среди этого неисчислимого равнодушного воинства.

Хмыкнув, куратор полез в мешок, достал бинокль. Да, он не ошибся; среди тысячных толп, сгрудившихся около веера, распоряжались люди – вернее, человекообразные – в тусклых разноцветных комбинезонах. При каждом была своя команда, суетившаяся с поразительной резвостью: монстры что-то таскали, передвигали некие предметы, возникавшие словно из пустоты, громоздили их друг на друга, подталкивали ближе к непонятной конструкции, где груз исчезал, проваливаясь в люки или отверстия в основании гигантского веера. Человекообразные, казалось, придавали всей этой суете разумный смысл – либо расхаживали среди своей группы, молчаливо наблюдая за работой, либо стояли у люков, провожая взглядами каждый сброшенный туда предмет, либо водили над полом руками – и в этом месте вдруг вспыхивало зеленое зарево, а следом появлялись блестящие округлые тела, механизмы или контейнеры, которые также переносили к вееру.

Строительство? Монтаж какой-то установки? Профилактика агрегата, смена отработавших частей, заправка горючим, погрузка оборудования, сброс мусора и отходов? Обучение? Тренировка шестиногих перед другой, более ответственной операцией? Наказание? Или производственная деятельность, имеющая некую цель?

Понаблюдав с четверть часа за гротескными фигурами, мельтешившими подобно растревоженным муравьям, куратор так и не пришел ни к какому выводу. Взгляд его вместе с биноклем переместился повыше, к раскрытым плоским пластинам веера, расположенным чуть наклонно; концы их тонули во мгле, что застилала потолок, нижние части упирались в цилиндрическое основание – то самое, с люками или отверстиями, куда шестиногие валили все новый и новый груз. Сама же веерообразная конструкция, торчавшая, по отсчету бинокля, в тысяче семистах метрах, была огромной; она вытягивалась вверх и в стороны на такое же расстояние, в каком находилась от Сарагосы. Он разглядел что-то наподобие сети, туго натянутой меж пластин, усеянной не то блестящими дисками, не то шарами; увидел темные щели в самих пластинах – в любую из них мог провалиться океанский лайнер; заметил, что над дисками – или шарами? – в воздухе что-то дрожит, колеблется, посверкивает, будто каждый диск окружен короной призрачных молний.

Потом он различил некое шевеление, более ясное и определенное, чем дрожащий над дисками воздух. Он пригляделся, хмурясь и чертыхаясь сквозь зубы: это огромное пространство было освещено столь же скудно, как коридор, и ему приходилось напрягать глаза.

Сначала он подумал, что в сети и вдоль пластин веера ползают огромные многоногие пауки. Затем, разглядев этих тварей более ясно, решил, что на пауков они все-таки не похожи – скорее на морские звезды, вздутые посередине горбом, с множеством щупальцев-ножек. Ножки метались в лихорадочном темпе, так что куратор не мог уловить отдельных движений; ему казалось, что многоногие твари что-то очищают или заменяют – может быть, те самые диски, над которыми посверкивали молнии. Более всего они напоминали бригаду ремонтников, занятых проверкой или монтажом какого-то сложного оборудования, и если это соответствовало истине, то оставалось лишь восхищаться их умением и сноровкой. Ни один человек не сумел бы работать с подобной скоростью и на такой высоте; впрочем, у человека лишь две руки и две ноги, а у звезд конечностей было раз в пять побольше.