Михаил Ахманов - Странник, пришедший издалека

Наконец Сарагоса опустил бинокль и задумался.

Отправляясь в этот неведомый фэнтриэл, куда Скиф перебрался столь таинственным и непонятным для Доктора образом, он хотел на месте прояснить ряд вопросов, заранее обдуманных и выстроенных в определенную систему. Самым важным из них являлся, разумеется, вопрос о природе загадочного фэнтриэла, но теперь он был разрешен; после встречи с монстром, носившим личину Догала, куратор не сомневался, что попал прямо по назначению, в мир двеллеров или на одну из их баз. Значит, Скифу удалось-таки добраться сюда! Сквозь зеленую щель-окно или каким-то иным способом он сумел проникнуть в этот гадючник, проложить тропинку для Доктора – что было само собой невероятным успехом!

Но оставались и другие вопросы – к примеру, об Амм Хаммате, о деревьях и куполах, о возможности защиты от атарактов, о целях, с коими их владыки и повелители проникли на Землю. Наконец, о князе, столь неожиданно исцелившемся после удара разрядника… Да и был ли этот удар? Или хитроумный клиент симулировал беспамятство? Но если и так, размышлял куратор, проблему исчезновения с больничной койки сие не решает. Не мог же князь подкупить Доктора! Доктор в отличие от дяди Коли частных заказов не брал и на сторону не работал.

Вспомнив о старом «механике», Сарагоса потянулся к карману, где рядом с кисетом и трубкой лежал прощальный дяди Колин дар – дискообразная плоская коробка величиной с половину ладони. Он вытащил ее, покосился на гравированную саламандру, плясавшую на крышке среди пламенных языков, отправил обратно, поглядел на гигантский веер и суетившихся у его подножия шестиногов и с сожалением покачал головой. Он не мог уловить ни смысла их лихорадочной деятельности, ни назначения огромного агрегата; вот тут, пожалуй, пригодился бы дядя Коля, властитель механических душ!

Но был он сейчас далек и недостижим, как созвездие Ориона, а потому куратор, покончив с мечтами о пустом, сунул бинокль в мешок, а мешок взвалил на спину. Коридор, в котором он сейчас стоял, проглядывался на километры и километры в обе стороны и в смысле поисков Скифа казался совершенно бесперспективным. Оставалось лишь исследовать новый проход, лежавший за шестиугольной аркой; к нему куратор и направился, поглядывая на браслет с компасом, таймером и хронометром. Компас явно не работал, на таймере горела цифра «один», что соответствовало первому дню пребывания в фэнтриэле двеллеров, а хронометр утверждал, что находится он тут пару часов с минутами. Время вроде бы и небольшое, однако…

Куратор хмыкнул и ускорил шаги.

Ему хотелось курить; он машинально потянулся к карману, где лежали трубка и кисет, потом, нахмурившись, стиснул пальцы в кулак. Курить тут, пожалуй, не стоило. Марка Догала, пристрастившегося к сладкому зелью, выворачивало от табачного дыма; быть может, и двеллерам он не по нраву? Быть может, в стенах коридора натыканы датчики, способные уловить незнакомый запах? Как в камере связи, откуда он говорил с Винтером?

Сарагоса подозрительно осмотрелся, но пол, потолок и непрозрачная стена коридора были серыми, гладкими, ровными как стол; нигде ничего не торчало и не поблескивало. Скосив глаз в сторону шествия монстров, нескончаемой чередой тянувшегося справа, он злобно плюнул и свернул под шестиугольную арку.

Но этот проход через две сотни шагов закончился тупиком. Правда, был намек, что путешествие можно продолжить: на серой стене перед куратором мерцало изумрудными переливами световое пятно. Поколебавшись и вытащив из кобуры лазер, он коснулся ладонью зеленоватой завесы, однако не ощутил ничего – ни холода, ни жара, ни материальной поверхности; казалось, перед ним пустота, столь же неосязаемая для пальцев, как воздух.

– Окно, – пробормотал куратор, – дверь…

Стиснув зубы, он шагнул в изумрудное марево, готовый стрелять или спасаться бегством – смотря по тому, кто и что ожидало с другой стороны этих неощутимых врат.

Но там простирался лишь коридор, такой же прямой, бесконечный и широкий, как прежний, в котором шествовали монстры. Этот, правда, был совершенно пустым и без прозрачной перегородки; одни только серые стены, серые пол и потолок, неяркий свет, прохлада, тишина… За спиной Сарагосы мерцали квадратные врата, словно большой насмешливый глаз подмигивал заблудившемуся путнику; зеленоватые отблески скользили по рукавам его комбинезона, по груди, по стволу лазера, окрашивая излучающий кристалл зловещим багровым цветом.

Он прислушался. Ничего! Даже шестиногих нет… Он мог уловить лишь звуки собственного дыхания и слабый шорох, когда рюкзак терся о поясной ремень. Тишина казалась ему угрожающей; здесь, в безлюдном лабиринте, созданном неведомой и враждебной расой, воспоминания о снах вновь явились ему, тревожа сердце, – о том, первом кошмаре, где флот завоевателей подкрадывался к Земле, и о втором, с безликим чудищем, скользившим над людскими толпами.

Флот, космические крейсера, чудовище… Пожалуй, творцы этих необозримых коридоров, владыки шестиногой мерзости, могли создать и крейсера, и любых чудищ – или сами обратиться в нечто чудовищное, смертельно опасное, жуткое… Тут Сарагоса невольно посмотрел на лазер, зажатый в его кулаке, и насупился. Игрушка! С ней не вступишь в битву с космическим флотом… разве что шестинога удастся располосовать… или кого-нибудь из тех, в разноцветных комбинезонах.

Запретив себе думать о снах, он зашагал по коридору. Направление было выбрано наугад; в том, первом проходе с монстрами и прозрачной перегородкой он двинулся направо и сейчас решил идти туда же. Вероятно, интуиция его не подвела, ибо минут через десять в серой стене открылся проем титанических размеров, за которым тянулось вширь, вверх и вдаль такое же необозримое пространство, как виденное им раньше. Здесь, однако, не наблюдалось никакой суеты, гигантский зал был безлюден и пуст – если не считать наклонного сооружения вроде орудийного ствола, торчавшего из цилиндрической подставки в полутора километрах от Сарагосы. Присмотревшись, он узнал веер, только сложенный таким образом, что отдельных пластин и сети между ними не было видно.

Пожалуй, на эту штуку надо взглянуть поближе, решил он, собираясь перебраться из коридора в зал. Но тут за стеной раздался шорох, послышались голоса, и куратор замер, стискивая ребристую рукоять лучемета. С полминуты он прислушивался, пытаясь разобрать хотя бы слово, но голоса сливались в невнятное бормотание, и ничего осмысленного уловить не удавалось. Тогда Сарагоса бесшумной тенью проскользнул в проем, приник к стене и выглянул – ровно настолько, чтоб обозреть ближайшие окрестности.

Шагах в двадцати от него стояли трое в искрящихся серебристых облачениях и касках, закрывавших шеи, уши и щеки; казалось, три зеркальных шара приставлены к широким плечам, с которых спадала вниз блестящая ткань накидок. Кое-где материя топорщилась, будто под ней было скрыто оружие или какая-то ноша, а у одного из незнакомцев плащ на спине вздувался горбом.