Михаил Ахманов - Странник, пришедший издалека

Это было бы ужасно! И это означало бы смерть! Девушкам, расставшимся с избранниками, боги долгой жизни не сулили; почему-то они гибли первыми во всех стычках или умирали от ран, казалось бы, вовсе не смертельных и даже не лишавших их красоты. Однако умирали…

Смерти Сийя не боялась; боялась потерять светловолосого. Конечно, ее избранник – не обыкновенный человек; сама премудрая мать Гайра назвала его сыном огня и железа, чистым душой, воителем, готовым сразиться с демонами… с самими демонами, а не только с их слугами… И она, Гайра ар'Такаб, попросила Безмолвных даровать светловолосому защиту… Великая честь и великий дар! Быть может, такому воину позволят остаться в городе и ездить в дозоры? Ведь позволила же ему хедайра – ему и другу его Джаммале – отправиться в поход с турмом Рирды ап'Хенан! И не ошиблась властительная: падда сгорели, и в первый раз взглядам сестер Стерегущих явилась обитель демонов… А ей, Сийе, повезло еще больше: узрела лики ару-интанов и омочила свой меч в их крови!

И если она вернется в город на скале со своим мужчиной… если Безмолвные будут милостивы к ним… если Небесный Вихрь унесет их обратно в Амм Хаммат… или откроется магическая зеленая дверь, и они вновь окажутся в мире, где положено жить людям, – неужели тогда ее избранник, ее возлюбленный, ее светловолосый, расстанется с ней? Уйдет со своими родичами, с Джаммалой и Сар'Агоссой?

Конечно, кровная связь – великая сила; родич есть родич, и о нем не забудешь, как забывают о затерявшейся в травах стреле… Однако соединение женщины и мужчины освящено Безмолвными! Только они даруют девушке избранника, и никто не в силах расторгнуть этот союз – никто, кроме их самих! К тому же она могла бы стать кровным родичем своего избранника – по обряду, каким Дочери Паир-Са связывают людей и пиргов…

Вспомнив об этом таинстве, Сийя приободрилась и начала напевать про себя, не спуская глаз с возлюбленного:

Белый Родич, защитник и друг, Владыка трав, повелитель гнева, Вспомни о крови, соединившей нас, Вспомни и говори со мной!

Белый Родич с блестящими клыками, Пирг с алой пастью и гибким хвостом, Вспомни о крови, соединившей нас, И не оставь в беде!

Белый Родич, взгляд твой – огонь, Дыханье – ветер, шерсть – пена, Зубы – кинжалы, когти – мечи…

Белый родич, не покинь меня!

Вспомни о крови, соединившей нас, Встань между мной и смертью!

Допев до конца – разумеется, не вслух, так как от одного Панилыча хватало шума, она призадумалась; Сийя размышляла о здещнем небе, в котором не было лун, ни багровой Миа, ни серебристого Зилура, ни маленького Ко, а звезды отгораживала прозрачная стена. Как же узнать без лун, что время любви уже наступило? Может, здесь, в этом мире демонов, нельзя любить вовсе? Или, наоборот, раз нет лун, то небеса не властны над сроками любви?

Вторая мысль понравилась ей больше, и Сийя решила обсудить ее со Скифом.

В пустом трюме они провели около десяти часов; всем надо было выспаться, и после Сийи на стражу встал Джамаль, а потом – Сарагоса. Последняя вахта досталась Скифу, и он, прохаживаясь вдоль серой стены, приседая и наклоняясь, чтобы размять затекшие мышцы, размышлял о том, что предпримет в ближайшее время Пал Нилыч.

Разведка их, в сущности, была закончена. Они многое узнали; вполне достаточно, чтоб задать работу всем агентам и аналитикам Системы. Первые могли бы поискать базы двеллеров на Земле; вторые – подумать над тем, как расправиться с ними и предотвратить вторжение. Скиф, однако, полагал, что Сарагоса не захочет вернуться. Пал Нилыча отличала крепкая хватка, и если уж он вцепился в лакомый кусок, то, без сомнения, доест его до конца. «Каким только будет этот конец?» – думал Скиф.

Голова у него была ясной, Харана молчал, а значит, никакие неприятности в ближайшем будущем не угрожали. Этот вывод можно было сделать и логическим путем, не прибегая к помощи индейского божества; тут, в мире сархов, укрытые плащами и шлемами сегани, они находились в большей безопасности, чем в амм-хамматской степи. Тут их принимали за своих, ибо Воплотившиеся высших каст, владыки и повелители Сархата, оставались, видимо, в приятном заблуждении, что в их серое царство не проникнет никто глухой – никто и никогда.

Разумеется, имелись и нюансы. Предположим, думал Скиф, что Каратель-шшад, заколотый Сийей, безвозвратно канул в Туман Разложения. Но оставались еще трупы в «родильном доме», а также искореженные шестиножники, закрывшаяся зеленая дверь, что раньше вела в Амм Хаммат, сожженная роща и взорванный купол. Как оринхо – Те, Кто Решает, – могли объяснить эти события? И если купол, рощу и дверь удалось бы списать на счет свирепых амм-хамматских амазонок, всяких там Сестер Меча и Копья, то четыре покойника без шлемов, накидок, жезлов и ключей-браслетов, позаимствованных Джамалем, могли навести на размышления. Если только Тех, Кто Решает, интересуют подобные мелочи.

С другой стороны, что они могли сделать? Серый лабиринт, лежавший в толще сферы, был таким огромным, а число зеленых дверей в тайо, позволявших в мгновение ока перемещаться из одной его части в другую, исчислялось, видимо, миллионами…

Об этих дверях и зашла речь, когда все путники проснулись и расправились с консервами, извлеченными из мешка Сарагосы.

Джамаль утверждал, что врата круглой формы не попадались им нигде, кроме «родильного дома» и купола Посредника-тавала. Вероятно, они вели в иные миры, либо уже находившиеся под тайной властью сархов, либо колонизируемые подобно Земле; и звездный странник не имел никаких гипотез насчет того, как их открывали и каким образом Бесформенные находили обитаемые планеты. Что же касается квадратных врат, то они служили в качестве местного транспорта, соединяя самые отдаленные части гигантской сферы, рабочие модули, транспортные корабли и бог ведает, что еще. Во всяком случае, миновав в своих недавних странствиях две или три сотни таких дверей, путники всегда оказывались в серых залах и коридорах, лежавших или в толще сферы, или в дискообразных рабочих модулях; лишь однажды врата перенесли их под прозрачный купол-пузырь на внешней поверхности транспортного цилиндра. Оставалось непонятным, как выяснить, в какое место лабиринта ведут те или иные двери, ибо Джамаль не заметил ни надписей, ни знаков, ни устройств, определявших точку финиша.

Но с главными его выводами Скиф был согласен: круглые врата, очевидно, служили для дальних перемещений, квадратные – для путешествий в пределах сферы. Но были еще и двери шестиугольной формы! Такие встретились всего дважды – на пересадочной станции и в шахте, где всплывали шевелящиеся живые мешки.

Куда можно было попасть с их помощью?