Дмитрий Беразинский - По ту сторону черной дыры

Однажды Александру позвонила директор школы, где работала его половина, и попросила разрешения поговорить с ним тет-а-тет. Он согласился, думая, что это может означать. Та принеслась не одна, а вместе с завучем по старшим классам и прямо с порога огорошила счастливого мужа тем, что застукала его супругу в тот момент, когда та в пустой аудитории развлекалась с несколькими старшеклассниками игрой в «поддавки». Любвеобильная команда так вошла в раж, что позабыла запереть дверь.

Затем было дело о разводе. На процессе суровая директриса выступила свидетельницей, призывая лишить Сашину супругу не только звания педагога, но и вообще, материнских прав. Подзащитная божилась, что она с ребятами проигрывала сценку из какого-то дурацкого спектакля и таки добилась своего: гуманный суд оставил ребенка матери.

На следующее после суда утро к Саше в общагу приперся тесть и долго с ним говорил, роняя в стакан пьяные слезы. Тесть бил себя в грудь аки Кинг-Конг и клялся, что верил в то, что брак исправит его непутевую дочь, ибо наклонности педофила в ней подметил давно.

— Я должен был тебя предупредить! — кричал он, стуча передними копытами по крышке стола, — еще когда она работала в пионерлагере вожатой, то признавалась, что учила пацанят целоваться!

Приезжали и его родители. Посидели, зловеще помолчали и уехали, сообщив на прощанье, что расстраиваться не стоит, ибо вся жизнь впереди. И в двадцать один настоящие мужчины выживают после несчастной любви. Жизнь и правда, была вся впереди, но сзади осталось такое дерьмо, что выть было впору. Глядеть на лиц противоположного пола было невмоготу, а редкие позывы к действию вызывали лишь раздражение. Так текло время: дни за днями сливались в годы, но однажды утром он понял, что ему не в кайф стирать и готовить, а так же содержать свое холостяцкое, но не в меру просторное жилище.

В процессе этого же дня он получил четвертую звездочку и бродил по базе, постепенно выходя на траекторию возврата домой. Так он гулял еще несколько месяцев, постепенно увеличивая дистанцию прогулочного пути.

На день своего рождения он заступил в наряд дежурным по части. Двадцать четыре часа длились две вечности и три тысячелетия, но наконец дежурство завершилось. Серегину предстояло отправляться домой, чтобы пережить еще несколько вечностей до утра.

— Наверное пора жениться, — очередной раз подумал он вслух, — собирая свои на КПП свои холостяцкие манатки: кипятильник, упаковку чая, баночку с сахаром и книгу Булгакова. За время своего затворничества он разучился даже разговаривать с женщинами, и теперь констатировал, что одна стерва способна за четыре года истрепать столько нервов, сколько взвод солдат — за всю жизнь.

На площадке второго этажа топтался нежданный гость — старший брат, приехавший погостить недельку-другую. Брат работал пресс-атташе в одной из экзотических восточных стран и был старше Саши на восемь лет. Братья крепко обнялись, троекратно облобызались и вошли в квартиру.

— Ого! — присвистнул старший брат, — трехкомнатная! За какие заслуги?

— На вырост дали, — мрачно сообщил хозяин.

— Ой, Сашок, прости! — спохватился брат, — самого главного я тебе не сказал. Я нынче семейный! Жену вот заимел…

— Где же ты ее отыскал? — заинтересованно произнес Саша.

— Купил, — признался старший брат, — в Бангкоке. За восемьсот долларов. Но ты не думай, я ее не уступлю и за миллион!

— Так уж и за миллион! — фыркнул младший, — мне сегодня «кэпа» дали. Может кто обменяет на восемьсот долларов? Я бы тебе их дал, а ты бы мне в следующем году тоже наложницу из Таиланда привез. Судя по твоей довольной роже, твой брак из счастливых…

— Из безумно счастливых, братишка! — воскликнул Анатолий, — прав был старина Макиавелли: любовь за деньги обходится дешевле. Либо, перефразируя: «невеста должна стоить колыма»!

— Лучше колымить на Гондурасе, чем гондурасить на Колыме, — брякнул Саша по ассоциации, — где же супружница твоя? В Бангкоке оставил?

— На КПП они. Вещи стерегут.

— Они? — не врубился капитан, — ты ее так уважаешь, что употребляешь множественное монархическое? Или, виноват, у вас прибавление в семье? Мальчик, девочка?

Анатолий осклабился. Вынул из пачки сигарету, вставил ее в рот и потянулся за зажигалкой. Сашу вдруг осенило.

— Ты что же, подлец, еще кого-то привез? Почем брал?

Брат наконец справился с сигаретой, затянулся и, пустив дым из ноздрей, громогласно объявил:

— Коммерческая тайна, понимаешь! Но чувства к тебе у нее серьезные.

— Как же, как же! — поддакнул Александр, — светлое чувство к фотокарточке — одно из немногих отклонений, о которых не успел написать старина маркиз де Сад. Пойдем, брат, глянем в лицо товару. Хотя, какой из меня купец!

— Не прибедняйся. Скромность хороша только в меру.

Две недели пролетели быстро; Саша взял половинку отпуска, не использованную ранее и много выезжали на рыбалку к Березине. К его удивлению, тайки были абсолютно равнодушны к сырой рыбе (Вероятно, сие лакомство обожаемо в более восточных районах Азии). Затем, в одно прекрасное утро в кабинет начальника базы ввалился взъерошенный капитан Серегин и ультимативным тоном попросил разрешения на бракосочетание с представительницей классически удаленного Таиланда. Разрешение Далай-ламы не требовалось, но немедленно необходимо разрешение миграционного бюро.

Норвегов вернул глаза на привычные им орбиты, поинтересовался, почему он не в курсе, что по засекреченной, собственно, территории две недели гуляли представительницы маловероятного противника и, получив соответствующие объяснения в виде набора бальзамов, коньяков и настоек на разных травах, частично успокоился. Он сказал, что сомневается в наличии такого бюро, но попробует решить это дело через куратора.

Генерал— лейтенант Трущенков разразился по СВЧ отборнейшей бранью, засоряя эфир минут десять. Из его преамбулы стало понятно, что «человек в лампасах» согласен денек побегать ради интересов целого капитана, но желает знать размеры благодарности. Отобрав необходимые слова из потока матерщины, Норвегов объяснил Серегину, что генерал напрашивается на свадьбу.

— А право «первой ночи» он не потребует? — притворяясь испуганным, спросил Александр.

Константин Константинович насупился.

— А ведь этот могет! — затем похлопал капитана по плечу, — закупай побольше коньяка! Я ему в случае чего сам подставлю — мне не привыкать.

В назначенный час Трущенков явился на церемонию бракосочетания и первую бутылку распил с капитаном Малининым на ступеньках ЗАГСа. Называя друг друга «на ты», они вышли затем во двор, нагло сперли невесту. Взяв за нее у едва не поседевшего Александра за нее десять бутылок откупного, уехали бухать к Мухину. Норвегов тихонько поставил на вид Серегину его обиженную морду, сказав, что в понятии генерала — это и есть самая классная свадьба.