Владимир Брайт - 32.01. Безумие хаоса

Шесть мощных прожекторов, освещавших с вышки прилегающую территорию, были практически одновременно уничтожены огнем снайперов, так что ничто не мешало нападавшим сомкнуть кольцо окружения и подавить в зародыше всякую попытку сопротивления.

Однако на практике все оказалось не столь просто, как планировалось. Беспощадная реальность в корне отличалась от того, что в теории казалось легко и красиво осуществимым.

Четырнадцать защитников этой территории не были подобны тремстам спартанцам царя Леонида, укрепившимся в Фермопильском ущелье, чтобы не позволить гигантскому войску Ксеркса уничтожить их родину. Они вообще не знали об этой истории, потому что она произошла не в их мире. Но, во-первых, человек, которому они безгранично доверяли, зная при жизни под именем генерала Коррела, поставил их сюда для защиты объекта, предупредив, что в этом месте решается судьба не только страны, но, быть может, и всего мира, а во-вторых, в операциях подобного рода очень редко берут пленных. Кому как не профессионалам знать подобную истину — сопротивление легче и безопаснее начисто подавить, нежели создавать себе непредсказуемые проблемы со сдавшимся противником. Короче говоря, у этого малочисленного, но прекрасно вооруженного подразделения был достаточно серьезный стимул оставаться на позициях до последнего.

Они, конечно, не были горсткой отчаянных спартанцев и вряд ли смогли бы сдержать стремительную лавину атакующих, если бы не имели в своем арсенале беспроигрышный набор козырей: восемь прекрасно замаскированных пулеметных гнезд. Мини-доты возвышались над поверхностью не более чем на тридцать сантиметров и были рассчитаны каждый на одного человека. Располагались они таким образом, чтобы простреливать всю прилегающую к складам территорию двора.

Лавина штурмующих уже преодолела бетонный забор и устремилась было к темному силуэту здания, но в этот самый момент вдруг вспыхнула новогодняя иллюминация. Сначала веселой хлопушкой взорвался бронированный грузовик, протаранивший ворота, а затем по всему периметру внутреннего двора, прямо под ногами атакующих, загорелась гирлянда замаскированных под обычную плитку ламп. Освещение было приглушенно-неярким (матово-темные стеклянные панели, под которыми находились лампочки, не давали свету вспыхнуть в полную силу), но вполне достаточным, чтобы с расстояния тридцати метров, которые отделяли стену от пулеметных гнезд, отчетливо различать приближающиеся фигуры.

С такого расстояния промахнуться невозможно. Не нужно даже особо целиться, все, что необходимо, — просто жать на гашетку и водить стволом из стороны в сторону. Все остальное сделает убийственная плотность огня. Восемь пулеметов выбросили навстречу атакующим рой раскаленного свинца, и штурмовые колонны мгновенно захлебнулись в реках собственной крови. То, что происходило в эти минуты внутри огороженной территории склада, уже нельзя было назвать военной операцией. Больше всего это напоминало бойню, тотальное истребление. Обороняющаяся сторона не строила иллюзий, прекрасно отдавая себе отчет, что может ожидать ее в случае поражения. Поэтому защитники продолжали ожесточенно огрызаться в уже безжизненное пространство пулеметными очередями даже после того, как все закончилось.

Генерал Пэтчетт, подоспевший к началу штурма, оцепенело наблюдал с борта вертолета, как далеко внизу маленькие фигурки, корчась в слабых лучах света, словно изломанные спички, падают на землю, как будто пытаясь хотя бы в последний миг своей жизни накрыть телами этот проклятый предательский свет, идущий снизу, из самых глубин преисподней...

— Это какое-то безумие... — пробормотал вслух обычно спокойный и предельно выдержанный адъютант, с побелевшим как мел лицом наблюдая за трагедией.

Это действительно было безумие, и ответственность за провал неподготовленной операции целиком ложилась на плечи генерала Пэтчетта. Мало того что атака с ходу захлебнулась, вдобавок к этому потери нападавших были просто чудовищными. Меньше чем за минуту пулеметные очереди скосили всех тех, кто преодолел стену, оказавшись во внутреннем периметре огромного двора. Сто шесть человек лежали под открытым небом, остекленевшими глазами уставившись в бескрайнюю высоту, где кроме равнодушно-холодных звезд призрачно мигали лишь бортовые огни вертолета, внутри которого сидел человек, повинный в смерти каждого из них.

Черный список дополняли двадцать четыре бойца, погибших во взорванной машине, один скончавшийся от ран по пути в больницу и двое у ворот, ликвидированные снайпером.

Никогда за всю историю сил специального назначения они не несли подобных потерь в такой ничтожно короткий срок.

— Немедленно свяжитесь с военной базой «Полинава». — Неузнаваемо хриплый голос генерала прозвучал в наушниках настолько неожиданно, что адъютант даже вздрогнул. — Пусть высылают оттуда звено боевых вертолетов. Мы сровняем с землей эти проклятые склады, а потом те, кто останется в живых, лично передо мной ответят за эту бойню. Остаткам подразделений отойти и ничего не предпринимать до тех пор, пока вызванные «вертушки» не разберутся с дотами.

— Но, генерал, там же могут оставаться наши раненые.

Пэтчетт посмотрел на своего никогда не нюхавшего пороха адъютанта с плохо скрываемым презрением, как будто размышляя, ответить или нет, и после некоторой паузы все же сказал:

— Там уже нет наших раненых. Потому что с тридцати метров пулемет в руках опытного бойца за двадцать секунд не оставит ничего, что могло бы дышать и двигаться. Исходя из того, что объект курировал Коррел, там наверняка закрепились его лучшие люди. А судя по оригинальному почерку, такую дьявольскую ловушку мог устроить только майор Ставински. «Крот» Ставински, как его когда-то давно называли коллеги по цеху, потому что никто лучше его не умел, закопавшись в землю, спланировать подобную западню.

Генерал ошибался только в одном. Ставински уже давно не был майором — он дослужился до полковника. А все остальное было сущей правдой — никто, кроме Крота, не умел настолько эффективно и грамотно устроить засаду, чтобы за столь короткое время и с минимальными потерями уничтожить максимальное количество боевых единиц противника. Сто тридцать три человека, встретившие свой конец в этом коротком страшном бою, могли бы подтвердить это, если бы мертвые умели говорить. Но они молчали, обратив свои взоры на небо, откуда должно было прийти справедливое пламя возмездия, упакованное в компактные оболочки ракет класса «воздух-земля»...

Но ни павшие на поле сражения, ни генерал Пэтчетт не знали, что Ставински уже оставил позиции, уведя своих людей в глубь подземного комплекса.