Лев Вершинин - Сельва не любит чужих

— Ты не права, почтенный вождь, — холодно сказал нгуаби, и смуглые щеки Гдламини мгновенно посерели, как и у всякой женщины, нечаянно разозлившей любимого. — Сержант Н'харо, что у вас?

Гигант стоял, опустив голову, как провинившийся школьник. Переминался, явно не зная, куда девать свои излишне длинные руки.

— Разрешите доложить? — выдавил он наконец не по-уставному глухо.

— Разрешаю!

Не столько по тону, сколько по едва заметной улыбке Дмитрия опытный сержант сообразил: нгуаби не выдаст. И заметно приободрился.

— Великий нгуаби! Прошу поручить Мгамбе охрану поселка! Его урюки опытны, они уже стали мужчинами. А мне с моими двали разрешите прогуляться до Межземья.

— Это зачем же?

Дмитрий непритворно удивился. До сего дня личная |инициативность не входила в число многогранных и бесспорных достоинств Убийцы Леопардов.

Впрочем, тот, судя по всему, многое продумал.

— Равнинные бродят по сельве, как у себя дома. Они уже появились близ рубежей. Нужно их припугнуть. Дозволь, нгуаби! Я выйду на тропу, а Тха-Онгуа поможет нам.

Дмитрий задумался. Дальняя разведка? Что ж, неглупо, совсем неглупо. В последнее время ситуация становится все тревожней день ото дня. Недаром же собрались нынче в Дгахойемаро старейшины народа дгаа.

Усмехнувшись, он кивнул.

— Пусть будет так, Н'харо! Бери своих парней. Посмотри, что делают равнинные в сельве, в селениях, много ли их, в каких поселках осели. Но только приглядывай. Сам не нападай. Ясно? Рано пока. Иди!

— Хо, нгуаби! — радостно вскрикнул Убийца Леопардов и тотчас поправился: — Есть идти наблюдать!

Вслед за чем выскочил на улицу. Крайне довольный. Ибо много опасностей таится в сельве, но Атали там, слава Тха-Онгуа, нет.

— Мгамба! Тебе поручается охрана поселка. Ясно?

— Так точно!

— Налево кругом — марш! Козырнув, ефрейтор вышел из хижины.

И лишь теперь Гдлами позволила себе напомнить о своем присутствии.

— Прости меня, любимый, — вождь приблизилась, но вплотную, и в голосе ее звучала нешуточная тревога. —

Я была не права. Ты не сердишься?

Для порядка Дмитрий ответил не сразу.

— Ладно, — он еще немножко помедлил. — Забыли! Гдлами расцвела. И лишь теперь вспомнила о том, что она еще и вождь.

— Время идти, Д'митри. Совет старейшин не может ждать…

В этом она была абсолютно права. Мьюнд'донг был уже полон. Когда они вошли под своды, присутствующие как один поднялись и почтительно поклонились, коснувшись лба раскрытыми ладонями.

Вождь, милостиво кивнув, мягко опустилась на низкий табурет, покрытый шкурой леопарда. Оглядела собравшихся.

— Садитесь, почтенные!

Зашуршали одежды, зашелестел смутный шепоток.

В просторном полутемном зале было торжественно и тихо. Вокруг горящего костра чинно восседали на циновках суроволицые мужчины. Красные накидки, окаймленные черной полосой и украшенные прядями волос, скрывали их торсы и плечи. Некоторые щеголяли шапочками, усеянными мелким речным жемчугом. У иных в длинных черных с проседью кудрях, перетянутых через лоб алой лентой, торчали пестрые перья.

Зрелище было непривычное, но очень внушительное.

Все старейшины родов, признающих себя потомками Красного Ветра, сидели под сводом мьюнд'донга, почтительно взирая на вошедших вождя и нгуаби.

Но не только они.

— Ты видишь? — шепотом спросила Гдламини.

Дмитрий кивнул. Он видел: кроме людей дгаа, объединенных некогда жесткой рукой Дъямбъ'я г'ге Нхузи, здесь были и те, кто предпочел сохранить свою вольность, уйдя в сельву, и, не отказываясь от родства, хранить старые имена своих племен и кланов. Редко, очень редко приходили доныне люди Межземья в Дгахойемаро, и только великая радость или большая беда могли собрать их всех вместе.

Но вот они здесь, и они глядят на него снизу вверх.

— Ты — нгуаби, — еще тише шепнула Гдлами. — В твоей власти все воины, в твоих руках судьба народа дгаа. Помни это!

— Я помню…

— Хорошо. И хватит шептаться. Совет начинается. Смотри. Слушай. Жди. Я дам тебе слово.

Мальчики в набедренниках проворно пробежали меж рядов, разнося бодрящие орешки нгау. Каждый из старейшин брал пригоршню, разминал и закладывал за щеку Старики молча жевали орехи согласия, сосредоточенные и важные, преисполненные уверенности в себе и уважения к столь высокому собранию.

Минута за минутой истекали в пропасть тишины.

— Жду ваших мудрых слов, отцы народа дгаа! — раздался наконец спокойный голос Гдламини. — Высокий Совет слушает!

Спустя миг поднялся тощий сутулый старик с перебитым носом, судя по пестрой повязке на лбу — пришелец из самых захолустных краев Межземья.

— Высокочтимая дгаамвами, великий нгуаби, уважаемые собратья! — откашлявшись, начал он. — Я пришел издалека, и я сам не знаю, хороши или плохи мои вести. Всем известно: Дганкьё, мой поселок, издавна враждует с мохнорылыми, живущими отдельно от своих селений… («Хуторянин!» — догадался Дмитрий.) …Но уже четыре луны у нас гостят две руки нгандва, людей с равнины, и мохнорылые боятся переходить наши рубежи. Это хорошо. Равнинные не обижают нас, живут мирно. Бранят мохнорылых. Сулят, что к нам Железный Буйвол не пойдет. Это тоже хорошо. Но и уходить они не желают. Ждут еще воинов. Это плохо. Гость, пришедший без приглашения и сам приглашающий новых гостей, может выгнать и хозяина. Это совсем плохо. Скажите: что нам делать?

Отрывисто кивнув в знак окончания речи, сутулый присел на циновку. Тотчас его сменил следующий оратор — этого крепкого, хотя и седого, как луна, старца Дмитрий раньше уже видел на одном из сборищ.

— Зачем спрашивать? Когда приходят чужие с оружием в руках, жди беды, — низким басом зарокотал он. — К нам, в Тгангкхулоа люди нгандва тоже приходили много раз. Тоже жили смирно. Тоже ругали мохнорылых. Потом пришли еще воины с быстрым громом. Брали кабана, брали рис, брали орехи. Без спросу пили священное пиво. Сманили с собой четверых глупых двали, те ушли и не вернулись. Думаю, терпеть больше нельзя. Нужно защищаться. Пришло время нам всем, людям Межземья, обратиться к тебе, вождь, — могучий старец почтительно поклонился Гдламини. — Вели созывать воинов. Наши люди встанут под ругу дгаангуаби…

Вслед седому крепышу говорили иные из пришлых. И с каждым словом на душе у Дмитрия становилось все тревожнее.

Из спокойных рассказов старейшин Межземья проистекало одно: равнинные сменили тактику. Они уже не лезут напролом, пытаясь во что бы то ни стало уложить рельсы побыстрее. Они поумнели. Скорее всего у них сменилось командование, и новый начальник границы мудрее своего предшественника.

Он избегает открытой войны с унсами, во всяком случае — до поры до времени. Вместо этого он прижимает поселки лесных дгаа. Ставит гарнизоны. А скоро, надо думать, начнет и брать заложников. А затем пополнять свои отряды воинами, привыкшими воевать в предгорьях.