Лев Вершинин - Сельва не любит чужих

Что делать, нгуаб'дгге? Не отвечай второпях, не надо! Скажи там, в Дгахойемаро, пусть подумают старики, пусть дгаа мвами решит…

— Хой! — откликнулся Дмитрий.

Наступал полдень, время прощания.

И уже выйдя за изгородь гостеприимного поселка, Дмитрий почувствовал странное, сосущее чувство. Ничего вроде особенного, а все же, все же…

Сырой, невесть откуда упавший туман погасил яркое с утра солнце, непостижимо быстро окутал горы, лес и землю. Идущие впереди воины ныряли в него, словно в молоко, и делались почти неразличимы. В этом колеблющемся белесом сумраке нгуаб'дгге вдруг показалось, что он снова один, совсем один на всю сельву.

Всего лишь на миг накатило это чувство, но миг тот был долог и ознобен…

Тут же, к счастью, недоброе томление отхлынуло.

Что за сопли, лейтенант?! Вон, впереди, чавкает грязь под ногами Мгамбы. Вон, позади, горячо дышит Н'харо…

Ты не один, Димон! Но отчего же так тревожно?

Дед, подскажи, а?..

— Все правильно, сынок, — отозвался откуда-то из белой пелены Дед. — Верь себе, Димка. Будь начеку!

— Быть начеку! — приказал нгуаб'дгге, и приказ, от воина к воину, ушел взад и вперед по цепи.

А мгновение спустя, словно озверев от негодования на упущенную возможность, в тумане заколотились истерические автоматные очереди. Затявкали карабины. Ухнули гранаты: одна, другая, третья!

Туман подставил, туман и выручил! Не будь его, цепочка воинов дгаа была бы расстреляна в упор. Но он помог и врагам дождаться выгодного момента, подманив идущих поближе к поджидающей их засаде…

— Все налево! За мной! Не отставать! — приказал Дмитрий, отпрыгивая с тропы.

Заросли молоденького бамбука расступались неохотно, хватали за волосы, за набедренную повязку. Бежать вслепую оказалось нелегко, дыхание сбивалось, и свист, ориентирующий воинов, получался тихоньким и сиплым. Если бы не туман, дорогу можно было бы очистить огнем, но попробуй-ка сейчас разобрать, где свои, где чужие…

— Быстрее, быстрее! Все сюда!

Они не успели одолеть и сотни метров, как почти в упор грянул залп, потом еще, и кто-то из бегущих вслед за нгуаб'дгге со стоном рухнул в туман.

Плюхнувшись животом в грязь, Дмитрий пополз обратно.

Неужели окружены? Хреново, ежели так…

Это была скверная, паническая мыслишка, гибельная и для него, и для всего отряда, и он сумел усилием воли прогнать ее прочь…

Какое еще окружение? Противник сам мечется, как дерьмо в проруби, ни хрена не видя!

…Землянин лежал, затаившись за огромным корневищем, выставив «дуплет» перед собой. Мокрая накидка противно липла к телу. Он попробовал было выползти из грязной лужи туда, где повыше и посуше, но тотчас плюхнулся обратно: над головой вновь зацвиркали пули…

Чу! Шепот впереди. Зовут? Точно, зовут.

Похоже, кажись, на говорок Миколы, та же тарабарская лингва. Дмитрий тихонько посвистел. В ответ — тоже негромкий свист. Свои?..

Ну-ка!

Осторожно, согнувшись вдвое, Дмитрий перебежал к соседнему дереву. Опять шепот? Он заторопился. Он даже чуть не отозвался, позабыв об осторожности. Но в этот миг чуть левее от него неведомо почему треснул гнилой сучок, и оттуда, куда он чуть было не рванул в открытую, на треск полыхнула очередь.

— Мать твою! — бормотнул сквозь зубы нгуаб'дгге.

И замер.

А когда там, откуда стреляли, сквозь туман проступили неясные очертания приподнявшегося человека, вскинул «дуплет» и спокойно, как на учениях, нажал на спуск.

Выстрел. Вскрик. Шуршат кусты под рухнувшим телом.

Получил, скотина! А теперь — лучиком их, лучиком!

Тонюсенькая огненная ниточка вытянулась из под-ствольника, вспорола зашипевшую пелену и прорезала ближние кусты. Там взвыли, захрипели. Грохнуло наобум несколько суматошных, неприцельных выстрелов, и все смолкло.

Он подождал немного. Ни звука.

Тогда Дмитрий вложил два пальца в рот, и туман перебаламутило лихим разбойничьим посвистом. Плевать, что он сейчас выдает себя врагу с головой! Зато и свои поймут безошибочно. Никому — ни на Земле, ни на Валькирии! — не под силу свистануть так, кроме того, кого обучал этому, стоя на голубятне, сам старый Даниэль Коршанский!

Пару мгновений спустя в ответ,негромко заклекотала не живущая в лесу горная птица г'ог'ия.

Затем раздался приглушенный голос Н'харо:

— Тхаонги? Брат?!

Похоже, все пункты устава вылетели сейчас из боль-шой головы сержанта, и Дмитрий принял это как само собой разумеющееся.

— Гъё! Это я, брат!

Из серой пелены вынырнул Убийца Леопардов. За ним — несколько колонистов и с десяток испуганных двали…

Залегли, держась поближе друг к дружке.

В лесу после пальбы стояла такая тишина, что было отчетливо слышно, как с листьев падают и разбиваются о влажную землю тяжелые капли.

Кап-кап. Кап-кап-кап. Кап.

— Я чую их! — весельчак М'куто, лучший следопыт отряда, приподняв голову, осторожно понюхал воздух. — Их не очень много, нгуаб'дгге! — он принюхался еще раз. — Трижды по пять полных рук. Или даже меньше. Злые. Но боятся…

— Станем змеями? — предложил Н'харо. Дмитрий задумался.

В общем-то Убийца Леопардов прав. Если равнинные залегли небольшими группками на некотором расстоянии одна от другой, то можно попытаться незаметно, по-змеиному, проскользнуть между ними. Пока туман еще плотен, такой фокус может и получиться…

— Не спеши, — шепнул Дед. — Посмотри, что вокруг…

— Нет, не пойдет, — Дмитрий покачал головой. — Засекут и возьмут под перекрестный огонь.

Поймав удивленный взгляд Н'харо, пояснил:

— Здесь не горы. Под ногами грязь и вода. Шума не избежать. Проиграет тот, кто откроется первым…

— Ще ж робить, пане провиднык? — рыжая голова Гнома ярким пятном реяла в туманной мути. — Нешто ж чекаты, пока перебьют всех?..

— Ну, сынок! — подбодрил Дед. — Вспомни «Аламо»!

И Дмитрий вспомнил.

Третий Кризис, сражение за сектор Аль-Хази. И эскадренный космофрегат «Аламо»…

Классика военного искусства. И ордена Заслуги для всей команды, вплоть до стюардов. Посмертно.

— Делаем так! — он говорил теперь тоном, с которым не спорят. — Я на пару с кем-нибудь останусь здесь. Огнем отвлечем противника на себя. Остальные с Н'харо выходят в стык двух вражеских групп и нападают с тыла. Или с фланга, на усмотрение сержанта. Вопросы есть?

Вопросов не было. Лишь один из неопытных двали что-то тихо прошептал Н'харо, и гигант столь же беззвучно пробурчал в ответ, разъясняя юнцу задумку нгуаб'дгге.

— Неплохо, — нарушил молчание Армен. — Может, что и получится. Кого при себе оставишь, начальник?

Дмитрий оглядел парней. Кажется, родичей вот этого, молоденького, съели муравьи. Ему есть за что мстить…

— Ты… Олекса! Остаешься со мной. Остальные — пошли!