Максим Голицын - Глядящие из темноты

— Это вы, святой отец?

— Какая разница? — раздался тихий шепот примаса.

— Вроде он, — ответил Айльф. — А дальше что?

— Когда я двинусь, ступай за мной.

— И у меня порядок, — раздался из темноты голос Берга. — Я держу его светлость.

— Я не пойду туда. — Голос маркграфа был решителен и тверд. — Это наваждение, тьма. Морок. Пусти, лукавый.

— Вот не вовремя… — пробормотал Берг.

Раздался шум — маркграф упирался, пытаясь вырвать руку. Никто из борющихся не произнес ни слова — до Леона долетало лишь шарканье ног и сосредоточенное сопение. На всякий случай он сказал Айльфу:

— Стой на месте. Не суйся там под руку. И держи святого отца.

— А я что делаю? — жизнерадостно произнес Айльф.

Молчаливая возня продолжалась, потом Леон услышал глухой удар и звук падения тяжелого тела.

— Ах ты, зараза, — пробормотал он.

— Все путем, — раздался из тьмы голос Берга. — Я его вырубил. Придется тащить его, раз сам идти не хочет. Поведешь остальных, Леон?

— Ладно.

— Ну, я пошел. Где там его ноги, черт возьми… Ага, вот.

Леон услышал, как тащат волоком что-то тяжелое.

— Пошли, — сказал он своей команде. — И поосторожнее, не наступите на его светлость.

Свет все приближался. Теперь он стал чуть ярче — пульсирующее тошнотворное фиолетовое мерцание. Голова тут же начала кружиться.

— Смотри в сторону, — велел Берг, — иначе эта штука может спровоцировать эпи-припадок.

— Я и так смотрю в сторону. Что толку? Воздух и тот пульсирует. И светится. Думаешь, это оружие? Ловушка?

— Скорее заслон от непрошеных гостей.

— Но на аборигенов же не действует! Они просто его не видят! Так от кого заслон? От таких, как мы?

— Понятия не имею, — сердито сказал Берг. — А потом, кто знает — может, они не видят, а все равно… что-то с ними делается… Эй, малый, ты бы глаза прикрыл!

— Зачем, амбассадор Берг? — удивился Айльф. — Тут и без того темно.

— Сказано, значит, закрой. Если темно, какая тебе разница?

— Ох, святой отец вроде как падает.

— Я поддержу, — вмешался Леон. — Ты, главное, не выпускай моей руки.

Холодные пальцы сильнее стиснули его ладонь. Он смутно разглядел в мерцающем тумане Айльфа, который застыл в воображаемой темноте, изо всех сил зажмурившись. Еще что-то виднелось сквозь фиолетовую пелену — темное, дергающееся, бесформенное. Он протянул свободную руку и уткнулся в обмякшее, бессильно сползающее на пол тело. Руки священника бессмысленно молотили по воздуху, он никак не мог поймать их.

Наконец ему удалось перехватить слабо сопротивляющегося священника и удержать его на весу. Не бейся маленький примас в наведенном припадке, это вообще не составило бы никакого труда — кости у него были хрупкими, точно у больной птицы.

Они вновь двинулись вперед, на этот раз гораздо медленнее. Примас обвис у него на руке, за другую руку отчаянно цеплялся Айльф. Пульсирующий свет проник под веки и, казалось, разрывал мозг изнутри. Он отдал бы что угодно, лишь бы прекратить эту пытку.

— Вот оно, — тихонько сказал впереди Берг. Перед ними мерцала плотная завеса — она казалась бы материальной, если бы не мелкая, чуть заметная, но выматывающая душу пульсация. Берг положил свою ношу и медленно, осторожно протянул руку — она беспрепятственно прошла сквозь мутную пелену и тут же стала невидимой. Отсюда казалось, что ее обрубили по локоть.

— Физически, — сказал Берг, — она вполне проницаема.

— Это утешает, — хмыкнул Леон. — А за ней что?

— Понятия не имею. Но рискнуть, по-моему, стоит. Я первый.

— Ну уж нет. Я с этим бродячим цирком не останусь. Вместе.

— Ладно, — вздохнул Берг, наклоняясь.

— Ты готов, Айльф? Сейчас мы двинемся.

Берг сделал шаг вперед, волоча за собой бесчувственное тело маркграфа, и остановился вплотную у самой завесы. Леон со своими спутниками подошел к нему.

— Считаю до трех, — сказал Берг, — раз, два…

«А если там пропасть? — внезапно подумал Леон. — Что-то вроде того бездонного колодца. Или еще что похуже…»

— Три… — сказал Берг, и они одновременно шагнули в бесплотный туман.

Леон инстинктивно зажмурил глаза, но все равно веки обожгла невыносимо яркая вспышка. Резко запахло озоном, и он почувствовал, как волоски у него на руках становятся дыбом. Потом, неожиданно, дышать стало легче, словно распался невидимый обруч, стискивавший грудь. Он осторожно сделал еще один шаг — под ногами была какая-то неровная, но плотная поверхность. Айльф по-прежнему хватался за его руку — так сильно, что пальцы онемели. Он постоял еще миг, перевел дыхание и осторожно открыл глаза.

— Вот это да! — сказал он.

Он стоял под серым, набухшим дождем небом.

Грязная вода струилась по изрытой земле, по ней плыли воздушные пузыри, бесцветные, как рыбьи глаза. Над головой нависали тяжелые башни, грязно-серые, обесцвеченные дождем, — казалось, в этой застарелой сырости гнил даже камень. Очертание башен было очень знакомым — ошеломленный, он не сразу понял почему, а когда понял, не сразу поверил: они стояли во дворе замка Солер.

— Похоже, мы попали домой, сударь, — спокойно заметил Айльф.

Юноша, похоже, был не слишком удивлен — с чего бы? Он жил в мире, кишащем чудесами. Леону было хуже.

— От Ретры до Солера, — сказал он устало, — три дня конного пути. А мы перенеслись сюда за несколько часов.

— Что с того? — возразил юноша. — В подземном мире время течет по-иному. Будто вы не знаете?

«Верно, — подумал Леон, — время может течь по-иному… В межпространственных тоннелях, например, при немыслимых скоростях, которые невозможно принять нетренированному человеческому разуму. Но тут, на расстоянии вытянутой руки?» Берг, казалось, думал о том же.

— Не видел бы своими глазами, в жизни не поверил бы, — пробормотал он. — А это точно Солер?

— Что же это еще может быть?

Священник внезапно зашевелился, с силой оттолкнул от себя руку Леона.

— Вот он, Солер, — тихо, но с нажимом сказал он, — вот он, край, отмеченный перстом божьим…

— Ну все, — пробормотал Берг, — пошло-поехало… Как вы себя чувствуете, государь? — обернулся он к маркграфу.

Тот сидел в грязи, очумело протирая глаза кулаками. Потом поглядел на сторожевые башни, которые нависали над головами так низко, что казалось, вот-вот упадут.

— Мы что — дома? Как мы здесь оказались? Через двор, оступаясь, оскальзываясь в грязи, к ним уже бежали люди.

— Похоже, мы добрались сюда раньше лорда Ансарда, — заметил Берг.

— Да, — подтвердил маркграф, — но как? Берг внимательно посмотрел на него.

— Вы что-нибудь помните, ваша светлость?

— Мерзкие, тесные, грязные коридоры, — сердито сказал маркграф, — в которых приходилось ползать на брюхе. Этот Эрмольд — изрядный сукин сын, но по крайней мере — честный сукин сын. Он сдержал свое слово.