Алексей Голубев - Одиссея барона Урхо

— Чушь. — Вердикт Зюзеля был окончательным. — Я, увы, не разобрался в ситуации с самого начала. Боюсь, вы близки к успеху. Этим успехом вы и сможете насладиться уже на официальной должности в своей службе безопасности. Вы поставили судьбу человека в зависимость от ваших шпионских игр, а человек с такими моральными принципами не имеет права обучать молодежь в нашем университете.

Александр встал, собираясь выйти, но в последний момент замер:

— Даже если есть ничтожная вероятность того, что этот человек представляет опасность для нашей планеты, эту вероятность нельзя отвергать. Или отнимите у него память, или оставьте на Земле! Вы же ответственный человек! Другой альтернативы просто нет!

Зюзель тоже встал.

— По счастью, я не заражен вашими параноидальными страхами, — резко ответил он. — Барон имеет полное право сам выбирать свою судьбу. Я считаю, что наш разговор окончен. Я отдам в бухгалтерию и канцелярию соответствующие указания, сопутствующие расторжению контракта.

Александр, упрямо сжав губы, вышел из кабинета. За его спиной остался недовольный ректор. Когда за ксенологом захлопнулась дверь, Зюзель облегченно вздохнул. На душе у него было тяжело, вся его природа противилась подобным резким действиям. Но сейчас у него действительно не было альтернативы.

— Это как хирургическая операция, — ободряюще сказал он самому себе. — Нарыв удалить тяжело, но, если этого не сделать, загнется весь организм.

И стало немного легче.

Толпа людей текла, как вода в мутной реке. Вечерний город высыпал на улицу своих жителей, чтобы те наслаждались свежим воздухом. Недавно прошел дождь, и тротуары были похожи на минные поля, где роль мин выполняли лужи. То тут, то там разноцветными огнями из толпы людей выпадали автоматы, продающие воду или другие товары, которых не хватало для полного счастья прогуливавшимся горожанам. У одного из таких автоматов остановилась парочка, и девушка, положившая головку на плечо своему спутнику, спросила:

— Милый, я бы хотела ежевичную или малиновую… А ты что будешь?

Тонен еще не решил. Ряды бутылок аппетитно сверкали перед ними капельками сконденсировавшейся на них влаги, и устоять было невозможно.

— Тоже, наверное, ежевичную.

Автомат благодарно принял в себя карточку Тонена и выплюнул две черные бутылки с вожделенным напитком.

— Здорово, да? — Лидия прижалась к боку Тонена. Тонен обнял ее за плечо. — У вас такого ведь нет?

— Автоматов? — Тонен усмехнулся. — Такого действительно нет.

Он представил, как какой-нибудь из его товарищей кончиком меча пробует на прочность это светящееся сооружение, и расхохотался. Лидия ласково улыбнулась ему в ответ. Этим вечером они гуляли по городской набережной. Запах шашлыков все манил, хотя они только что съели по порции, за которые улыбающиеся продавцы содрали с них втридорога. Лидия повозмущалась, но магическая красная карточка вновь решила все проблемы. Навстречу попалась женщина, торгующая смешными светящимися игрушками — они купили одну.

— Пойдем сфотографируемся у памятников! — предложила Лидия, когда они дошли до смешных каменных фигур.

Они начали искать, кого можно попросить сделать снимок. Мимо шел высокий молодой человек, тоже с подружкой. Он пристально посмотрел на Тонена и вдруг кивнул ему. Лицо его показалось барону знакомым, почти сразу он вспомнил, что видел его у ректора в свой первый визит в университет.

— Здравствуйте, Тонен! — Дружелюбная улыбка и протянутая для рукопожатия рука. — Я Николай, аспирант Бали Робертовича.

— Я вспомнил. — Тонен кивнул, пожимая руку.

— Ой, а вы не сфотографируете нас? — Лидия вытянула перед собой камеру.

— С удовольствием.

Тонен с Лидией отошли к одному из памятников, где их запечатлело два раза чудо японской техники. Они расстались с каменным изваянием, и Николай протянул им камеру обратно.

— Кстати, как ваша подготовка к возвращению? — вспомнил вдруг он. — Или вы все-таки решили остаться?

Потом он увидел, как улыбка исчезла с лица Лидии, и понял, что сказал глупость. Спешно попрощавшись, он взял свою спутницу за руку и исчез в толпе. Тонену в последнее время не хотелось думать о необходимости сделать свой выбор. Уже долго Маара не снилась ему по ночам и образы его прежней жизни не возникали в его голове. Лидия молчала, но Тонен ловил ее странные взгляды. Наконец девушка не выдержала.

— Ты ведь можешь здесь остаться? — Лидия скорее не спрашивала, а утверждала. Тонен посмотрел на нее, и ее темные глаза дерзко стрельнули в ответ.

— Могу, — согласился Тонен послушно.

Лидия взяла его удобнее под руку.

— Я бы очень страдала, если бы ты сейчас уехал, — вздохнула она. — Я так к тебе уже привязалась.

Вместо ожидаемого ответа — молчание. Лидия почувствовала, что ее будущее в опасности.

— Так ты точно не собираешься уезжать? — тревожно спросила она.

— Да нет, наверное, — после недолгого раздумья ответил ей Тонен.

Женское сердце екнуло.

— Пообещай, что просто так не уедешь! — потребовала она. — Да и что тебе там делать? Разве тебе здесь не лучше? Спокойная работа, жить ты можешь у меня. Мы отлично проводим вдвоем время. Обещаешь?

Тонен огляделся. Парк еще не подозревал о надвигавшейся осени, похваляясь красками лета.

— Обещаю, — нехотя сказал он.

— Хорошо. — Но прежнего спокойствия Лидия уже не чувствовала.

Этой ночью Тонен спал очень плохо. Он раз пять опаздывал на корабль домой, где его ждало что-то очень важное. Только он совсем забыл, что это. Лишь под утро перед ним, уже полупроснувшимся, мелькнули детские глаза, и Тонен вскочил в холодном поту. Сбоку уютно свернулась клубочком Лидия, а он ошарашенно шептал на своем родном языке: «Сын». И к своему ужасу, он совсем не мог вспомнить, сколько времени осталось до отлета корабля, который давал ему шанс вернуться обратно в свой родной мир. Больше заснуть он не мог и, едва рассвело, побежал в университет.

Часов в одиннадцать Зюзель неспешно брел по коридору в ректорат. Он был полностью погружен в обдумывание новых образовательных стандартов, поэтому немаленькую фигуру Тонена, подпиравшего дверь его кабинета, заметил, только когда начал эту самую дверь открывать.

— А, барон, рад вас видеть! — Лицо ректора расплылось в привычной улыбке. — Вы не появлялись у нас целую неделю! Я заходил в зал, но мне сказали, что и там вас давно не было. Вы не приболели?

— Если только разжижением мозгов, — хмуро ответил Тонен.

— Хм, — Зюзель изобразил удивление, — раз вы готовы это признать, дела не так плохи.

— Дела не так плохи, если я еще не опоздал на корабль, про который вы мне говорили.

Зюзель не стал скрывать своего удовольствия.