Алексей Оверчук - Тени войны

Среди посетителей «Киева» русскими оказались только мы. За исключением, правда, певцов и баянистов. Все артисты, выступавшие на сцене, были одеты в военную форму украинской либо русской армии.

По залу сновали китайские парубки в косоворотках и разносили борщи в тарелках, блины с икрой. Оркестр наяривал «Катюшу». Зал дружно подпевал: «Ви-хуйди-и-ила на берег Кайцюша, на виса-а-акай на берег крутой!»

На мониторах по стенам огромного зала крутили какой-то советский черно-белый художественный фильм о войне. Звука, понятно, не было. Шли субтитры на китайском.

— Так ты с нами весь мир повидаешь на халяву! — сказал мне профессор, когда официант ставил перед нами тарелки борща.

— Угу, — буркнул я, — будет что вспомнить, когда сяду лет на двадцать как серийный убийца.

Профессор и «скрипач» рассмеялись. Ишь, весело им!

Борщ. Потом блины с икрой. Слезная осетрина с маслом. Отбивная свинина и картофель по-крестьянски… Возможности желудка не безграничны!

— Что дальше? — спросил я, сыто отдуваясь.

— Десерт, — подсказал профессор. Боже упаси! Уже некуда! Не поместится! — Я не в том смысле.

— А!

— На сегодня более ничего. Отдыхаем — до завтра. Набираемся сил после изнурительного перелета. Вот музыку слушаем…

На сцене люди в форме Российской армии отплясывали под фронтовую гармошку: «Айр-тилле-ристы! Сталин дал прийказ!» Гармошка в руках артиста извивалась и скакала…

Следующим днем на съемной квартире Вяземский с Василием распаковывали вещи, раскладывали неизвестную мне аппаратуру с проводами, соединяли различные блоки и перебрасывались фразами на китайском.

Я стоял у окна и разглядывал улицу. Абсолютно все здания Пекина выглядели чистенькими и добротными. У кромки дороги стоял молодой китаец с бычком. У животного висела на шее табличка с иероглифами. Изредка подходили прохожие, о чем-то с жаром толковали.

— Скучаешь? — спросил меня профессор.

— Что это он делает? — указал я на парня с бычком.

— Продает мясо. На табличке написано время, когда он собирается зарезать эту скотинку. Вот и договаривается с покупателями, когда им приходить за свежей телятиной.

— Оригинально.

— Не хочешь прогуляться? В парк, например.

— Неплохо бы. А вы чем займетесь?

— Да надо нам тут с Васей пару дел провернуть. У нас работа. А ты пока еще отдохни.

— Спроваживаете?

— Просто хочу организовать тебе культурный досуг.

Я резко повернулся от окна:

— Культурней некуда! Моя еще не написанная книга уже пухнет от всяких убийств и подлянок. Когда это все закончится, Григорий Алексеевич?

— Это закончится совсем скоро. И весьма неожиданно для тебя. И раньше, чем ты думаешь.

— Хороший намек!

— Никакой не намек. Просто все когда-нибудь заканчивается, а посмотреть на заграницу всегда интересно. Так идешь?

— Иду, иду…

Меня снабдили картой Пекина. Положили в сумку бутылку виски. Поймали такси и отправили в бывший императорский парк Цзиншань под угольной горой к северу от Запретного города. По выходным тут собираются пенсионеры, чтобы попеть русские песни, поиграть в шахматы и попить пивка.

В парке полно любопытствующих туристов. Так что моя европейская внешность не так бросалась в глаза. Я захватил с собой свой ежедневник, чтобы поработать на свежем воздухе и сделать пару набросков для книги.

Мы договорились с профессором, что он с племянником будет ждать меня к вечеру. На ужин.

До этого времени мне лучше не появляться в квартире. Ну, понятно.

Я прогуливался по дорожкам. Разглядывал столики с сувенирами. Зашел в музыкальный магазин и купил диск русских песен на китайском. Неплохой сувенир. Мой друг Сашка Колчин умрет от зависти, когда послушает, как китайцы поют на своем языке знаменитую «Катюшу».

На одной из оживленных дорожек я заприметил знакомый силуэт. И остолбенел.

— Рита!

Она оглянулась. Подошла. Да! Она! Жгучая волна радости охватила меня. Я попытался ее обнять. Она отстранилась:

— Не надо. — В глазах прыгал страх.

— Ты не узнаешь меня? Вот идиотский вопрос!

— Не будь идиотом, — шепнула она. — Иди за мной следом. Держись чуть поодаль.

Я двинулся за ней по аллее. Дистанция — шагов двадцать. Иногда она пропадала за группами туристов, и я ускорял шаг, чтобы не потерять ее случайно в толпе. Мы насквозь прошли весь парк. Вышли из него.

У дороги — такси. Рита юркнула в машину, я — за ней. Она назвала адрес по-китайски. Такси тронулось.

…Через десять минут мы оказались в гостинице.

Зайдя в номер, я все-таки обнял Риту и стал целовать. Девушка не сопротивлялась. Только шепнула:

— Задушишь так.

— Зачем ты улетела именно в Китай, Рита? Они же оба китаисты! Знают страну, как свои пять пальцев!

Что за они, ей объяснять не пришлось. Она закусила губу:

— Китаисты? Не знала… Сама полезла в очередной капкан… — и очень по-детски, беззащитно вздохнула.

Я не выпускал ее из объятий:

— Ничего-ничего! Теперь все будет хорошо. Мы с тобой пойдем в посольство. Попросим защиты.

— Какой защиты?! — Она отпрянула и снова посмотрела на меня как на идиота. — Они же в посольстве нас и достанут! Они работают не в одиночку! За ними — очень большие люди! В посольстве меня просто придушат по-тихому, а тебя накачают наркотиками и переправят в Москву. Если, конечно, ты им еще нужен. Я вот им точно не нужна. Никому я не нужна…

— Мне! Мне нужна! — шумно задышал я, еле сдерживаясь. — Ты нужна мне, Рита!

Мы обессилели только через час с лишним. Обессилели, но не насытились друг другом. Вот сейчас чуть-чуть отдохнем и снова…

Я сказал:

— Рита! Мы сбежим в Таджикистан. У меня есть друг, командир спецназа. Шархель. Я с ним познакомился на войне в Чечне. Он отличный парень. Он не даст нас в обиду. Вот увидишь.

Она сказала:

— Они найдут нас везде. Твоего спецназовца или уволят в запас, или просто ликвидируют, если он вмешается.

Я сказал:

— Тогда попытаемся найти исмаилитов. Такой народ в горах. Уж их-то никто не уволит. А ликвидировать этот народ весьма проблематично. Даже для них.

Она сказала:

— Исмаилиты? Никогда не слышала.

Я сказал:

— Зато я слышал. И не только слышал…

Она сказала:

— Когда они узнали, что ты меня отпустил, как отреагировали?

Я сказал:

— Фигней какой-то обкололи и вот… притащили сюда.

Она сказала:

— Тебя все время используют как приманку. И сюда, в Китай, притащили только для того, чтобы использовать как приманку для меня.

Она высвободилась из моих объятий. В одной рубашке села в кресло напротив.

— Послушай. Мне кое-что тебе надо сказать. Я… не Рита.

— А, ну да. У вас, у агентов, всегда не одно имя. Знаешь, мне абсолютно все равно, как тебя зовут на самом деле. Для меня ты — Рита. Иди ко мне. Ну, иди же!