Алексей Оверчук - Блуждающие огни

В нос уперся здоровенный волосатый кулак. Нестерпимо защекотало ноздри, но чихнуть я не посмел.

— Чувствуешь, что тебя ожидает? — грянул внушительный голос. И человеческая глыба подалась чуть вперед, ожидая ответа.

— Примерно, — прогнусавил я, нос был по-прежнему зажат кулаком.

— Ах, примерно!

И я тут же получил оглушительный удар в челюсть. Почти с реактивной тягой взлетел над полом, горизонтально просвистел к стойке с бутылками, проломил стеклянный бастион, ударил головой спрятанную за ними тревожную кнопку и рухнул под прилавок.

Дзынь! Бах! Швах! Брызги стекла и шипучего пива накрыли меня прохладным облаком. Перед глазами пылали синим пламенем круги. Летали галактики. Я мог бы разглядеть их каждую по отдельности. Но времени на это не было, и я не стал этого делать.

Я подтянул колени к животу и принял форму зародыша. Потом перевернулся и встал на четвереньки. Ходить временно разучился. Поэтому пополз, как младенец. Этот полет здорово меня потрепал. В голове шумной толпой бегали туда-сюда дурацкие мысли.

— Я понимаю теперь, почему у летчиков усиленное питание, — вынырнул в голове улыбчивый образ Гагарина. — Все-таки полеты действительно отнимают много сил и здоровья.

На четвереньках я выполз из-за прилавка и, как механическая собака, зашагал к выходу. Захотелось глотнуть свежего воздуха и оклематься.

— Ку-ку, — сказали сверху. — Как поживает наш маленький барыга?

— Только-только начинает самостоятельно ходить, — просипел я, сплевывая сгустки крови на пол. И опять не угадал с ответом.

Чудовищный удар ногой пришелся в бок. Ребра жалобно скрипнули от неимоверной нагрузки. Сердце ёкнуло. Я крутанулся кубарем, и только газетная стойка остановила мое путешествие по торговому павильону. Она глухо звякнула, принимая удар, но удержалась. С лотков крылатыми стаями порхнули во все стороны газеты. Одна из них накрыла меня листами. Бросился в глаза крупный шрифт объявления: «Отличное средство для похудения!»

Газету смахнули, нависло необъятное лицо бандита.

— Значит, мразь, ты платить отказываешься?

Я на всякий случай оглядел павильон: ко мне ли обращаются?

Мое сиротливое одиночество и впрямь бросалось в глаза.

— Мне крайне неприятно, но не напомнят ли господа, когда именно и при каких обстоятельствах я им задолжал?

— Охотно, — откликнулся бандит, что стоял у витрины и следил за прохожими. — Ты уже дважды отшил нашего человека.

Второй бандит поднял меня и швырнул через весь зал, обратно за прилавок. Я не улетел в космос только потому, что помешала стена. Снова взметнулась туча брызг. Разбилась в крошево зеркальная облицовка. Я повторно ударил головой тревожную кнопку, отрикошетил и рухнул на пол.

Как написано в инструкции, электрический сигнал от тревожной кнопки, шуруя по специальным проводам, должен разбудить звонок на пульте дежурного. Это означало, что дела мои плохи и мне срочно требуется помощь. Теоретически патрульная машина должна успевать к месту преступления за четыре минуты. Шла уже пятая минута нашей встречи, а милицейских все не было. Я уж начал беспокоиться: а заплатил ли я за электричество? Может, его отключили?

Бандит втащил меня на прилавок.

— Ну, что скажешь? — и с коротким замахом ударил в лицо.

Вообще по натуре я такой человек, что люблю поболтать по всякому поводу. Но сейчас, положа руку на сердце, общаться ни с кем не хотелось. Разговор наш явно не клеился. Это был как раз тот случай, про который говорят: они разговаривают на разных языках.

— Тут каждый день кто-нибудь ходит, — разлепил я разбитые губы. — Один забесплатно опохмелиться требует, упирая на то, что вчера именно нашей водки нажрался и теперь его жажда душит. Другой кофе просит: ему, видите ли, карамельку надо запить, которую он нашел в пыли возле павильона, третий забежит сотню занять до завтра, а то он на поезд в Прагу опаздывает. Какой, простите, из этих ходоков ваш?

— Жаль, ты у него все мозги выбил, — упрекнул бандит подельника.

— Жаль, — откликнулся тот. — Барыга подавал надежды. А полетных перегрузок не выдержал. Может, катапультировать его еще разок?

И тут я вспомнил! Вчера вечером перед входом в магазин ко мне во второй раз подошел некий назойливый незнакомец и заявил, что надо платить дань. Я посмотрел на часы, туда, где в специальном окошке указана точная дата, и решил, что этот парень опоздал, как минимум, на несколько столетий. Времена дани давно прошли. Поэтому я счел его сумасшедшим, коих полно ошивается возле торговых точек Москвы, и пожелал ему найти других данников.

— Стойте! — вскричал я, пока они не отправили меня в новый полет. — Вспомнил я вашего ходока! Но, признаться, не воспринял его всерьез.

— Как же все-таки до этих торговцев хреново доходит, — пожаловался бандит своему корешу. — И как ты только торговать ухитряешься с такой слабой памятью?

Я скорчил жалостливую рожу: мол, сам ужасно огорчен своим тупоумием.

— Деньги небось считать умеет! — откликнулся второй бандит. — Так будем платить или будем умирать?

Этот парень — настоящий демократ, подумал я. Всегда оставляет людям право выбора. У каждого, конечно, свои пристрастия. Но когда вопрос ставится именно так, я всегда предпочитаю платить.

— Буду платить, — замямлил я. — Но у меня сейчас с деньгами туго. Я только начал торговлю. Павильон еще и трех дней не работает.

— Это твои проблемы. Объяснюсь, в чем дело.

Газетчикам всего мира хорошо известно, что летом тиражи катастрофически падают. Подписчики предпочитают ковыряться на дачных огородах, копают картошку, заготавливают на зиму соленья или совершают набеги на заграничные пляжи. Чтобы хоть как-то подогреть публику, редакторы прибегают ко всяким ухищрениям. От которых в первую очередь страдают журналисты. В данном случае — я.

Мой редактор придумал такой ход: я должен открыть торговую точку и месяц поработать частным предпринимателем. Милиция, пожарные, санэпиднадзор и прочие начнут вышибать из моей прибыли свою долю денег. Я же все это буду тихонько записывать и к концу месяца разоблачу всех подчистую в своих статьях. Но с чиновниками иметь дело — это одно. А попасть в лапы к бандитам — совсем другое. Вот на такой случай я и завел себе секретную кнопочку.

— Гони деньги, мразь! — снова потребовал бандит.

Со звоном выскочил ящик кассы, и я передал ему дневную выручку.

— Мало.

— Честное слово, — проговорил я срывающимся голосом. — Все, что сегодня наторговал. Больше у меня нет.