Йен Уотсон - Инквизиторы космоса

Каким-то образом перчатка поддерживала его в сознании и не давала отключиться чувствительности, блокируя вырабатываемые мозгом опиаты и не включая защитный механизм беспамятства. Его тело яростно исполняло симфонию боли.

Вдруг перед его мысленным взором возникло алебастровое лицо Рогала Дорна: утес лица с пухлыми упрямыми губами. Губы эти шевелились, словно произносили слова, предназначенные исключительно для него одного. Они легкими поцелуями входили в мягкую ткань его мозга: «Хотя ты свергнут в самое пекло теплового колодца, ты паришь, неуязвимый. В муках ты вознесешься, непобедимый и недосягаемый для простых жертв огня».

Эти слова на какое-то мгновение разверзли перед ним бездну безумия, и он, утратив связь с ужасным настоящим, пребывал в свободном падении, а потом снова погрузился в магму страдания. Но все это время рот его продолжал исторгать нечеловеческие вопли.

Наконец пытка кончилась, — так быстро, что Лександро показалось, будто его тело испарилось, исчезло, и он обратился в бесплотный дух.

Железный каркас начал опускаться, и когда его рот оказался на уровне пола, замер. Прохладные руки подхватили его под мышки. Какие они были прохладные, какие прохладные. Эти же, такие ласковые на первый взгляд руки вытащили его из перчатки.

Одна из них принадлежала Ереми Веленсу, вторая — Биффу Тандришу. Они помогали Лександро или принимали участие в его наказании?

Голый Лександро упал на колени перед идолом Рогала Дорна и поклонился ему…

Капеллан внимательно посмотрел на него. Спустя некоторое время он направил к нему свою кибернетическую коляску. Остановившись рядом с кадетом, он протянул к нему свою здоровую руку.

— Еще до того, как тебе имплантировали семя Примарха.., — пробормотал он почтительно, — еще до того… Как будто благословенный Дорн заранее отметил тебя своей печатью.

Слова, произнесенные капелланом, не имели для Лександро какого-нибудь разумного значения. Все же, глубоко в душе, там, где разум был невластен, он почувствовал тихую, необъяснимую радость.

— Ты не должен оскорблять преднамеренно, чтобы подвергнуться такому наказанию, — хрипло прошептал могущественный инвалид. — Ты должен подчиняться, благоговеть и подчиняться! А теперь одевайся и встань вместе со всеми.

Прерванная служба воздаяния хвалы продолжалась на протяжении всего времени, пока корвет плыл навстречу ярко освещенному доку, подобно тому, как мелкая рыбешка неотвратимо следует в пасть глубоководного хищника. Поднятие нервоперчатки также в некоторой степени стало актом священнодействия.

В крепости-монастыре юным выходцам с Некромонда предстояло провести шесть имперских месяцев, проходя суровые испытания, уготовленные им наставниками и хитроумными изобретательными старшими кадетами. Случись это раньше, никому из них не удалось бы живым выбраться из ритуального тоннеля ужаса…

Под присмотром образованных рабов, предки которых служили Братству на протяжении многих эр и не знали иного мира, кроме исполинских крепостных стен монастыря, новобранцы знакомились с местной топографией: с галереями и аудиториями, с гимнастическими залами и ассамблеями, с цехами и часовнями, со стрельбищами и операционными, а также с разнообразными, разбросанными по всей территории хранилищами, где можно было найти рукописные, печатные и записанные иным способом труды.

Учитывая значение подобных фондов, которые одновременно служили центрами коммуникации, вход в эти хранилища был строго ограничен. Назывались они библариями. Там денно и нощно дежурили астропаты или офицеры обороны. В их фондах хранились своды оригинальных рукописей, собранных за десятитысячную историю Братства. Но среди общего числа библариев имелись и такие, где можно было получить электронную копию разрешенных для пользования документов.

Техны, обслуживавшие машинные залы, самостоятельно мыслящие рабы, администраторы, команды кораблей — словом, весь вспомогательный состав десантного братства, имели в своем распоряжении удобные и скромные спальни… при условии, что нуждались или могли себе позволить определенный уровень комфорта во время сна. К ним относились настроенные на выполнение конкретного задания техноматы, первозданные личности которых были уничтожены и заменены совокупностью благоприятных и полезных для Братства психических и информационных данных, введенных электронным способом. Эти создания нуждались и могли позволить себе определенный уровень комфорта. Сюда же относилась группа сервов, человеческое начало в которых сохранялось без изменения. Все остальные, поставляемые в монастырь Адептом Механиком с Марса, были автоматами — запрограммированными зомби. Кроме них в крепости присутствовал еще один тип вспомогательного персонала — специализированные киборги, полумашины, которые вовсе не нуждались в сне.

Десантники, космические скауты и кадеты проводили искусственные ночи в голых кельях, Питались они в полной тишине в своих столовых, где поглощали основанную на стимулирующей диете пищу с включением керамических добавок и лекарственных препаратов. Трапеза заканчивалась произнесением молитвы, которую читал старший из посвященных.

Д'Аркебуз, Белене, Тандриш и их товарищи в скором времени с помощью местных хирургов в отделении Апотекария получили свои первые два набора имплантатов. Первым было вторичное сердце, суть назначения которого состояла в поддержании жизнедеятельности организма в случае выведения из строя во время боя естественного органа. Тогда же им имплантировали укрепляющие скелет оссмодули и железу бископа для стимуляции мышечного роста.

Вслед за этим настала очередь гемостамена и органов Ларрамена: первый предназначался для контроля над оссмодулем и железой бископа, а также обогащения крови, второй — для изменения свертывающих свойств крови, с тем, чтобы полученная рана почти немедленно закрывалась и. затягивалась.

Неофиты с Некромонда очень хорошо познакомились с операционными алтарями и аппаратами для проведения биомониторинга и биохимических анализов Апотекария, с напоминающими богомолов лазерными скальпелями, с емкостями, в которых хранились бесценные, готовые к пересадке искусственные органы, с устройством для проведения осмотров, громоздким, как заключенный. в бронзовый панцирь армадилл, конусообразное рыло которого высвечивало на экране внутренности тела, с аппаратом для наркоза, похожим на гигантского паука, который впрыскивал в их нервы метакураре; там, бормоча хирургические заклинания, воспринимаемые в качестве некоей жутковатой колыбельной, священнодействовали специалисты, облаченные в одежды, расшитые таинственными знаками, защищавшими якобы от дурного глаза, и символами чистоты.